Дизайнер Дмитрий Шишкин: «Имя Владимира Путина в бренде одежды точно повысит продажи»

Уже в ближайшее время Минпромторг России примет решение о том, как будет развиваться бренд одежды Putin Team. Во главе этого проекта стоит екатеринбургский дизайнер Дмитрий Шишкин. Он уверен, что и в России, и в Европе одежда с именем президента будет пользоваться спросом.

В интервью E1.RU Дмитрий Шишкин рассказал, сколько денег планируют вложить в бренд Putin Team, насколько массовой будет эта марка одежды и как фамилия президента в названии бренда повлияет на продажи.

— В какой стадии сейчас находится проект Putin Team?

— Идет согласование стратегии развития, мы должны с Минпромторгом определиться: будем делать ставку на внутренний рынок, зарубежный или онлайн-продажи. Осенью же должны запустить производство и развивать бренд.

— У вас есть конкретный бизнес-план?

— Да, есть задача производить крупные промышленные партии. Будет несколько направлений: профессиональная горнолыжная экипировка, повседневная спортивная одежда и классика. Мы показали проект на «Иннопроме», посмотрели на реакцию людей. Например, решили, что не надо столь нарочито показывать бренд Putin Team.

— О каких объемах идет речь?

— Минимум от тысячи единиц на каждую модель. Только в этом случае можно достичь низкой себестоимости и что-то заработать. По чуть-чуть мы явно шить не станем. На старте в проект надо вложить минимум 100 миллионов рублей — этого хватит для производства 50–70 тысяч единиц изделий. Наша задача, чтобы первая коллекция поступила в продажу в январе-феврале следующего года.

— В какой ценовой категории будет Putin Team?

— Есть задача сделать недорогую одежду, доступную для широких масс. Думаю, что речь должна идти о ценовом сегменте «средний» и «средний минус». Эти вещи должны стоить дешевле того же Fischer. Например, профессиональный горнолыжный костюм — до 20 тысяч рублей, спортивный костюм — не более 5 тысяч. Условно говоря, не дороже Adidas.

— На ваш взгляд, как скажется на продажах использование фамилии Путина в бренде?

— Мы очень долго проходили все этапы согласования, чтобы дали официальное разрешение на использование бренда Putin Team. Пока для имиджевой коллекции, а сейчас согласуем для промышленной. Я считаю, что это очень удачный маркетинговый ход, который позволит получить хорошие продажи. Особенно за рубежом, где Путин популярен как среди местного населения, так и эмигрантов.

— Если резюмировать, то фамилия Путина увеличит продажи?

— Безусловно. У меня тут сомнений нет.

— Как так получилось, что именно вы получили такой заказ?

— Думаю, что сказалось наше участие в различных выставках. В Минпромторге увидели, что мы можем производить широкую линейку одежды. Кроме того, мы все выпускаем у себя на фабрике, а в России многие отдают на подряд в Китай. Большой конкуренции на рынке корпоративной одежды нет.

— Два года назад в интервью E1.RU вы рассказывали, что доходность от выпуска одежды при условии, что вы сами ее продаете, может достигать 300–400 процентов. Как будет в случае с Putin Team?

— Думаю, наценка будет меньше, чтобы стимулировать продажи. К тому же у проекта нет исключительно финансовых задач. Именно поэтому никаких высоких цен на вещи быть не должно. Главное, о чем мы договорились, что все вещи будем производить именно мы.

— Если проект Putin Team выйдет на ту мощность, о которой вы говорили, то какую долю в вашем бизнесе будет составлять?

— 5–10 процентов. Дело в том, что для того же Fischer мы шьем сотни тысяч единиц изделий. У нас сейчас с ними контракт на 2022 год согласовывается. Плюс работы с международными брендами — большая глубина контрактации. Но перед этим мы полтора года проходили проверки, шили пробные коллекции. Сейчас мы сами разрабатываем коллекции для Fischer, производим их, а также берем на себя маркетинг.

Мы стараемся делать так, чтобы доля одного заказчика не превышала 20 процентов. Одно время плотно работали с РМК (на них приходилось 20 процентов в объемах производства), но в этом году они практически не заказывают. Но мы этого особо не почувствовали.

