Перво-наперво следовало подумать о транспорте. Но тут и думать было нечего, а требовалось скакая играше веселыми ногами двигать к Григориану. Григориан - друг. Григориан - чел, с которым в разведку без прикрытия. Ну и потом - у Григориана собственный-единоличный бортовой Камаз,
в который если поставить будку с вахтовки, спижженую Вовой давным-давно на складах геологорозведки и замаскированную пока под велосипедный гараж Сидора, - будет очень даже заебись. Комфорт и всё такое.
Нельзя сказать, что Князев был завзятым рыбаком. Когда его спрашивали о
рыбалке, ему всегда вспоминался эпизод из детства, в котором они с Вовой, забравшись с краденым спиннингом на крышу пятиэтажки, наудили с окна соседа с третьего этажа вяленых хариусов. Рыбины еще не дошли до кондиции и были сыроваты, и Князев потом болел кишечником, из за чего прослыл в школе бойким
парнем - вечно подрывался во время уроков и сбегал куда-то. Все же некоторый опыт таежника у него имелся, к тому же - маячило ведь приключение - полечив мозги гашишной смолой, Князев с Вовой принялись разрабатывать детали похода. Сперва они, прямо как юрийковалевские Белов и Быкодоров, писали на
бумажке "Тушонки раз, Сгущонки два", напирая на водку. Потом решили, что еще водки надо прямо щас, и отправились через магазин к Сидору. Без Сидора какая рыбалка? А потом уж и к Григу...
В магазине "Бурундук" Вова принялся глазами шарить по полкам, выискивая подходящий к случаю
флакон, а левой рукой тихонечко - по прилавку, стягивая незаметно к краю холодного копчения кетину. Князев тем временем путешествовал глазами по поверхностям продавщицы Таси. Тася была толстенькой и симпатишной, и Князев даже поскрипел зубами от избытка развратных эмоций и выдавил из себя
сладострастное "ыыыыыыыыыыыы". Он только хотел сказать девушке любезность, но тут у Вовы выскользнула и покатилась по полу затянутая почти в рукав куртки банка пива. Пришлось в два голоса заявить Таське "пошла-нахуй-марамойка" и спешно покинуть помещение. Хуйня, у Сидора по-любому найдется, чем
промочить пересохшие гортани друзей. Иначе - какой он Сидор?
Друг встретил их радушно. Он немного нервничал, расхаживал по квартире в красном халате, пил настойку "Красная жара" и слушал непрерывно песню "I wanna be somebody" рок-группы W.A.S.P. - выходил из запоя. Предложение
друганов пришлось ему в самый раз. Оказалось, что у Сидора есть и палатка, и еще один спиннинг, помимо уже имеющихся у экспедиции Князева трех спизженных Вовой. Нашлась еще поросшая мхом заваль болотных сапогов, мушек и мормышек. Вдобавок - у Сидора было ружье-вертикалка, правда без приклада, только
стволы и цевье, но тут вспомнили, что приклад есть у братьев-Вампиров, о которых чуть позже пойдет отдельный разговор.
Сидор сразу стал душой экспедиции. Он ценил рыбалку, биатлон, и однажды они с Вовой даже ездили на охоту, заблудились, сожгли в машине электропроводку, но таки
привезли трофей: ставшего жертвой ДТП зайца, сбитого бампером их автомобиля, когда друзья нечаянно выскочили на законную заячью тропу.
Сидор достал блокнот и фломастер, и организаторы посчитали, сколько же нужно брать алкоголя. Умножили на два. Прибавили еще на пару литров
погрешность. Тревожно задумались. Зато есть много патронов, и дробь, и пули, так что насчет пропитания можно особо не беспокоиться, - заверил Сидор. Впрочем, деньги вполне могли быть у Григориана. Так что порешили допить и незамедлительно отправиться к нему.
Григориан летом
вкалывал бульдозеристом на прииске, утюжил полигон, выковыривал кости мамонтов, крал драгоценный металл и страдал от оглушающей и иссушающей трезвости. В промывочный сезон канал сухой закон, а рулили трудодни, и раскумариться было решительно невозможно. Однажды он с оказией передал Князеву
записку-просьбу: "Носки для ног, пидорку для головы, десять г.г." Очки и шапку Григориану толкнули, а вот с "г.г." (граммов гашиша) у Князева в тот момент и у самого были серьезные затруднения. Но все же к середине лета Григ вымудрил себе недельные каникулы в поселке. Но в первый же день каникул,
не добравшись еще до водки и курева, пошел на эксперимент с мухоморами, о котором и поведал нагрянувшим к нему на квартиру членам экспедиции.
Григориан ездил по полигону, дергал рычаги, слушал себе в плейере группу Living Death и размышлял о мухоморах. Потом вспомнил, где он их
недавно приметил, оставил трактор и побежал в лес. Он так вдохновился мыслью испробовать чукотского торча, что насобирал и привез с собой в поселок этого дела целый пакет. С приятелем Скруджем вдвоем они заварили кастрюлю мухоморного чаю. Григориан клялся, что эффект оказался превосходным. Скрудж
деликатно отмалчивался: после четырех трехсоток чая он встал, прислонился лбом к стене и простоял так 14 часов кряду. Причем, как ему казалось, - "ни о чем не думал". Выйдя из оцепенения, Скрудж рухнул на пол и обмочил штаны. Галлюциногены, он уже знал, всегда влияли на него как-то не так. Не то
что корректоры или старый добрый галоперидол, который Скрудж зауважал со времен, когда в тюремной камере, получив стрем-пакет с воли и прочитав в сопроводительной записке "извини братуха, пока больше нечего. Вот немного галаперидола..." - он со словами "Гала хуйни не передаст!" сожрал враз все
тридцать засланных таблеток. После этого арестанты некоторое время звали Скруджа Каракатицей - крючило его не по-детски.
Григориан идею экспедиции воспринял с энтузиазмом, однако огорчил инициативную группу известием, что Камаз не на ходу. "Скрудж, гандон и скверный человек, пока
меня не было, пропил, падла, аккуммулятор, -заявил он, тыкая крепкой дланью с линялым партаком We sold our soul for Rock'n'roll на тыльной стороне ладони галоперидольщику в спину, - и за это щас отбывает принудительную трудотерапию, бабки пилит. Скрудж, сука, к станку!"
Скрудж
с неохотой взялся за ножовку по металлу, которой он с большим трудом под присмотром Григориана второй день распиливал на куски огромные и грязные обломки мамонтовой кости, отпиливал потрескавшееся и негодное. Ископаемых останков Григ вдосталь наковырял на своем старательском полигоне - кость
предполагалось сдать быстренько на развес приемщику, а деньги весело прогулять. Но коль такой расклад - прибыль пойдет в фонд экспедиции, и к погрешности можно прибавить теоретически еще пару литров и немного "г.г.". А у братьев-Вампиров к тому же есть вахтовка ГАЗ-66, прекрасная геологическая
зверь-машина, и Вова знает, где на шару заправиться семьдесят шестым бензином и еще пару канистр залить. Скрудж, падла, пили!
Почему братьев Федора и Василия Гамыровых прозвали вампирами - никто уже и не вспомнит. Но явно не из-за свойств характера - оба были душевные парни,
компанейские, настоящие товарищи. Вампиры летом переселялись на фазенду - так звалась дощатая пристройка к гаражу. Здесь у них все было обжито по люксу: имелся драный диван и пара кресел, и колонки "Radiotehnika", прицепленные к автомагнитоле, спизженой когда-то Вовой, а потом проигранной в карты
Вампиру-старшему. Здесь же в нише, обернутая старой телогрейкой, стояла сорокалитровая фляга с брагой.
