«Начнут регулировать — пропадут товары». Основатель «Кировского» рассказал, как остановить рост цен в магазинах

Россия переживает, возможно, самое тяжелое время с момента развала СССР, и кризисный опыт людей, которые работали в то время, очень полезен. Поэтому мы попросили основателя сети магазинов «Кировский» Игоря Ковпака рассказать, как жилось в Екатеринбурге на стыке эпох.

«Кировский» — первая в Свердловской области сеть продуктовых супермаркетов. Она появилась еще в СССР и прошла через развал Союза, лихие 90-е и многочисленные кризисы нового времени.

Первый «Кировский» открылся в 1987 году на ЖБИ как магазин самообслуживания. В то время было новинкой, что можно без помощи продавца набрать товар с прилавков в корзину и отправиться на кассу. Директором супермаркета стал Игорь Ковпак, который к тому моменту успел поработать руководителем двух магазинов.

— Там, [в первом «Кировском»], были контейнеры с продуктами, транспортеры, где проходили корзины, товар поставляли без коробок, без бумаги, без упаковок. Например, майонез с нашего знаменитого ЕЖК привозили в железных контейнерах, метр двадцать высотой, сантиметров 86 шириной. И в них стояли баночки с майонезом. И всё это было очень тяжелым, мы их возили в тележках. А корзины (для покупателей) ходили по конвейеру от финиша к старту. Словом, мы вообще не понимали, как это работает, и негде было поучиться. Методом тыка учились. Помню, перед открытием спали на втором этаже. Но было интересно, потому что это было в первый раз. Я благодарен всем девчонкам, которые там работали: умнички, трудоголики.

— Вы могли эти цены изменять по своему усмотрению?

— Нет, был 1987 год и вся торговля шла по твердым ценам из прейскуранта. Товара не хватало. Были основные продукты питания, но ассортимента не было. Года до 1990-го более-менее был товар, ажиотажа не было, цены не росли. Время было непохоже на сегодняшнее. Мы ключ от квартиры оставляли под ковриком. Про железные двери тогда никто не слыхал. Были спокойные советские времена.

— Чем же магазин отличался от остальных?

— Самообслуживанием. Можно было не просить через прилавок банку майонеза, а взять ее из железного контейнера, поставить в корзину и пойти на кассу. Товар был расфасован, лежал в контейнерах, из которых его брали покупатели. Это было очень удобно. В других магазинах за прилавком стояли продавцы и отпускали товар по просьбе покупателя.

— Где вы брали товар для своих магазинов?

— До 90-х было всё спокойно с точки зрения снабжения. Помню, в апреле 1990 года к нам приезжал [первый президент СССР] Михаил Горбачев, на него собрались посмотреть несколько десятков тысяч людей. Он зашел в магазин. [Вокруг] толпа, тысячи людей. Мы прошли с ним метров тридцать, он расспрашивал про снабжение, про обстановку. Мне тогда показалось, что Михаил Сергеевич, возможно, не очень ориентируется [в теме]. Но был очень вежлив, воспитан. Я ему говорил правду, рассказывал про ситуацию с товаром. Но тогда еще более-менее было.

А вот в 1991 году, когда, к сожалению, случился развал нашей большой и дружной страны, начались перебои.

Это было ужасно: товар исчез, распределение было жесткое. Контролеров было — море! Народный контроль, рабочий контроль… А чего контролировать-то, если товара нет, его не произвели?! Сколько талонов — столько и колбасы.

— Как вели себя люди, которые не могли купить то, что им нужно? Вы не боялись, что они возьмут приступом магазин?

— Были тяжелые времена, людям неприятно было стоять в очередях, они нервничали. Что значит водка и продукты по талонам? Боже милостивый, это унижение! При этом люди уважали труд продавцов, не было такого, чтобы кто-то пытался взять из магазина товар просто так. Ругались в очередях, но понимали, что если привезли машину колбасы, то она вся под талоны. Сейчас это невозможно. Начнем регулировать — товары обязательно пропадут.

— Но прошел год-два, и наступила рыночная экономика. Помните, как вы жили во время этого перехода?

— Конечно, у правительства Егора Гайдара было много ошибок. Ваучеры эти [заместитель председателя правительства РФ Анатолий] Чубайс раздавал. Сколько людей тогда было обмануто! Но я не получал, понимал, что с ними что-то не то. Жена получила на себя и на детей, куда-то вложила, и всё это сгорело и пропало.

Так вот, Гайдар и Чубайс объявили рыночную экономику, прошла пара лет и появился товар. Так случилось, потому что разрешили всем всё. Люди начали производить, что могли: через нервы, через потери. Появилось много заводиков, челночники повезли товары из Китая, начали насыщать рынок. Экономика пошла вверх.

— Как вы находили поставщиков, когда начали развивать «Кировский» уже независимо от государства?

— У нас со времен СССР сохранились отношения с птицефабриками, хлебокомбинатами, молочниками — основными производителями продуктов питания. Свердловская область самодостаточная в плане снабжения. В те времена Эдуард Россель сделал многое для сохранения местных производств. У нас были хорошие предприятия пищепрома, и сохранить с ними отношения было несложно.

