Уральский портной, который не заметил кризиса: «Хороший клиент оставляет у меня 2–3 миллиона в год»

Екатеринбургский дизайнер Дмитрий Шишкин пишет кандидатскую диссертацию про эволюцию мужского костюма. Годовой объём своего бизнеса оценивает в 125–130 миллионов рублей. Костюмы его мастеров стоят от 150 тысяч рублей, а галстуки от 8 тысяч. Шишкин говорит, что у него нет конкурентов, и поэтому цены собирается только повышать, а также планирует запустить линию одежды для широкой аудитории в средней ценовой категории и выйти с ней на международный уровень.

Он занимается производством мужской одежды уже почти десять лет и шьёт для хоккейного «Автомобилиста» и футбольного «Урала», запустил в Екатеринбурге портновскую мануфактуру — по его словам, первую такую в России. Здесь в основном используется ручной труд, работают более 100 портных, закройщиков и дизайнеров.

Помимо производственных помещений, в здании на улице Горького находится шоу-рум с примерочной и кабинетами. В планах 28-летнего Шишкина объединить все площади мануфактуры и создать единое пространство, в которое можно будет перевезти весь свой бизнес. Но пока он борется за часть арендованных у администрации города помещений с жильцами дома.

На первых порах — в 2005–2006 годах — когда Шишкин искал инвестиции для своего дела, он обращался к властям за помощью, субсидиями и грантами, но везде получал отказ. Сегодня дизайнер говорит, что лёгкая промышленность в России — в упадке, об импортозамещении слышит только в прессе и реальной поддержки от государства не ощущает.

Корреспонденты E1.RU побывали в гостях на портновской мануфактуре Дмитрия Шишкина и спросили дизайнера о том, как в России поднять на ноги ручное производство, сколько мужчин в Екатеринбурге тратит на костюмы по 2–3 миллиона в год и почему у нас не умеют делать качественные ткани.

— Вы говорите, что в современной России, по сути, нет профессии мужского портного. У меня тогда отсюда вопрос — а она нужна вообще?

— Нужна. К сожалению, лёгкая промышленность — это одна из самых отстающих и проблемных сфер в стране. Всё было развалено в 90-е годы. Поэтому половина моих портных — это люди за 50. 30–40% наших сотрудников — это молодое поколение, которых мы сейчас учим и которым передаём опыт.

— Недавно мы ездили к отличным ребятам-кузнецам в Верхнюю Пышму, которые открыли свою мастерскую и кузню. Занимаются любимым делом и зарабатывают деньги. Своими руками. Рассказывают, что у большинства людей отношение к ручному труду и к таким профессиям, как к маргинальным. А какое среди молодёжи отношение к профессии портного?

— У многих в сознании швея — низкооплачиваемая профессия. Чтобы немножко прояснить ситуацию, скажу, что хороший портной зарабатывает минимум 40–50 тысяч рублей в месяц. Люди высокого уровня навыков получают ещё больше. За работу над одним костюмом я могу заплатить 50–60 тысяч. Поэтому здесь всегда можно подумать: идти ли в какие-то менеджеры или пойти учиться. Чтобы по-настоящему достичь навыков в мужском костюме, нужно много лет. Потому что это самый сложный элемент гардероба. Но мы здесь, например, уже через год после обучения заключаем ученический договор, о том, что все передаваемые навыки они должны у нас отработать, так как это уникальные знания.

В этой сфере очень низкая конкуренция в связи с тем, что почти нет профессионалов. Я собираю их по крупицам. С другой стороны, здесь важно, что у нас нет ни культуры пошива, ни культуры ношения мужского костюма. Поэтому пока индивидуальный пошив — это скорее наша имиджевая составляющая. Я на этом почти ничего не зарабатываю, а иной раз даже ухожу в минус.

— Тогда расставим все точки в ценниках: сколько будет стоить, допустим, один сшитый у вас классический костюм-тройка?

— Минимальная стоимость — от 150 тысяч рублей. Сюда входит не только работа, но и ткани. Мы априори не работаем с дешёвыми тканями. Это все Англия, Италия и Швейцария. При этом корпоративный костюм, где более простая технология и который мы шьём массовкой, может стоить от 30 тысяч рублей. Он по сути ничем не отличается от магазинного, но при этом лучше подогнан по фигуре. К слову, большинство тех, кто заявляет, что шьёт сам, именно так и поступают. Эта технология называется made to measure: сняли мерки, отправили на фабрику за рубежом, там внесли небольшие изменения в базовые лекала и отшили на конвейере за три часа.