— В 2017 году вы рассказывали, что планируете запустить вторую фабрику. Что с этим проектом?

— Сейчас мы завершаем работы в первой очереди — запустили второй этаж, доделываем фасад и цокольный этаж. Сейчас тут на двух с половиной тысячах квадратных метров работает около двух сотен человек. По сути, это большой дом моделей. У нас тут велика доля тех, кто занимается интеллектуальным трудом — на четверых рабочих приходится один управленец. Очень много конструкторов, технологов, дизайнеров, проектантов — тех, кто занимается интеллектуальным трудом за компьютером, а не шьет. Именно поэтому нам удается справляться с заказами от тысячи единиц на модель. Недавно же делали заказ для лагеря «Таврида», за месяц сшили шесть тысяч комплектов (в каждом по 15 вещей). Это очень большой объем.

Что касается второй фабрики, то мы уже приглядели помещение неподалеку от действующей. На пяти тысячах «квадратов» расположатся длинные швейные цеха. Там будет меньше интеллектуального труда.

— Когда вторую фабрику откроете?

— Если все пойдет нормально, то к концу 2020 года. Строительство займет минимум полтора года. И это оптимистический вариант, так как стройку сложно прогнозировать. Кроме того, все оборудование мы делаем на заказ.

— А от идеи открыть свою сеть магазинов отказались?

— Нет, сейчас как раз занимаемся разработкой концепции собственной линейки одежды от спорта до классики. К концу сентября мы должны ее согласовать. Надеюсь, что весной следующего года заработают первые магазины.

Но мы постепенно подходим к этой теме. Будем работать в сегменте не выше среднего, так как в нынешних экономических условиях с лакшери выходить бесполезно: продажи будут слишком маленькими.

— У вас есть опыт работы как с российскими, так и с зарубежными заказчиками. В чем ключевая разница между ними?

— Наши всегда очень долго согласовывают, а затем приходится выполнять заказы в очень короткие сроки. Они не понимают, что из-за этого увеличивается себестоимость продукции (на 30–40%). Переговоры с ними начинаются за полгода, затем тянут, тянут, тянут и за месяц до сдачи оформляют заказ. Это главная проблема.

С тем же Fischer мы планируем и заключаем контракты заранее — месяцев за восемь! Кроме того, у них матричная система согласования, когда каждый специалист отвечает за свой блок. В России же один генеральный директор согласует все сам. Из-за этого сроки затягиваются.

— Насколько выгодно для бизнеса работать с Fischer?

— От работы с Fischer есть свои дивиденды: мы уменьшили прибыльную часть, но взамен получили стабильность, репутацию, а также повышаем собственное качество. До того как мы начали работать с Fischer, мы не умели шить горнолыжную одежду.

За полтора года переговоров научились. Кроме того, получили от них интеллектуальную поддержку. Нас инструктировали по самым мельчайшим нюансам. Например, Fischer точно знает, вплоть до миллиметра, где должны располагаться вентиляционные молнии, какой они должны быть эластичности.

Fischer 25 лет размещал заказы в Китае. Но они часто ошибаются, затягивают исполнение заказов. Мы же смогли дать цену примерно на четверть ниже, чем в Китае.

— В России теперь шить выгоднее, чем в Китае?

— Да! В Китае сейчас МРОТ — 35 тысяч рублей. К тому же там не очень активно автоматизируют производство. В итоге сшитую нами одежду теперь продают в Германии, Австрии и странах бывшего СССР.

Мне душу греет, что мы не просто торгаши, а сами придумываем и производим. Кроме того, есть творческая составляющая, поскольку сами придумываем. Не просто купи-продай. Хотя сам я сейчас отрисовкой моделей не занимаюсь. Максимум какие-то эскизы могу сделать.

— Скажите, а как вы оцениваете успешность своего бизнеса? Например, ваша фабрика уже вышла на оборот в миллиард рублей?

— Нет, на такой пока не вышли, но рассчитываем сделать это к 2021 году.