«Бизнес возят мордой по батарее». Владелец сети «Робек» — о том, как чипирование обуви ударило по продавцам

1 июля в России изменились правила продажи обуви. Теперь каждая пара ботинок должна быть чипирована — государство усилило контроль за оборотом товаров. Так, надеются регуляторы, рынок избавится от контрафакта, но бизнесмены в этот способ не верят. По их мнению, новые правила — очередной удар по отрасли.

Как отразилась маркировка на екатеринбургских покупателях, мы спросили у генерального директора одной из самых крупных обувных сетей в регионе — «Робек». Виктор Ганиенко рассказал, что изменилось в жизни обувщиков, а также почему за нововведения придется заплатить клиентам (и сколько).

— Виктор Владимирович, поможет ли чипирование обуви убрать с полок подделки вроде уже легендарного Abibas?

— Никак не поможет. Государство никогда не закроет серые схемы. Мы сейчас обязаны каждый штрихкод в системе регистрировать, но глобально в стране ничего не поменялось. Мы это видим на «Таганском ряду», на рынке в Москве, который появился вместо Черкизовского. Как торговали контрафактом, так и продолжают это делать. В стране в обуви его от 35 до 40%, это цифры федерального Министерства торговли, и они не меняются.

Нововведения только нанесли большой вред. Цены для покупателя выросли на 5–7%. Это не по нашей вине — растут издержки. Здесь нужно вспомнить о себестомости: подорожал бензин, керосин — мы все это в стоимость включаем. А здесь еще и пришлось нанять дополнительный персонал — двух айтишников и сотрудников склада. В конечном счете за это заплатит покупатель.

— Новые правила повлияли на покупательский спрос?

— Спрос сокращается, но по разным причинам. Первая — у нас большой процент безработицы. Что говорить, если люди из Тагила каждый день ездят на работу в Екатеринбург? Другие проблемы — миграция из региона и вымирание — тоже влияют очень сильно. К тому же люди стали считать деньги. Если раньше все хватали, то сейчас все просчитывают. На первое место выходит питание, на второе — коммунальные платежи. Они ведь астрономические.

В этом году еще и снег выпал поздно, погода полузимняя. А прогноз на продажи влияет напрямую. Как в пословице: гром не грянет — мужик не перекрестится. У нас два оппонента: государство и небесная канцелярия.

Как стрит-ретейл обошел торговые центры

— Как обувные магазины пережили коронавирусные каникулы?

— Мы сработали очень здорово — с апреля убытков у нас нет, несмотря на то что мы два с половиной месяца были закрыты. Нам помогло, что, когда нас открыли, торговым центрам работать еще не разрешили. А мы в них не торгуем принципиально, хотя меня раньше склоняли туда, удивлялись, почему не иду. Еще мой дед говорил: где колхоз, там бедность.

У нас стратегия стрит-ретейла, причем помещения почти всех (около 90%) якорных магазинов выкуплены. Это очень выручило в пандемию, когда не пришлось платить арендную плату. Так что в июне торговали даже лучше, чем в прошлые годы, — народ соскучился по нам. Магазины у нас небольшие, с отдельным входом — все требования выполняли.

— При этом у вас своего производства никогда не было. Весной из-за этого не появились проблемы, когда в Китае все фабрики встали?

— «Робек» — это бывший «Рособувьторг», мы всегда были посредниками. В 1985–1987 годах фабрика «Уралобувь» изготавливала 500 видов той обуви, что нам была нужна. Сейчас наши основные поставщики — фабрики из Китая, Турции и Бразилии. Они работали всю пандемию.

Причем у нас всегда есть запас обуви. В Китае работают наши представители, они за 5% стоимости заказа находят фабрику, которая лучше всего с ним справится. Мы покупаем товар заранее, сейчас уже продумываем коллекцию весна-лето, с маркетологами обсуждаем скидки, акции, которые будем людям предлагать.

— А растущий курс доллара как при этом учитываете?

— Курс не сильно влияет — мы закупки опережаем на год и фиксируем курс доллара или евро. Здесь идем на компромисс с поставщиком. Но рост цен каждый год составляет до 7%.

— Почему в России обуви делают очень мало?

— В России производство кожи не заточено под обувь, из нее можно шить только сандалии. Меха для нас, допустим, покупают в Австралии. Это большая мировая кооперация. Существует рынок разделения труда, его надо придерживаться. Мы не комбайны: и сеять, и косить мы не можем.

— Как фабрики в Бразилии узнают, что хотят носить свердловчане?