Но содержимое фляги еще не совсем поспело, поэтому экспедиция застала братьев за распитием обыкновенного спирта. Зато распивали они его необыкновенно: стаканы с напитком
ставились рядышком на пол, братаны опускались на карачки - лицом к лицу, глаза в глаза - сжимали зубами края стаканов и, запрокидывая головы, продолжая сжигать друг дружку очами, выцеживали содержимое. Главное в состязании было не поперхнуться. Но Князев, входя, слишком громко стукнул дверью, и
старший брат-вампир, Фёдор, выронил изо рта стакан и закашлялся.
- Победа! Победа! - младший вампир, Василий, доглотав свой стакан и тоже уронив его на доски гаража, закружился в индейском танце. Старшой угомонил брата легоньким пинком, степенно и чопроно поздоровался с Князевым,
Вовой и Григорианом. Для Сидора распахнул объятия: когда-то они служили вместе на Тихоокеанском флоте, на одной коробочке, и однажды даже, находясь у берегов Камчатки, свернули вдвоем с кормы спасательную шлюпку и повеслались к местным блядям, но были подло атакованы пиратами из прибрежного
рыболовецкого совхоза. В память о тех боях и походах Сидор носил заместо четырех передних зубов рондолевые фиксы, а вампир Фёдор - татуированную аббревиатуру "КТОФ" на кисти левой руки (расшифровывалась она, якобы, как "Краснознаменный Тихоокеанский Флот", но Князев однажды, курнув крепкой
таджикской отравы, постиг истинный смысл татуировки: "КТО Фёдор?" означала она в его варианте).
Экспедиция обрела двух новых членов и треснула по такому случаю спиртяги - обычным способом. Потом они долго обсуждали детали. Гашиша решили все же не брать: за ним нужно было ехать в
Оротукан, а это почти триста километров туда-обратно, бензина не напасешься и время дорого. Выдвигаться договорились послезавтра: завтра Скрудж сдаст приемщикам останки мамонта, а Вампиры, похмелясь, отправятся на закуп провианта. Хватив еще по сотке крепкого, они вспомнили, что для ловли хариуса
требуются мушки (нашедшиеся у Сидора напрочь заплесневели и не годились). Вова, зорким глазом усмотревший сушившуюся на соседском заборчике подушку, немедленно, не таясь, ее спиздил, вампир Василий вспорол подушку зоновской поделки ножиком (подруга его, Настасья Попок, получив высшее образование,
вышкарила в колонии общего режима на курорте Талая за семь тысяч в месяц и пайковые) и друзья принялись выискивать в подушечном чреве рыжие перья, а белые - пускать по ветру.
Солнце уже закатилось, но время белых ночей еще не совсем вышло, так что на улице было замечательно
светло, а комары не донимают тех, кто умеет пить спирт. Кружился по двору белый куриный пух, падал и плыл по речке Ягоднинке маленькими гномишными корабликами. Группа Laaz Rockit исполняла старый биафровский ковер про веселуху в Камбодже, и если бы только Сидор, проткнувший палец крючком, на который
он пытался намотать ниткой рыжее перо, не вопил так гнусно, - Князев был бы полностью удовлетворен этим вечером.
2. Первые преграды
Все было заебись, кроме погоды. Закупка провианта прошла успешно, и Вова даже смог залезть под шкуру продавщице Тасе и
выпросить с большущей скидкой некондиционного просроченного пивка. От пивка только одного Князева пробрал понос, но он совладал с собой и всего лишь пару раз просил по дороге притормозить. Выдвинулись к вечеру - ехать все равно светло, доберутся они к верхушке ночи, а там, пока разобьют лагерь, -
придет рассвет и запляшут хариусы. И только погода все обосрала - небо затянуло свинцом, свинец набряк и засочился редкими каплями, угрожая вот-вот лопнуть и окатить жидким до основания. Но на погоду плюнули. Хуйня - погода.
Дорога до озера Джека Лондона (а куда еще могла
отправиться экспедиция? только туда) близка только на карте. На деле эти несчастные полста километров оборачиваются для неподготовленного путешественника кромешным адом. Воронки и колдобины, сухие речки из громадных валунов, оставленных когда-то, миллионы лет назад, ледником, многочисленные
протоки... Но экспедиция знала толк в приключениях, и путь этот каждый проделывал не единожды.
Они миновали семиэтажный небоскреб, заправку, кладбище, свернули направо, к разрушенному мосту. В этот момент небо, в отличие от Князева не сумевшее с собой совладать, прорвалось,
лопнуло со вздохом облегчения и обрушило на экспедицию тяжелые и хлесткие потоки. Ливень грянул нешуточный - речка под мостом почти сразу помутнела и вздыбилась, у берегов закомковалась грязная пена. Храбрый, но осторожный драйвер Вампир-старший заглушил двигатель. Пришло время передохнуть-подумать:
так, с наскоку, форсируют водные преграды только долбоебы и выскочки. Вместе со штурманом Князевым и вторым пилотом Сидором они покинули кабину и перебрались в будку "66-го", к остальным участникам экспедиции. Вова встретил в пять секунд промокший до нитки головной отряд наполненными настойкой
кружками: для совещания выбрали "Красную Жару".
Замахнули по чуть-чуть, потом еще - и вышли искать место для переправы. Полусотней метров ниже по течению осторожно трогал бурлящую воду передними колесами "Камаз". Попробовал - и не решился.
- Сцыкун! -
осклабился презрительно фиксами второй пилот Сидор, - Босота, в будку! Щас мы ему покажем мастер-класс, ебать его в спину мокрую...
Едва оживив машину, Сидор лихо переключился на повышенную и выжал полный газ - казалось, "66-й" сейчас просто перелетит эту жалкую речку. Но перед
самым берегом вахтовка внезапно клюнула тупой мордой и захлебнулась, встала - передними колесами экспедиция ухнула в яму.
Можно было навешать пиздячек горе-пилоту Сидору прямо сейчас, и Григориан, пребольно уебавшийся во время вынужденной остановки о стену будки и раскровянивший
нос, попытался даже это совершить, но, выпрыгнув наружу, поскользнулся на камнях и окунулся в бурлящий поток с головой. Матерящийся отряд решил наскоро - пиздилово пилота оставить на потом, а пока - спасать транспорт и провизию: вода поднималась стремительно. Покричали спровоцировавшего Сидора на
рывок падлу-камазиста (вахтовка, получив основательный гидроудар, своим ходом выбраться уже не могла). Камазист рад был помочь, но у него не оказалась троса. У экспедиции троса не нашлось тоже, и "Камаз" рванул за ним на автобазу в поселок. Рыболовы попытались тем временем эвакуировать провиант и
снаряжение - вода все прибывала и уже захлестывала пол в будке.
Под командованием Вовы они выстроились в цепочку и принялись спешно перебрасывать шмотки на берег. Один только Князев в спасательной операции принимать участие отказался наотрез - он заявил, что его, во-первых, во
время аварии контузило, а во-вторых - болотных сапогов у него нет, а стоять в ледяной воде в кедах он не намерен. На самом-то деле Князев по дороге выпил чутка лишнего, и сейчас ему больше хотелось петь, орать и выебываться, чем изображать сотрудника МЧС. Кроме того, у него опять скрутило живот.