— Цена уже готовых костюмов популярной марки Brioni будет приблизительно сопоставима с ценами на ваши костюмы...

— Да. Логичнее применять за такие деньги именно bespoke технологию, когда на человека строятся индивидуальные лекала, когда используется ручной труд, когда изделие живое. Наша классическая технология называется bespoke tailoring, что дословно переводится как «костюм, сшитый на заказ портным». Термин пришёл к нам со знаменитой лондонской улицы Sevile Row. На каждое изделие такого уровня один портной тратит не менее полутора месяцев рабочего времени.

— Но, чтобы это всё понимать, нужна культура, а вы говорите, её у нас нет. Появится ли она и кто будет её нести в массы?

— Нужно популяризировать подобные услуги и культуру ношения костюма, как с нашей стороны, так и со стороны самих мужчин. У нас люди ещё не искушены. У нас нет преемственности поколений, нет аристократии, нет потомственных бизнесменов. Пока мы находимся на этом отрезке, многие люди не сильно задумываются о своём внешнем виде. Те, кто задумываются, финансово не могут это подкрепить. В среднем нашим клиентам, которые в это вникают и начинают понимать, далеко за 40. Нужно 30–50 лет стабильной жизни, чтобы у нас появилось что-то похожее на Англию в этом смысле.

— Актёрам Джеймса Бонда ещё в 1962 году начали шить классические костюмы у лондонского портного Энтони Синклера. Сколько сегодня услуги, подобные вашим, могут стоить в Великобритании?

— Аналогичные услуги в Англии могут стоить около 5 тысяч фунтов. 500–700 тысяч рублей. Всё зависит от именитости ателье и дороговизны ткани. То, что мы попытались создать здесь в Екатеринбурге, это смесь английского классического bespoke-ателье, итальянских сарторий, таких, как Kiton, Isaia и Brioni. Мы постарались создать нечто такое, чего нет в стране. В лучшем случае в России есть несколько ателье, которые делают что-то похожее — и то по более упрощённой технологии.

— А есть, может быть, у нас такие мастера, умудрённые сединами, которые не знакомы широкой общественности, но где-то в домашних условиях шьют хорошие мужские костюмы?

— Такие есть, я стараюсь устраивать их на работу. Был один мастер, но ему уже за 70, и он перестал работать — Юрий Шалайко. У нас есть Сергей Буланов — великий и недооценённый. Чистый стаж работы у него — 40 лет. Он имеет профильное питерское образование и в своё время возглавлял Вильнюсский дом мод, был главным конструктором и имеет степень кандидата технических наук. Когда он пришёл к нам, он первым вдохнул в нас новую жизнь, и мы начали развивать более высокое мастерство. Всех опытных мужчин-портных в стране мы пытаемся заинтересовывать и к нам приглашать. Как правило, это люди, которым 50–60 лет.

— Возвращаясь к цифрам: какой годовой объём бизнеса вашей компании?

— В индивидуальном пошиве примерно 25 миллионов рублей. Корпоративный в разы больше — там более 100 миллионов. Но там и маржинальность другая. Хороший корпоративный контракт начинается от 5–7 миллионов. В индивидуальном пошиве хороший клиент оставляет 2–3 миллиона в год.

— Про хоккейный клуб «Автомобилист» мы уже знаем, а какие ещё компании являются вашими клиентами?

— Мы давно сотрудничаем с Уралвагонзаводом и с «Газпромом». Мы также работаем с «Лукойлом», хоккейным клубом «Югра» и вот сейчас начинаем работать с хоккейным клубом ЦСКА.

— А для какой компании, общественной организации или, может быть, партии вы бы сделали работу бесплатно, для поддержания имиджа и статуса?

— Думаю, что к Олимпиаде в Сочи, если бы меня попросили разработать коллекцию вместо Bosco. Мы патриоты и такой социально значимый масштабный проект начали бы «за спасибо». Недавно я встречался с представителями Союза инженеров России — очень большая ассоциация — и мы для них будем разрабатывать образцы бесплатно.

— Кстати, в тему импортозамещения. У меня есть комплект Bosco, как раз олимпийский. На этикетке внутри шапки написано, что она сделана в Канаде, а на куртке — в Китае. У российской компании ничего не сделано в России. Это вообще реально здесь шить подобное?