— У нас есть отдел качества. Нам отправляют образцы, а мы их исследуем и советуем, что нужно доработать: где-то носок не такой, где-то пятка, подошву иногда советуем изменить. Мы обувь заказываем на нашу уральскую антропометрию. А она меняется даже от города к городу. Большелапые люди, например, живут в Верхней Пышме. Там можно купить 40-й и 41-й размеры женские, а мужские там носят начиная с 43-го, в основном 45-й, 46-й. Раньше мы большие размеры направляли в Прибалтику, а теперь они и здесь расходятся. Рынок меняется, нужно постоянно его мониторить.

— Как меняются предпочтения покупателей?

— Сейчас молодые люди не думают о будущем, поэтому ходят в кроссовках. В начале 2000-х, когда стали активно выезжать за границу, все увидели, что в Германии, Испании так ходят зимой. Но если там кроссовки можно носить, то у нас климат другой, это и слякоть, и грязь, и снег.

Надо одеваться на зиму, носить зимние ботинки. Иначе в 50 лет последствия вылезут. Молодежь думает, что вечно будет молодой и здоровой. Хотя раньше молодежь всегда одевалась, носила ботинки «прощай, молодость» и валенки на резине.

— А вы не следуете за этими веяниями?

— В первую очередь должен быть комфорт. Все, что остроносое, например, — в этом один раз можно выйти на танцы, второй — на банкет. А все остальное время важен комфорт — обувь же влияет на позвоночник.

Но там супинатор не выдерживает! Да и погода такая — куда ты идешь, когда скользко?

Конечно, стали вводить больше искусственной обуви. Многие говорят: «А что? Я в машине езжу». Но я как обувщик себе никогда искусственную обувь не куплю. Лучше возьму одну пару, но натуральную. Потому что это и меха другие, и красители, искусственная кожа — это мозоли. Мы сейчас работаем в зоне комфорта, а 40% населения носит комфортную обувь. Получается, что 1,6 миллиона в области — рынок наш, мы на запросы реагируем. Это люди 30–50 лет.

— А что с запросами жителей других регионов? Как вы выбираете, где открыться?

— Смотрим опытным путем. Наш представитель может сесть в машину и уехать на месяц в Новокузнецк. Потом возвращается с большим отчетом: стоит или не стоит там открываться. Мы расширились — теперь владеем Новосибирском в полной мере. Через них доставляем обувь в Казахстан, двигаемся. А вот соседние регионы — Челябинск и Пермь — проседают, мы туда не пошли.

Север — ХМАО и ЯНАО — оккупирован Кавказом, рынок отдан на откуп азербайджанцам и армянам. Там такой административный ресурс, что мы его не выдержим. Да я и не хочу ни с кем воевать — зачем? Мне и здесь всего хватает. Мы стараемся развивать опт.

— Для работы большой сети нужна большая команда. Пришлось ли сокращать коллектив в пандемию?

— Персонал я сокращать не стал, они все пришли ко мне в юном возрасте: по 20–25 лет. Сейчас им уже по 45, у них семьи. Ушли только те, кто не выдержал конкуренции.

Когда мы проходили приватизацию (речь о переходе «Рособувьторга» в «Робек». — Прим. ред.), задача была из 100 человек оставить 30 собственниками. Потом люди уходили на пенсию, и мы в три этапа омолодили коллектив. Из старых здесь остались только я, заместитель по общим вопросам и начальник торгового отдела, остальные — люди новые, современные. Они у меня учатся, проходят стажировки.

— Из-за новых правил продажи обуви она исчезла из многих небольших бутиков. Сокращение продолжится?

— Те люди, которые от обуви отказались, не профессионалы. Они продавали ее в качестве сопутствующих товаров. У них нет тех служб, которые есть у нас: маркетинг, айтишники, отдел рекламы, — это колоссальные деньги. Мне одеждой предлагали заниматься тоже, я отказался. Шнурки, зонты, чистящие средства будем продавать, это сопутствующие товары. Но самое сложное — продавать обувь: это размерный ряд, это грязь, нужно понагибаться. Сейчас такое время, когда не большие поедают маленьких, а быстрые поедают медленных. Следить нужно в первую очередь за изменениями на рынке, только тогда получится сохранить покупателя.

Расширять число магазинов сеть пока не планирует. Виктор Владимирович признается, что первоочередная задача — сохранить то, что есть. Одну из первых торговых точек — в Юго-Западном микрорайоне Екатеринбурга — «Робек» решил снести, чтобы построить на ее месте новый магазин, но согласовать проект оказалось непросто. Мы писали, что возведение одноэтажного здания на улице Бардина требуют согласовать с аэропортом Кольцово.