Спорить было некогда, и злой Вова только посоветовал саботажнику отойти от греха подальше, а еще лучше - не стоять промокшим пьяным пнем, пока они спасают экспедицию, а отыскать место посуше и развести костер. Князев сказал "олрайт" и отправился вверх по протоке, прихватив с собой десятилитровую
пластиковую канистру с бензином.
Споро, но без суеты вытаскивающие на сушу промокшее снаряжение рыболовы время от времени замечали со стороны, куда отправился костровой, за кустами жимолости и чезении, сполохи огня. Потом внезапно раздался зловещий хлопок, а следом -
душераздирающий вопль - с интонациями, впрочем, больше удивления. Разом повернувшись к источнику адского шума, рыбаки увидели огненную реку, на бешеной скорости несущуюся прямо на них, на "66-й" и на шмотки. Горящий бензин плыл по течению, освещая небо, плясал тенями кустов и булыжников - сцена была
вполне себе голливудской, но оценить ее фееричность участники экспедиции не успели - потому что едва успели попрыгать в реку, погрузившись с макушками. Сидор причем нырнул вниз головой - не шика ради, а просто зацепился штаниной за подножку и пизданулся, а вампир Василий ушел под воду вместе с
картонной коробкой, наполненной водочными флаконами.
Когда опасность миновала, а дымящиеся последствия экологической катастрофы скрылись за поворотом речки, едва пришедшая в себя экспедиция бросилась на поиски поджигателя или хотя бы его обугленного трупа. Но, к их радости и
удивлению, Князев оказался проктически совсем цел, разве что лишился части волосяного покрова, спалил себе брови и ресницы и теперь являл собой почти натурального Фантомаса, которого коммисар Жюв уже успел по разику утопить и сжечь. Оставалось только навалить ему пизды, тем более, что несколько
бутылок крепкого погибли, когда младший Вампир спасался от огня, но сил на это у рыболовов уже не было.
Остаток ночи они провозились, вытаскивая на сушу вахтовку (камазист оказался не окончательной падлой и таки вернулся с тросом). Потом сушились у костра и грели души спиртным.
Дождь оборвался так же внезапно, как и начался - поднявшийся ветер растерзал старое небо в клочки, унес куда-то, подарив взамен новое - светлое и чистое. Но о продолжении похода пока не могло быть и речи - требовалось сначала реанимировать машину и хотя бы немного поспать. Кроме того, с утра
следовало пополнить запасы топлива: бензина было еще полно, а вот запасы алкоголя ввиду нештатной ситуации катастрофически уменьшились - пришлось еще уделять литруху свинье-камазисту, за то, что помог, да и стресс повлиял на команду не слабо.
3. Катастрофа
Утром Князева и компанию разбудили звуки выстрелов, звон стекла и воинственные матюги. Князев, который во время ночлега надел на голову кастрюлю для ухи (его ебали комары, активизировавшиеся после дождя, а натягивать на голову мокрую телогрейку он побрезговал), из-за особенностей кастрюльной
акустики подумал было даже, что стряслось нечто страшное. Типа - их выследил капитан УБНОНа Дедушкин, и устроил облаву.
Но страшного не стряслось.
Просто Сидор, поднявшись спозаранку и успевший подлечить здоровье, отправился на охоту, но никакой дичи ему не встретилось, и
потому он развлекался, паля по пустым бутылкам, расставленным на развалинах моста. На дичь экспедиции теперь можно было не расчитывать, как и читателю не следует больше расчитывать, на то, что помянутое выше ружье грохнет двумя стволами где-нибудь в финале повествования - хуюшки, долбанный
промысловик Сидор уже расстрелял все патроны.
Позавтракали тушенкой, выпили водки из кастрюли, пуская ее по кругу (все кружки не то потонули, не то сплавились вниз по течению), закурили и стали держать совет. Решили, что братья-вампиры и Григориан останутся заниматься машиной, а
Князев вместе с Сидором и Вовой отправятся в поселок, к ближайшему магазину: шнэпса оставалось всего по поллитре на лицо, и это портило всю рыбалку.
Прихватив с собой пару флаконов, три друга отправились в путь. Солнце уже поднялось и жарило отчаянно, так что даже комары
попрятались. Настроение у путешественников было отличное - приключения продолжаются, преграды не страшны, и ничто не предвещает беды. Они шли по пахнущей пылью трассе, временами останавливались, чтобы по очереди хлебнуть для подзаправки, а потом...
Что случилось потом - они никак
не могли вспомнить на следующий день, когда выколупывали окурки из щелей в обезъяннике районного ОВД. То ли солнце подействовало на рыбаков, то ли просто Фортуна решила лишний раз похвастаться своей фигуристой жопой...
Вспоминалось кусками. Князев помнил, что сперва они с Вовой
беседовали о музыке, и вроде бы пришли к согласию, что Бигимот лучше Инфекции, а Megadeth тоже заебись, но частями, как и Holy Moses, потому что в последней баба ничего такая, симпатичная, хоть и хрипатая. Но потом поспорили, и Вова кричал почему-то Сидору "да я тебе щас за Megadeth все ебало
разобью!!!" - хотя никогда особенно эту группу не любил. Потом Князев еще помнил кусочек, как Сидор кричит "Щас взорву их к ебаной маме!!!" - и с замахом из-за спины, как гранату, швыряет пустую бутылку в сторону приближающегося милицейского "Уазика".
Вова помнил, как Князев
обещал толстенькой продавщице Тасе из "Бурундука" взять ее в жены - только сперва пусть одолжится водкой. А вот одолжилась ли - вопрос. Но что-то же они пили. Еще он помнил, как Сидор зачем-то пизданул его, Вову, пустой бутылкой по голове. А как не запомнить, - теперь у него на башке росло одной
макушкой больше. Сидор оправдывался, что он не специально, просто Вова попался под руку, когда он замахивался. Да оно и к лучшему, зато в мусоров не попала бутылка, а то бы вообще. Сам Сидор не помнил вообще нихуя, а может - на всякий случай притворялся, что не помнил. Но ясно было другое - на этот
раз над экспедицией нависла угроза, которую едва ли удастся избежать...
- Пять суток, - объявил на следующий день районный судья Дедушкин, родной брат капитана Дедушкина из УБНОНа
- Что, нарыбачился, долбоёб? - сказал на это Князев, обращаясь, естественно, к
Сидору, - из-за тебя всё.
- Сам ты хуеплет, - откликнулся грустно Сидор.
- Десять суток, - поправил себя судья Дедушкин: он был интеллигентным человеком и не терпел нецензурщины.
Вот и вся история о рыбалке. Оставшиеся члены экспедиции,
починив машину, но так и не дождавшись друзей, вернулись в поселок. Братья Вампиры - на фазенду, к своим состязаниям, а Григориану пришло время возвращаться на полигон - его краткосрочный отпуск подошел к концу.
P.S. А на рыбалку они потом все-таки съездили. Вова и братья
Вампиры наловили хвостов по двести, Сидор зато ничего себе не повредил, не утонул и не проебал спиннинг. А Князев в первый день поймал шесть хариусов, а во второй - только маленькую серебристую форельку. Он назвал рыбешку Тасей и выпустил обратно в озерную протоку. В которой вода такая холодная и
чистая, что даже в самый жаркий день, если окунуться - перехватывает дыхание.
В то далекое зимнее утро мама сказала мне:
- Сынок, как ты относишься к тому, штобы паучаствовать в городских
соревнованиях лыжников в возрастной катигории от семи до девяти лет?