Мы учились по-новому фасовать товар. Встречались с директором фабрики «Конфи», решали, как раскладывать конфеты, каким весом, чтобы было покрасивее, поудобнее для покупателей. Так мы по фабрикам ездили, выстраивали отношения, придумывали новое.

В начале 90-х компания «Датакрат» сделала предложение с помощью немецкой фирмы сделать кассы самообслуживания с устройствами, которые считывают марки штрихкода. Сейчас это кажется самим собой разумеющимся, а тогда было удивительно, что не надо каждый товар вручную пробивать. Первый в городе магазин с такими терминалами появился на улице Пальмиро Тольятти.

— Когда стало появляться больше товаров, начали продавать товары из-за рубежа, как люди реагировали на это, был ли ажиотаж?

— Настоящий ажиотаж был, когда была разруха и торговали продуктами по талонам. Это была беда, люди теряли здоровье. Все, кто жил тогда, скажут, что это были самые трудные времена. Страшно, ужасно! А в середине 90-х, когда появился импорт, люди спокойно к этому относились. Иностранные компании увидели, что Россия развивается, со всех сторон к нам везли товар. Уже никто особо не удивлялся импорту.

— Про страх. Наверняка вам приходилось иметь дело с бандитами, которых тогда называли еще рэкетиры. Как с ними договаривались?

— Были разные «ребята». Но хочу сказать, что к нам приходили только с какими-то предложениями — например, по поставкам товаров. Пока ты честен, всё будет нормально. Так и было. Мы всегда старались ориентироваться на государственную силу и законы.

Я считал, что мы под защитой государства, мы были уже важной сетью для Свердловской области, и любые «ребята» были достаточно корректными. Никогда не сталкивался с тем, чтобы они кого-то из нашей сети излупили или что-то такое. Мы сталкивались только с предложениями что-то купить и никогда не покупали товар по завышенной цене. Если их товары по цене попадали в рынок, то пусть — главное, чтобы покупателя устраивало.

— Сейчас идут разговоры о том, что нужно регулирование цен, чтобы продавцы не спекулировали. Это возможно, на ваш взгляд?

— А кто предлагает? Они сами работали на производстве, имеют отношение к сахарному тростнику или свекле, знают, откуда берутся семена сахарной свеклы? Пусть сначала узнают цепочку, которую проходит сахар до конечного потребителя. Я уверен, что в правительстве достаточно мудрых людей, которые не допустят того, чтобы, например, сахар исчез. Он производится в России, гречка растет на Алтае. Где и по какой цене берут семена, это другой вопрос, но его надо задать поставщикам.

В последнее время выросла в цене упаковка, бумага подорожала. Но я не верю, что эти товары исчезнут с прилавков. Россия за эти годы создала много производств. Мука, зерно, крупы, молочная и мясная продукция производятся в основном в России. Да, могут исчезнуть деликатесы, но основные продукты останутся. Дефицита не будет, в регулирование — не верю. Останется рыночная экономика. В России много умных людей, и в дальшейшем всё будет нормально.

«Мы закопали деньги в Свердловскую область»

— Госдума приняла законопроект о снижении административной нагрузки на бизнес. Это может помочь?

— Надеюсь, правительство поддержит производителей продуктов питания. Чтобы не росли цены, им нужны субсидии. С поддержкой государства, может быть, изменится и ценообразование. Хорошо было бы справедливо рассчитывать кадастровую стоимость имущества. У нас сотрудники Центра кадастровой оценки Свердловской области произвели оценку имущества и земли необъективно, по ценам выше рыночных. Те объекты, в которые мы сами инвестировали, которые строили на родной земле, сейчас обходятся нам очень дорого. Я лично предлагал им несколько объектов, которые оценил центр, купить за полцены от этой стоимости, но они не проявили желания.

Видимо, их целью было собрать больше налогов с имущества и погубить рынок недвижимости. Так как наши арендаторы, которые остались, требуют снижения цен.

Центр вынудил нас судиться, хотя можно было просто оценить справедливо, по рыночной, а не гонять нас по судам вместо работы. Но мы доказали, что мы правы, а они — нет.

— С учетом непростой экономической ситуации, острой конкуренции с федеральными сетями, вы планируете продавать «Кировский»?

— Что значит «продавать»? Это же не галстук! «Кировский» работает и собирается работать еще много лет. Никто ничего не продает. Извините, это некорректный вопрос. Это наш труд, мы с девочками будем дальше работать. У меня замечательные сотрудники, очень много тех, кто работает по 20–30 лет. Мы очень дорожим такими людьми. Мы построили около ста магазинов, «закопали» деньги в Свердловскую область, потому что это наша родина. Мы родились здесь, живем здесь. Где родился — там и пригодился. Мы хотим приносить пользу жителям нашей области.

Ранее бывший губернатор Свердловской области Эдуард Россель рассказал, как спасал регион от голода. А основатель сети супермаркетов «Купец» Олег Хабибуллин объяснил, как начать большой бизнес одновременно с началом национального экономического кризиса и не разориться.