— Всё реально. Мы всё производим в России. Высокого качества, любого вида и формы. Очень обидно, что политику импортозамещения, о которой в прессе столько говорится, на самом деле мы особо не чувствуем. Мы привлекаем клиентов любыми методами и способами, но они в последнюю очередь должны думать о том, что мы местный производитель. Ему важна цена, качество и сроки. Государство, к сожалению, никак не стимулирует и не поддерживает нас. Никакие гранты мы не получаем. Когда я начинал проект и был некоторый недостаток финансирования, я пытался обратиться во всевозможные органы, но мне везде вежливо отказывали. Очевидно, что мы не приоритетная сфера промышленности, несмотря на то, что создаём рабочие места и платим налоги. Всё приходится делать своим трудом.

— Ещё про импортозамещение. Вы говорили, что используете европейские ткани. Российские производители когда-нибудь смогут сделать что-то качественное, чем бы вы могли заменить товары из Европы?

— В области недорогих тканей, трикотажа и экономичных костюмов — да. В области высоких новаторских элитных материалов нужно одно-два поколения, чтобы поставить на ноги именно текстильную промышленность — ту, которая материалы производит. Швейную можно за 10–15 лет вывести на очень высокий уровень, а производство тканей высокого порядка — это намного более сложный и трудоёмкий процесс. Это в ближайшее время вряд ли. Что касается дорогой мужской одежды, то в ближайшие лет 30 мы будем всецело зависеть от Европы. У нас 100% тканей из Англии, Италии, Швейцарии и Бельгии. Англо-итальянские материалы — это примерно 85% из всего объёма.

— Из-за санкций как-то осложнилась работа с производителями ткани и фурнитуры из Европы?

— Бывают задержки с доставкой, а при нынешних курсах валют это ещё и подорожало всё.

— Какой потенциал у вашего производства индивидуальных костюмов в Екатеринбурге?

— Мы считали: примерно 10 тысяч человек в городе могут пользоваться в теории нашими услугами. Сейчас у нас обслуживается около 500 человек. Пока мы занимаемся популяризацией, развитием навыков и улучшением технологий и не форсируем события. Но как только мы окончательно обоснуемся и вся наша портновская мануфактура будет цельной и единой, мы начнём активную экспансию.

— В течение последнего года предприниматели активно говорят про кризис: закрываются компании, увольняют людей. Как на вас сказалась экономическая ситуация?

— У нас в стране все занимаются дешёвыми некачественными товарами. В лёгкой промышленности всё на очень низком уровне. Дешёвая детская одежда, спецодежда, трикотаж. У них есть межвидовая конкуренция, плюс Китай и Турция заваливают своей продукцией. Мы же занимаем ниши, в которых фактически нет конкуренции. Здесь нужны более высокие технологии и большие инвестиции. Поэтому мы на себе кризис особо не испытываем.

— Но тогда такой вопрос: а в ближайшие 10–20 лет в этой сфере конкуренция вообще появится?

— Через 10–20 лет не появится. Я уверен в этом. Потому что вижу, что технологии эти практически вымирающие, а мужчины-портные — исчезающий вид. Всех я стараюсь привлекать к себе.

— А с женской одеждой такая же ситуация? Ведь в Екатеринбурге множество дизайнеров, ателье и частных мастеров.

— Женскую одежду даже не стоит сравнивать с мужской. Из сотни женских мастеров только один сможет сшить мужскую сорочку так, как это должно быть. А пиджаки вообще ни на каком уровне нельзя сравнивать с самым сложным женским свадебным платьем, даже если там есть тысяча ручных стежков. Это совсем другой уровень с точки зрения построения лекала. Поэтому в женской сфере и конкуренция выше, и дизайнеров больше. Только в Екатеринбурге их человек 30–40.

Вот вы знаете дизайнеров мужской одежды в России? Был раньше один в Санкт-Петербурге и один в Москве, но оба уже не работают в этой сфере. Потому что, чтобы быть дизайнером мужской одежды, нужно иметь производственную базу и технологии.

— В завершение — о ваших планах. Когда собираетесь поработить вселенную?

— После завершения всех работ с обустройством наших помещений на Горького мы собираемся начать выпуск готовой одежды. Это будет коммерческий проект, и мы будем шить одежду для широкой аудитории. Это будет примерно уровень Henderson (российский бренд мужской одежды. — Прим. ред.). Это серьёзная задача, с которой мы будем выходить не только на российский, но и на международный уровень. Что касается корпоративных заказов — здесь дальнейшая экспансия: у нас огромное количество крупных холдингов, госкорпораций и больших компаний, которые могут стать нашими клиентами. Ну, и, конечно, дальнейшее развитие в индивидуальном пошиве. Это три наших базовых направления.