- Положительно, - ответил я маме. - Тем более
лыжы у меня есть.
Как раз за пару дней до этава мне купили замичательные деревянные лыжы.
Красные. Название не вспомню сийчас, но точно помню, што на них был
изображон Волк из мультфильма про Ну погоди.
Отец сделал мне на них крепления из резинок, штобы можно было
катаца
прямо в валенках и смазал спицыальной мазью, которая была похожа на
шоколадный батончик. Я даже попробовал откусить кусочек, но вкус у мази
оказался сафсем не шакаладный, а горький-пригорький с отвратитильным еловым
привкусом.
Гавно а не мазь - подумал я, а
сам улыбнулся и сказал:
- Отличная мазь, папа!
- Скользить будут, што твой песдетс сказал отец и залихвацки подмигнул
мне правым глазом.
В тот же день чюдесные лыжы были опробованы во дворе и висьма успешно.
Правда, я пару рас лофко наибнулся, но это ж хуйня, не
больно падать
сафсем, в пехоре-то.
Зато сразу видно - скользят.
Паэтому к перспективе паучаствовать в гарадских соревнованиях я относя с
энтузиазмом.
- Мама, я же их всех там парву, как стаю прамакашек- сказал я маме.- У
меня же к лыжам талантище.
-
Ах ты мой скромняшка - умилялась мама.
В общем к двинадцати часам мы уже были в гарадском парке культуры, где
всех жилающих потягаца в лыжном спорте записывали в спицыальную титрадку и
выдавали тряпошный номер, каторый надо было привязывать по бокам
виревочками. Мне
дастался номер двацать один.
- Двацать один - мы пабедим! - сымпровизировала на ходу мама.
- Двацать один - говна поедим! - весело атазвался чей-то чужой родитель.
Я пагразил ему лыжной палкой: иш ты, шутник какой выискался. Щас типо
ничаяно ткну палкой в глаз - будеш
знать, говноед хуев.
Рядом гатовились к забегу другие рибята. У бальшинства из них лыжы были
не диривянные, а дешовые - пластикавые. И без волка. Зато с надписью Fisher
на англицком языке.
- Фишер, это в преводе рыбак, - сказала мне мама.
- Какие же придурки эти
мальчишки - сказал я.- Зачем им рыбацкие лыжы?
Мы ж не на рыбалку сабрались, а на гонку. А поодивались то как, фраера: адни
ширстяные костюмы, какие-то сафсем несирьезные ботинки, каторые к лыжам
пристегиваюца, да шапочки с неприличным названием <петушки>. Разве они не
видят, што зима на дваре? Холодно ведь до опиздинения.
Рыбаки, бля. Модники нахуй. То ли дело я: на ногах штаны-комбез,
туловище надежно защищино от морозов и ветров пехорой, на галаве - кроличья
шапка на ризиночке, на руках михавые рукавицы (тоже на резинке, штоб не
проебал). Ну и валенки канешно. Я ж не рыбак. Я нармальный.
Все канкуренты ахуеть как сасредоточенно надрачивали сваи лыжы своими
мазями-шакалатками и косились на миня, а те, кто стоял подальше, тыкали в
маю сторону пальцами и хихикали.
Смейтесь, смейтесь, рыбаки
ебаные - подумал я. - Хорошо ебется тот, кто
ебется последним - и попытался самастаятильно завязать номерок.
Этот номер у меня не прошол, пришлось задействовать маму.
Наконец появился толстый мужык с пистолетом.
- Ща он подстрелит хохотунов сраных, - абрадовался я, но
мужык ни в каво
стрилять не стал, а выстраил всех участникав, включая миня вдоль
нарисованной красной краской полоски и сказал:
- Объявляется забег на три километра среди участникав от семи до девяти
лет. Старт - после сигнального выстрела. На старт, внимание, марш! -
и
выстрелил в небо.
Все рыбаки ломанулись впиред. Я же немношко протупил и оказался позади
всех.
Ничиво - падумал я - Сейчас они посдыхают и замерзнут, и я их всех
сделаю - и прибавил хода.
Но рыбаки все никак не сдыхали, а все дальше и дальше удалялись от
меня.
- Лыжню! лыжню! - яросно кричали они.
Зато внезапно сдох я. В пехоре мне вдрук стало очень жарко, голова тоже
вспотела, хотя на улице был зверский мороз, а валенки пастаянно
выскальзывали из резинок. Вскоре я потерял из виду паследнего из рыбаков.
Иш ты,
какие шустрые - подумал я - ничиво, скоро сдохнете - и попытался
прибавить скорости, но тут у миня вдруг сбилось дыхание и закалоло в боку.
Я остановился и стал ждать, кагда придет второе дыхание. Второе не
приходило, оставалось первое. Хуевое такое первое. Постояв немного
для
приличия, я потихоньку попиздовал дальше. Хули стоять-то. Тем более, пока я
стаял, то изрядно замерс, а стикающиий с ебла пот застыл на шапке мелкими
сасульками. Пройдя еще метров сто я абнаружыл развилку. Куда идти налево,
или направо я не знал и попиздошил налево. Я
всегда, если чо, хожу налево.
Иду значит ниторопливо так, жду когда впереди покажеца первый сдохнуфший
рыбак. Хуюшки! Съебались падлы.
Ну и хуй с вами, идиеты - думаю. - Зато так здоровски, как я, никто из
вас Гитлера из пластилина не слепит. И к математике у меня
способности есть.
А бегать на сраных лыжах бальшова ума не надо. Беги себе и беги. Тут мне
вдруг приперло посрать. А посрать на лыжах ой как непросто.
Тем более, кагда ты в комбезе. У нас один мальчик со смишной фамилией
Рокахулин попытался как-то в таком камбезе поссать.
Результат получился
плачевный - нассал себе в лицо. С тех пор мы с ним больше не дружили, с
обоссаным-то. Он обижался, даже плакал, а мы шутили над ним.
Это слезы - спросим - или саки?
Такая вот петрушка. А представляете как в этом комбезе среца? В общем,
пришлось
мне снять пехору, стянуть этот ебаный комбез и сесть срать прямо на
лыжню. Получилось все ахуеть как нелофко - я насрал себе на лыжы. К тому же
бумашку для подтирания жоппы мама мне положыть в карман не догадалась. Так
что вытирал я жоппу снегом. Очень неприятно вытирать жоппу
снегом - такое
ащущение, как будто тебя начинает ебать снигавик. Или снежный челавек какой.
Нет сынок, это фантастика. Пока я срал, на развилке вдрук появился мужык в
блистящем спорткастюме, спицыальных ачках и на лыжах. Если б я хуячил на
такой скорости, я давно бы
низложыл всех рыбаков к ебеням.
- Лыжню, блядь!- заорал мужык.
Я, как был, с голой жопой, попробовал спрыгнуть с лыжни, но запутался в
штанах и рухнул на бок. Гавно соскользнуло с лыж и угодило в лыжню. Мужык
сваими беласнежными лыжами как въедет в гавно!
- Ах ты
засранец мелкий!- кричит.- Уебыш бля! Ты чо вабще делаеш на
взрослой трассе? Пиздуй атсюда!- и пребольно ткнул миня в голую жопу лыжнай
палкой, а патом почесал дальше. А я ему вслед кинул гавняный снежок, каторым
вытирал жопу. Попал.
Сам же атчистил снегом лыжы от гавна,
натянул штаны и пехору и попиздил
дальше.
