Интервью под огурцами: зачем медный гигант покупает коз и расширяет тепличное хозяйство на Урале

В Екатеринбурге собрали первый урожай огурцов – их сняли в тепличном комплексе УГМК (в поселке Садовом). Пока это единственная компания, которая выращивает овощи в нашей области в холодное время года. По понятным причинам для УГМК этот бизнес не является профильным, но при этом холдинг продолжает инвестировать в расширение сельхозпроизводства. Руководит проектом бывший министр сельского хозяйства и продовольствия Свердловской области Илья Бондарев. В этой должности в 2010 году он был гостем E1.RU и отвечал на вопросы читателей. Сегодня мы поговорим с ним в его новом качестве.

Последний проект "УГМК-Агро" – разведение французских коз и производство молодых сыров. Вложить в него УГМК намерен минимум 300 миллионов рублей, а первый сыр должен появиться на прилавках Екатеринбурга уже через год.

Проект реально очень интересный, поскольку даже спустя полтора года после введения продуктового эмбарго, в наших магазинах так и не появилось достаточного количества отечественных сыров, которые смогли бы хоть чуть-чуть заменить запрещённые импортные.

УГМК же планирует выпускать в год до 10 тонн камамбера, бри и прочих изысканных сыров. Этого объёма должно хватить не только для екатеринбургских покупателей, но, возможно, что часть перепадёт даже москвичам, где спрос на такие сыры существенно больше.

Во время прогулки по гигантской огуречной теплице директор "УГМК-Агро" Илья Бондарев рассказал нашему корреспонденту, почему медный холдинг планирует расширять производство овощей, зачем покупают французских коз и почему покупатели стали есть меньше творога.

– Скажите, а УГМК что-то от продуктового эмбарго выиграла?

– Дело в том, что мы не производим те продукты, которые ввозились из-за рубежа. Пока мы не можем точно сказать, как отразится на цене запрет на турецкие овощи.

– Есть ли у вас планы увеличить производительность теплиц с нынешних шести тысяч тонн овощей?

– Да, мы намерены вырасти до 20 тысяч тонн. Достичь таких показателей сможем при условии реконструкции этого комплекса и строительства ещё одного. Мы сейчас думаем об этом.

– В прошлом году была информация, что какие-то гигантские овощные теплицы планируют построить в "Титановой долине". Каково ваше отношение к перспективам этого проекта?

– Надо понимать, что теплицы – очень капиталоёмкий бизнес. Стоимость одного гектара теплиц – порядка 280 миллионов рублей. Так что говорить, что кто-то сейчас придёт и построит 100 га теплиц, очень сложно. Если это случится, то это будет подвиг.

– Говорили, что "УГМК-Агро" создала специальную компанию, которая будет заниматься выращиванием картофеля. Как продвигается эта тема?

– Мы для себя приняли стратегическое решение не заниматься картофельным бизнесом. Тем более что Свердловская область обеспечивает себя более чем на 100 процентов.

– Когда в России ввели эмбарго, то УГМК среди первых заявила, что рассматривает возможность заняться сырным бизнесом. Получается, что до объявления о проекте прошло полтора года.

– Это очень долгий процесс. Мы рассматривали рынок, смотрели свободные ниши. И пришли к выводу, что нам есть смысл производить молодые козьи сыры. Полагаю, что эмбарго – все же временное явление и его рано или поздно отменят, а мы будет выпускать те продукты, которые сюда привозить не будут.

– О каких видах сыра идёт речь?

– В основном это будет камамбер. Всего же мы рассматриваем четыре вида сыра. Но сейчас мы находимся на стадии проектирования цеха по переработке молока в сыр, а потому говорить конкретные названия пока рановато. Мы понимаем, что это будут сливочно-творожные сыры. Мы возьмём у французов технологии и закваски.

– А почему в качестве партнёра выбрали французскую компанию KBS-genetic?

– У них основное направление – экспорт сельскохозяйственных животных, в частности, они занимаются поставкой коз и овец. Мы очень долго искали партнёров – их нам рекомендовали в посольстве Франции в Москве. Плюс к тому мы смотрели несколько хозяйств лично и остановились именно на компании KBS-genetic.

Мы специально остановились на французских козах, так как их сыропригодность у них выше, чем у зааненской породы. Да, у них несколько меньший надой, но сыра на выходе будет больше. Вообще же в России очень небольшое поголовье племенных коз. Только сейчас государство обратило на это внимание – с 2014 года оно включено во все программы. Мы одни из первых, кто решил воспользоваться этой возможностью.