Чириз несколько минут я напаролся на ище одну развилку. Свирнул налево,
кудаж еще. Хуячу значит, хуячу, вдуг бац! Что я вижу! Финиш, бля! Толстый
мужык, мама, родители придурашных рыбаков. Ура! А сзади кто-то пыхтит.
Абернулся- а это один из рыбакоф меня настигает, самый шустрый каторый. Ну
уш хуй - думаю, да как вьебу вперед. Сам ат сибя такой прыти не ажидал. И
втарое дыхание аткуда-то появилось. Вобщем не дагнал миня рыбак. Я опиридил
ево на адин метр.
- Ур-ра-а! - закричала
мама - Двацать один - мы победим!
- Надо жэ, на деревяшках и - первый.- удивился толстый мужык. Да еще и в
валенках. Кстати, от кого это так гавном несет?
- Не ебет, - гаварю, - давайте свой приз ебучий и я пашол. - А то скушно
с вами, лошками, саревнаваться. Пиздуйте
лучше на рыбалку, может хоть там у
вас чево палучица.
- Что-то я не припомню, что-бы он миня абганял, сказал тот мальчик который так и не смог миня дагнать и палучил пачетное втарое место.- Срезал!
Он срезал!
Я ничиво не стал ему гаварить, а просто, как бы ничаянно ткнул
его палкой в пах, ат чево он лофко слажился, как складной ножык <Белка> и притих, а сам пашол к толстому за призом.
Приз был гавеным - шахматы.
На хуя мне эти ебаные шахматы?- падумал я - У меня уже дома есть одни,
сафсем еще не старые, но шахматы взял, а, впослетствии
падарил их адному
лошку на день ражденья.
Так же на мае имя выписали грамату, типа чемпиен и все такое. Патом я ее
повесил на стене, где ана висела до самого дисятова класса.
- Как я их фсех!- гордо сказал я маме.
- Я знала, што ты пабедишь сынок. Ты же у меня
самый-самый. – ответила мама.
Я взвалил на плечи лыжы, мы взялись за руки и попиздили дамой. Позади
группа рыбаков пыталась што-то доказать толстому мужику, но нам на них было
насрать. Хуй бы я им што отдал, пидарасам. Пускай сначала на лыжах катаца
научаца как следует. А
к лыжам, кстати, я после этава случая савершенно
ахладел. Увлекся ананизмом.
Народ, обязательно прочитайте! Баян, канешна, но кто не читал - оценит!
Рыбалка. Пролог: Если в самом начале по дороге на рыбалку вас постигла непредвиденная беда, - немедленно возвращайтесь домой и не насилуйте свою судьбу. Эту историю, свидетелем которой был сам, я обычно
рассказываю только под вечернюю стопку на рыбацком ночлеге. Смех сквозь слезы. И так, шел март 1974 года. Я был еще безлошадный, и зимние поездки на дальнюю рыбалку начинались на площади Белорусского вокзала, где можно было подсесть в какой-нибудь рыбацкий автобус с несколькими свободными сидячими
местами. Обычно ездили на Рену, Себлу, Сутку, Ламь, Суховетка и другие реки Рыбинского моря. Площадь Белорусского вокзала была забита толпами рыбаков, которые брали на абордаж каждый останавливающийся автобус, пытаясь попасть в число счастливчиков- пассажиров. Мы с другом трезво оценили наши
возможности и поняли, что здесь нам, без риска сломать свои ребра, - в автобус не пролезть. Решили уйти метров на 300 по примыкающей к площади улочке, где народа было значительно меньше, и где автобус с несколькими свободными местами мог спокойнее остановиться, без риска лишится всех дверей. Сидим,
ждем. Через некоторое время к нам присоединились еще два рыбака, - главные действующие лица в этом повествовании. Первый - Бугай. Это прозвище напросилось само по себе, т. к. он был два метра ростом, весом не менее 140 кг, с огромным алюминиевым ящиком и таким же огромным самодельным коловоротом,
диаметром шнека не менее 180 см. Второй - Плешивик. Это прозвище так же напросилось само по себе, т. к. ростом он был метр с кепкой, с большой плешью на потылице, с маленьким фанерным ящичком и старым разболтанным, допотопным коловоротом. Через час возле нас остановился Львовский автобус и его
страшОй в открывшуюся дверь сказал, что есть всего четыре места. Мы все вспорхнули со своих ящиков и кинулись к двери. Будучи молодыми и шустрыми мы с другом первыми влезли в автобус, но пройти дальше к самым задним и свободным сидениям мешали наставленные в проходе ящики. Третьим влезал бугай,
держа на плече огромный ящик и таща за собой свою буровую установку. Он стоял на первой ступеньке и держался за поручни, но дальше пройти не мог, т. к. мы с другом загородили ему дорогу. Плешивик никак не мог поднятья на первую ступеньку, к тому же со всех сторон уже бежали другие страждущие рыбаки
и он рисковал быть просто отпихнутым от долгожданного автобуса. Видя такую опасность, он попытался просклизнуть между ног бугая, но его, трахнутая молью ушанка, соскользнула с лысины и упала на землю. Плешивик нагибается, чтобы поднять шапку, а в это время Бугай, уставший висеть на поручнях, выгнул
свою грудь и просто вдавил нас с другом почти до конца автобуса. К несчастью лямка его огромного ящика соскользнула с плеча, и он летит углом вниз прямо на лысину нагнувшегося Плешивика. Удар был такой, что Плешивик даже не охнув, распластался на земле под дверью автобуса. Подбежавшие другие рыбаки
подняли лежащего Плешивика и усадили на его ящичек, а Бугай даже не понял, что произошло. Народ попался душевный и уже никто больше не претендовал на оставшееся свободное место в автобусе. Плешивика подняли на руки и так же на руках внесли в автобус, доставив прямо на последнее заднее сидение.
Львовский автобус имеет последний задний ряд сидений прямо над мотором, которые выше, чем все остальные посадочные места. Вот в левом углу, у двери и уселся Плешивик. Из рассеченной головы сочилась кровь и душевный народ тут же нашел кусок пластыря, которым крест на крест заклеили образовавшееся
отверстие, а сверху одели облезлую ушанку. Наконец автобус тронулся в длинный путь. Чтобы скоротать время рыбаки тут же сели играть в народную рыбацкую игру "Сика". Образовалось несколько команд, которые скучились в центре автобуса вокруг импровизированных столов из ящиков. Мой друг и Бугай
присоединились к играющим, а я задремал в правой стороне задних сидений. Плешивик так же тихо дремал, вцепившись одной рукой в вертикальный поручень, другую руку он положил на горизонтальную часть от этого поручня и уперся лбом в натянутой ушанке на положенную руку. Так как играющих было много, а
места в проходе очень мало, рыбаки убрали большую часть ящиков в самый зад автобуса, так что ногу поставить там уже было некуда. Прошло более часа и вдруг автобус резко подбросило на ухабе. Наверно водитель зевнул приличную колдобину. Зад Львовского автобуса подбросило, как катапульту и рука
Плешивика соскользнула с горизонтального поручня. В туже секунду шапка Плешивика слетела с его головы, и он со всего маха приложился лбом о голый поручень. Раздался глухой удар, Плешивика откинуло на спинку сидения и он отключился. В автобусе все стихли и с испугом смотрели на неподвижного
попутчика. Душевный народ сразу вспомнил, что именно этому рыбаку уже досталось по темени, а больше всех расчувствовался Бугай, т.к. испытывал некоторую свою вину в первом эпизоде. Бросив карты он на четвереньках добрался до Плешивика и стал приводить его в чувство. Кто-то передал ему нашатырь на
тряпке и Плешивик зашевелился. Увидев огромную шишку на лбу Плешивика Бугай совсем растрогался и полез в свой огромный ящик за наркозом. Налив целый стакан водки он вложил его в руку Плешивика, в другую руку сунул здоровый, племенной, соленый огурец. Плешивик молча и не морщась принял наркоз, так же
залпом заглотил огурец и откинулся на спинку, тупо глядя на окружающих. Автобус снова тронулся в путь, и игра в карты продолжилась. Бугай изредка поглядывал на Плешивика, сочувственно покачивая головой. Наконец его видимо что-то осенило, и он снова пополз по ящикам на четвереньках в зад автобуса.
Плешивика сильно развезло то ли от стакана, то ли от огромного огурца и он еле сидел, пытаясь держаться прямо. Бугай предложил ему лечь на задние сидения, благо они были свободны, т. к. двое, - Бугай и мой друг ушли играть в карты. Чтобы ему было теплее, Бугай накрыл его сверху своим огромным
тулупом, так что Плешивика даже не стало видно. Удовлетворенный оказанной заботой Бугай снова сел за карты. Проехали еще несколько часов. Плешивик не вставал ни на заправках, ни до ветру. Все даже забыли про него, но тут автобус снова очень сильно подбросило. Водила резко тормознул, а сонный
Плешивик, взлетев до потолка с тихим писком полетел вперед и рухнул вниз прямо на расставленный ящики. Снова наступила тишина. Плешивик лежал, накрытый тулупом и не шевелился. Снова Бугай полез проверять его на живучесть. Откинув тулуп, взорам открылась картина: Плешивик пропечатался лицом о самый
высокий ящик Бугая. Его нос, посиневший от водки теперь стал просто фиолетовым, а из разбитых ноздрей раздувались красные пузыри. Бугай, чуть не в слезах разорвал свой старый и грязный носовой платок на две части, смочил их водкой и запихнул чуть не до затылка Плешивику в ноздри. Дальнейший путь до
самой деревни все ехали в настороже, - как бы снова не пришибло бедного попутчика. Деревня оказалась небольшой, но вот дома удивляли своими размерами. Это были двухэтажные, большие постройки, в которых жилое помещение занимало половину верхнего этажа, вторую половину занимал сеновал, где сено лежало
на длинных поперечных жердях, а внизу под всем домом был скотный двор с коровами, свиньями и курами. Первая и единственная комната с печкой по средине была размером где-то 6 х 8м. Вот в такую хату и вселился весь автобус. Хозяин с хозяйкой спали на печи, поэтому в нашем распоряжении был весь пол, на
который стелились соломенные матрасы для спанья. В комнате стоял длиннющий стол, за которым на двух таких же лавках уместились почти все рыбаки. Наскоро перекусив, все разбежались по речке. Было начало марта, и клев уже начинал активизироваться. Все поймали по разному, но без рыбы почти никто не
остался, кроме Плешивика. С бодуна и с заплывшими от ушибов глазами он вряд ли видел поклевки сторожка. К вечеру все снова собрались в избе за столом на традиционный общак. Каждый достал из своих закромов привезенную жратву и выпивку и ужин начался. Широкая душа Бугая не давала ему покоя и он усадил
Плешивика рядом с собой не жалея ни своей водки ни племенных огурцов. Плешивик попытался было достать свою единственную непочатую чекушку, но народ дружно воспротивился и каждый норовил накапать в стопку Плешивика своей водки и всунуть в рот квашенной капусты или соленый гриб. Печь была натоплена
качественно и вскоре все разделись почти до маек. Натолкав в утробу Плешивика всякой всячины все постепенно забыли про него и шел обычный шумный рыбацкий разговор. Переполненный желудок Плешивика никак не хотел мириться с таким насилием и стад давать позывные. Через некоторое время ему стало
невтерпеж и он стал суетится до ветру. Хозяин заботливо накинул ему на плечи его кожушок и вывел в сени, где был "туалет". Устройство туалета блистало своей гениальной простотой. Просторные сени на втором этаже закачивались поперек дома обрывом. Перед этим обрывом на уровне колен была приколочена
длинная отполированная штанами слега, которая не давала какающему сесть на пол и позволяла свесить голую задницу над пропастью нижнего этажа, где бродила скотина. На уровне лопаток уже сидящего на слеге, была приколочена вторая слега, которая удерживала спину какающего и не давала ему упасть вниз.
Ширина этого срального балкона была около метра, поэтому рыбацкий народ всю зиму срал в одно и то же место. Морозы были не слабые, поэтому снизу выросла огромная гора дерьма, смахивающая на Эйфелеву башню, которая не доходила до второго этажа всего на полметра. Над сральным местом горела
единственная тусклая лампочка. Вот в такой туалет и привели Плешивика. Проводив его, хозяин вернулся к недопитой стопке и разговор продолжился. Наконец водка была вся выпита и народ затребовал чаю. Хозяин поставил на стол двухведерный самовар на углях и вывел трубу от него в верхнюю вытяжку на печи.
И тут Бугай спохватился своего соседа по лавке. Хозяин почти быстро вспомнил, что давеча отводил его до ветру и ваще ему давно уже пора было просраться, да видать племенной огурец крепко застрял поперек прохода. Он вышел в сени и через секунду вернулся, недоумевая, куда мог запропаститься Плешивик.