– Но ведь козье молоко и сыр – весьма нишевый продукт.

– Он и будет оставаться таким. Это не массовый продукт, как, например, сыры российско-голландской группы. Но уверен, что покупатели есть.

– Каким будет объём выпуска?

– Мы будем выпускать порядка 10 тонн в месяц. Мы рассчитываем, что основные продажи будут в магазинах и ресторанах Екатеринбурга. Безусловно, мы будем выходить и в города-миллионники в УрФО. Не исключаю, что часть продукции уйдёт на московский рынок.

– Планируете ли создать для сыров новую торговую марку или будете использовать существующую – "Здорово"?

– Специально для сыров мы создадим отдельный бренд. Если всё будет нормально, то первая партия появится в феврале 2017 года, когда козы начнут давать молоко.

– Может быть, есть примерные прикидки, сколько будет стоить козий сыр?

– Я пока не готов ответить. Вероятно, цена будет сравнима с той, что есть у сыров с плесенью, которые к нам привозят из Белоруссии.

– То есть в нынешних ценах – в районе тысячи рублей?

– Да.

– А козье молоко будете продавать?

– Мы не планируем розлив и продажу молока. Всё сырьё мы намерены перерабатывать в сыр.

– Планируете ли вы продавать коз?

– Наша задача ещё отработать и стать родоначальниками этой породы в России. Одна коза в среднем даёт 1,7 козлят в год. Таким образом, мы каждый год будем получать примерно 850 козочек. Нам для воспроизводства столько не нужно.

– Вы ранее говорили, что даже в молоке есть большая импортная составляющая. Насколько девальвация повлияет на цены?

– Да, действительно доля импорта существенна. На сегодняшний день ее невозможно исключить. Так, в производстве молока она может доходить до 60% от стоимости. Этот показатель зависит от того, насколько технологично хозяйство. Есть примеры, когда годовое обслуживание одного агрегата, например, доильного робота для 70 голов, может обходиться в 9-10 тысяч евро. Конкретно такого аппарата в нашем хозяйстве нет, но мы тоже используем дорогостоящее импортное оборудование. То же самое наблюдается и в производстве овощей. Натуральные минераловатные маты, в которых выращиваем огурцы – импортные. Часть семян – также иностранные.

– А для УГМК какое направление выгоднее – выращивание овощей или молочный бизнес?

– Год от года ситуация меняется. К примеру, в прошлом году очень хорошо сработало тепличное хозяйство. А с молочным производством было сложнее. Во-первых, было два года неурожая, а, соответственно, вопросы с кормами и надоями. Во-вторых, очень сильно проседает рынок. Как ни крути, мы видим тенденцию, что люди уходят в малодоходный сегмент продукции. К примеру, сейчас наиболее популярно молоко в плёнке. У более высоких переделов, на чём зарабатывают заводы, продажи падают.

– Вы какие продукты имеете в виду?

– Например, тот же творог, йогурты. Мы очень чётко видим эту тенденцию. При этом мы на молоке в плёнке не зарабатываем – для нас это локомотив для вхождения в сети и получения широкой матрицы продаж. Доходы населения не растут, а цены увеличиваются по объективным причинам. Для нас это вызов. Мы стараемся более внимательно работать над себестоимостью и её снижением. Также стимулируем спрос различными акциями.

– Как давно вы наблюдаете такую тенденцию?

– С конца прошлого года. Надеемся, что это временное явление. Как ситуация в экономике страны наладится и всё вернётся на круги своя.

– На молочном рынке есть два крупных международных игрока. Насколько сложно региональной компании конкурировать с ними?

– Мы себя достаточно уверенно чувствуем. У нас сейчас доля порядка 7 процентов. Мы должны быть устойчивой локальной компанией, дающей нормальную рентабельность. Именно поэтому мы выстраиваем полную цепочку от получения сырья до переработки.

– Почему "УГМК-Агро" концентрируется на продажах в Свердловской области, а не выходит на рынки других регионов?

– Дело в том, что в регионе есть солидная государственная поддержка. Мы понимаем, если мы осуществим ряд капитальных затрат, то сможем получить компенсацию из федерального и регионального бюджетов. Кроме того, в Свердловской области есть закон о продовольственной безопасности. Проекты в сельском хозяйстве окупаются долго, а потому без государственной поддержки не обойтись. У нас нет планов захватить российский рынок. Мы должны быть устойчивой локальной компанией, дающей нормальную рентабельность. Именно поэтому мы выстраиваем полную цепочку от получения сырья до переработки.