Сени были пустые. Несколько рыбаков вышли перепроверить ситуацию, но Плешивика нигде не было, и только снизу, из скотника доносился чавкающий звук обитающей там скотины. Кто-то догадался заглянуть вниз, за перила срального балкона и в свете 20 ватной лампочки все увидели Плешивика со спущенными
штанами, который с упорством альпиниста пытался взобраться на Эверест из дерьма. По всей видимости, от передозировки он не удержался на двух точках опоры уникального туалета и, сложившись пополам соскользнул вниз на высокую кучу дерьма. Хозяин решил, что выковыривать Плешивика из этой кучи не
царское дело и кликнул свою старуху. Хозяйка накинула свой тулуп и спустилась вниз через наружный выход из избы. Внутренняя лестница со второго этажа сеней в нижнее подворье не была предусмотрена. Через минуту она вернулась и твердо заявила, что такого обосранного мудака она ни в жисть не впустит в
свой дом, и ваще с дыркой в голове надо сидеть дома, а не лазить в скотнике по дерьму. Народ вступился за бедного рыбачка и хозяйка отправилась по деревне искать истопленную баню, т. к. Плешивик наотрез отказался спать в дерьме даже на сеновале. Благо баня нашлась на другом конце небольшой деревни и
все вздохнули с облегчением. Пока стирали Плешивика народ сел пить чай, а хозяин начал таскать из сеней соломенные матрасы для ночлега и расстилать их на полу. Через час вместе с хозяйкой вернулся Плешивик в немыслимой одежке, которую ему одолжили в банном месте. Хозяйка несла здоровенный тюк
наскоро выстиранной одежды страдальца. Плешивика усадили за стол и стали так же усердно накачивать чаем. Вскоре народ стал клевать носом и большинство устроилось спать. Все лучшие места оказались заняты и осталось несколько мест под длинным столом. Так как стол на ночь придвинули поближе к стене, а
у самой стены стояли рядом две длинные лавки, то лежащий народ был вынужден ложится ногами под стол, тем более что от окон тянуло холодом. Головы лежащих намного выступали из под стола, но оставшийся проход между рядами спящих был довольно большой и не мешал ночным походам до ветру. Плешивик остался
без своего кожушка, который сох на двух веревках над печкой и Бугай заботливо уложил его рядом с собой. Его огромный тулуп мог накрыть половину спящих. Плешивик тихо лежал на матрасе, положив продырявленную голову на чей-то чужой валенок и свесив разбухший фиолетовый нос. Народ затих и начался
сначала робкий, а затем более уверенный разноголосый храп. Хозяин со свой старухой забрались на печь, но свет продолжал гореть, т. к. несколько рыбаков еще курили в сенях. Вдруг Бугай вскочил и выбежал в сени. Оказывается, в заботах о Плешивике он забыл заправить свой большой китайский двухлитровый
термос на следующий день. Принеся термос и засыпав в него полпачки заварки, он наполнил термос под пробку кипятком из огромного самовара. Некоторые, страдающие бессонницей рыбаки, стали громко возмущаться, что свет слепит в глаза и его давно пора выключить. Под шумок кто-то из рыбаков щелкнул
выключателем, а Бугай в потемках стал шарить по столу рукой в поисках пробки от термоса. Нечаянно он задел локтем термос, который стоял почти на краю стола, прямо над головой Плешивика и кипяток хлынул из широкого горла на несчастного Плешивика. Раздался душераздирающий крик и многие вскочили со
своих мест. Кто-то догадался включить свет, и все увидели носящегося по избе Плешивика, голова которого была похожа на красную столовую свеклу. Разобравшись что к чему хозяйка понеслась к соседке за гусиным жиром, который по ее словам очень шибко сильно помогает от всяческих ожогов. Принеся плошку
жира, она намазала им всю голову Плешивика и сверху повязала ситцевым цветастым платком, чтобы жир не скапывал на пол. Плешивик, похожий на свеклу в платке, тихо скулил сидя на полу. Пробурчав, что сегодняшний день никак не кончится, хозяин снова залез на печь и затащил туда свою старуху. Наконец
народ уснул. Утром все встали с чувством какой-то вины и с опаской поглядывали на Плешивика, у которого на голове вздулось несколько волдырей. Рыбацкий азарт оказался сильнее всех невзгод и Плешивик надев свою высохшую одежду твердо заявил, что не останется сидеть в избе и тоже пойдет рыбачить.
Спорить с ним никто не стал и все разбрелись по реке. Второй день оказался удачнее, особенно у Плешивика. Он наловил почти пол своего ящичка некрупной плотвы и к 12:00 все снова собрались в избе, укладываясь в обратную дорогу. Чтобы не пачкать избу весь народ сгрудился в сенях, укладывая уловы в
свои ящики и рюкзаки. Плешивик потихоньку перекладывал рыбешку из ящичка в целлофановый пакетик. В этот момент хозяин вынес из избы огромный двухведерный чугун мелкой вареной картошки для свиней. В том углу, у стены, где расположился Плешивик, стояло большое деревянное корыто, в которое и была
вывалена горячая картошка, чтобы остывала. Сени заполнил пар, и тусклый свет лампы почти не стал виден. Бугай, стоя спиной к Плешивику, тщетно пытался рассоединить стык своего смерзшегося коловорота. Поняв, что в одиночку ему не справится, он попросил помочь стоящего рядом крепкого рыбака. Мужик
взялся варежками за шнек, а Бугай, засунув изгиб колена коловорота под мышку, принял удобную позу для выдергивания стыка. Когда два бугая берутся за дело, - оно всегда спориться. Через несколько сильных рывков коловорот рассоединился и Бугай по инерции отшатнулся назад, угодив грибком коловорота
аккурат в темя нагнувшегося над ящиком Плешивика. Оглушенный Плешивик, даже не охнув, плюхнулся задом в корыто с горячей картошкой. Все в страхе замерли. Плешивик сидел в корыте весь в пару и не шевелился. Когда кипяток добрался наконец через его ватные штаны до задницы, он издал уже знакомый всем
вопль и выскочив из корыта принялся носиться кругами по сеням, натыкаясь на рыбаков и тщетно пытаясь скинуть дымившие паром штаны. На втором витке Бугай словил его одной рукой, а второй сдернул штаны очень ловким, и как показалось натренированным движением. Плешивик повис на его руке, издавая
стонущие звуки и прикрывая голый обожженный зад. При всей трагичности ситуации народ дружно заржал. Такого финала рыбалки никто не ожидал. Выбежавший на шум хозяин щедро пожертвовал ему свои старые штаны, в которых он чистил скотник наверно последние 15 лет. Водитель автобуса уже несколько раз
сигналил, торопя рыбаков к отъезду, и все снова засуетились вокруг своих пожитков. Чай пить было уже некогда, - все поспешили в автобус и мы тронулись в обратный путь. Водка была выпита еще накануне, вечером и все дружно проголосовали за остановку у ближайшего магазина. Затарившись и закусив, мы
снова тронулся в путь. Плешивик сидел на своем месте в заднем углу, трезвый и подавленный, с опаской поглядывая на своего невольного обидчика. Бугай, сидящий рядом с ним, тщетно пытался влить в него хоть немного водки, но бедолага был тверд и от очередного наркоза отказался. Тогда Бугай вспомнил,
что у него остался в термосе не выпитый чай и предложил его Плешивику. Плешивик с радостью закивал фиолетовой головой, до сих пор повязанной бабкиным платком и пропитанным гусиным жиром. Бугай достал термос и налил полную крышку от термоса горячим и крепким чаем. Его огромные и заскорузлые руки
смело держали алюминиевую кружку, полную чая. Плешивик так же смело принял эту кружку двумя руками и почти тут же выпустил ее из рук, т. к. удержать почти кипяток голыми руками он не смог. Кружка упала ему прямо на ширинку подаренных тонких штанов, приварив остатки былой мужской гордости. Третий раз
мы услышали знакомый вопль. Водитель спешно остановил автобус и открыл заднюю дверь. Плешивик выпал из автобуса, на ходу спуская штаны, и сел голым задом на придорожный сугроб, стараясь затолкать свои обваренные яйца внутрь сугроба. Придя в себя, он медленно встал, натянул мокрые штаны и пошел к
передней двери автобуса. Водитель открыл дверь и Плешивик вошел вовнутрь. Глядя испуганными глазами на заднее сидение он сказал: "Или сразу пристрелите, или пересадите от этого Бугая, иначе я живым до дома точно не доеду". Спорить с таким аргументом было бы кощунственно и ему уступили самое хорошее
место. До самой Москвы он сидел не шелохнувшись и не выходя на туалетных остановках. На площади Белорусского вокзала он попросил рыбачков, чтобы ему принесли его ящик и коловорот, которые лежали в ногах Бугая. От одной мысли о встрече с ним у Плешивика начинали дрожать коленки. Так они и расстались,
даже не попрощавшись, хотя Бугай все время их совместного существования очень искренне жалел и постоянно пытался помочь несчастному рыбаку. Это была судьба!..
Рядом гатовились к забегу другие рибята. У бальшинства из них лыжы были
не диривянные, а дешовые - пластикавые. И без волка. Зато с
надписью Fisher
на англицком языке.
- Фишер, это в преводе рыбак, - сказала мне мама.
- Какие же придурки эти мальчишки - сказал я.- Зачем им рыбацкие лыжы?
Мы ж не на рыбалку сабрались, а на гонку. А поодивались то как, фраера: адни
ширстяные костюмы, какие-то сафсем
несирьезные ботинки, каторые к лыжам
пристегиваюца, да шапочки с неприличным названием <петушки>. Разве они не
видят, што зима на дваре? Холодно ведь до опиздинения.
Рыбаки, бля. Модники нахуй. То ли дело я: на ногах штаны-комбез,
туловище надежно защищино от морозов и
ветров пехорой, на галаве - кроличья
шапка на ризиночке, на руках михавые рукавицы
Во время службы в Германии.
Где-то на втором году, зимой, в выходной день повел нас (чел.10) старшина в бассейн к немцам, поплавать, лето вспомнить. Предстоящему походу мы все обрадовались.
Во-первых - зима и ветер со снегом, во-вторых сам бассейн представлял собой надутый воздухом
прозрачный пузырь, внутри которого находились подсобные помещения и собственно бассейн с песком по <<берегам>>, пальмами в горшках и девушками в шезлонгах.
Такой себе Кипр в заснеженной восточной Германии.
Пришли. Перед плаваньем нужно принять душ. А душ общий. Т.е.
<<М>> и <<Жо>> в одном флаконе. Слегка охренев - пошли. Зрелище для солдат второго года службы - еще то. Многие не хотели выходить - успокаивались.
Повыгоняв нас всех из душа, старшина стал раздавать <<плавки>>. Оказывается, по заведенному правилу,
советский солдат в публичном бассейне Германии должен был появляться в плавках, макет которых был разработан НИИ советской армии и представлял собой два белых треугольника с тесемками по краям. Скроены они были по одному лекалу, в один размер. Для пущего порядка изнутри на одном из треугольников
методом трафаретной печати черной краской был выбит серп и молот, буквы СА и звезда.
Типа это перед.
Стали одевать. Ефрейтору Коле из Томска всю жизнь занимавшемуся гиревым спортом этого треугольника спереди хватило только-только. В то время как казашенок из самой средней Азии
запахнулся в эти треугольники как в полотенце после бани.
Такой живописной стайкой мы и вышли к бассейну.
Знаете, даже музыка стихла. Кто-то захлопал... <<Положив>> на всех гордо пошли по вышке и подкидным доскам. ЩА, мол покажем <<гансам>> как ныряют советские
гвардейцы.
Первым на доску полез Коля. Разогнался, прыгнул. Под его весом доска угрожающе прогнулась, хрустнула, и вдруг запустила Николая чуть не под самый купол бассейна.
Не ожидав такого <<винта>> Коля огласил бассейн матом, перевернулся в воздухе и всей своей тушей рухнул
в воду. Поднявшейся волной смыло в воду один шезлонг с немецкой бабушкой и выкинуло на берег немецкого ребенка с кругом. Мы все попрыгали в воду, как-бы ничего не случилось.
Тут вдруг оказалось, что плавки намокая и прилипая становятся прозрачными, а если бы не серп и молот, то совершенно
прозрачными. Стали плавать кругами думая как будем выходить. Тут заметили оставшегося на берегу казаха и позавидовали.
Но казах, ничего не зная о подлых плавках, вдруг залез на подкидную доску. Разбежался.
Но, подскользнулся и упал. Грудью на край доски. И взлетел. Безобразно
раскорячившись в воздухе, он перевернуся, прокричал что-то про казахскую маму и снова встретился с доской самым серпом с молотом, буквами СА и звездой. Страшно закричав он свалился в воду и утонул.
Кинулись спасать однополчанина. Вынули его уже пускающего пузыри и держащегося за серп и
молот. Отбуксировали к краю бассейна и стали выходить. Как пингвины из морской пучины, прикрывая филейные места повыскакивали и <<испытывая гордость за нашу страну>> <<свалили>>.
Всё.
Эта история произошла в Карелии, у самого Белого моря. Как-то по осени прошёл среди мужиков слух, что видали на болотах стаю кабанов...
Народ у нас на подъём скорый - на следующее же утро рванули пятеро самых кровожадных и отъявленных головорезов на <<УАЗике>> на охоту. Затарились под завязку водкой, но и ружья взяли. А дальше - сюжет избитый: водитель рулит - трезвый, и поэтому злой, а все остальные уже хорошенькие,
и чем дальше едут, тем более хорошенькие, и уже смутно представляют себе цель самой поездки. Когда же добрались, наконец, до места и вывалились из машины, то ни о какой охоте, кроме трезвого водителя, уже никто и не помышлял. К слову, самым заядлым охотником из всех был именно водитель, и на охоту
он ехал с вполне конкретной целью, в то время как все остальные своей цели достигли и уже пребывали в состоянии абсолютного пацифизма, всё глубже погружаясь в нирвану от гармонии с окружающей природой. Водитель некоторое время пытался матюгами и пинками мобилизовать друзей на поиски дичи, и это ему
почти
удалось: те, для отмазки, поискали кабанов минут десять вокруг машины, пердвигаясь преимущественно на
карачках, не нашли, но зато встретили друг друга и тут же выпили ещё - <<За
встречу>>, так сказать. А потом и вовсе сказали <<Шабаш!>> (водки-то ещё
навалом!).
А ещё добавили от себя <<Не убий!>> и <<Возлюби ближнего своего!>> (то есть их, этих гадов, наверное), побросали ружья и решили продолжить банкет с пожеланиями всем кабанам долгой и счастливой жизни (всё-таки водка это универсальный ключ к самопознанию,
совести и умиротворённости). Водиле ничего не оставалось, как скрепя сердце выругаться и присоединиться к подавляющему большинству.
Через какое-то время одному из охотничков приспичило по большой нужде. Отошёл он подальше от машины, чтобы не пугать товарищей разными звуками, приспустил
штаны, закатал пониже болотные сапоги, чтоб в пах не упирались, и раскорячился с удовольствием на болотных просторах. Природа вокруг -красота! Время хоть и осеннее было, но до настоящих холодов ещё далеко; комары и мошкара уже передохли, словом, сидеть было приятно и он даже задремал слегка,
привалившись боком к чахлой берёзке. В это время, всё ещё сердитый за сорванную охоту и в меру трезвый водитель заметив, что сотоварищ долго что-то не возвращается, решил проверить, как он там отдыхает, и обнаружил его в таком вот живописном виде и в полусонном состоянии.
Первой гадкой мыслью
в его голове было дать товарищу лёгкого пня по светящимся в надвигающихся сумерках голым полужопиям, но другая мысль как молния мелькнула и ослепила сознание: отомстить за непролитую кабанью кровь. Ступая как можно тише по болoтному мху, водила ос торожно подкрался с тыла, и мокрым холодным носком
сапога дотронувшись до беззащитной белой задницы громко и отчётливо сказал по-кабаньи <<Хрю-Хрю>>... В следующее мгновение товарищ не только проснулся полный сил и энергии, но и установил новый мировой рекорд по бегу на четвереньках и скрылся за горизонтом, сверкая голой жопой как
стоп-сигналом, оставив на месте своего недавнего пребывания штаны с тяжелыми болотными сапогами 45 размера и гигантскую кучу удобрений...
Его, конечно, потом нашли по частям и собрали воедино, влив почти литр водки, но все ножи и ружье с патронами отобрали, а потом ещё на всякий случай и
руки узлом на спине связали, чтоб он водилу никак не смог замочить.
Мораль: трезвый в пьяной компании - враг, шпион и вредитель, бей его!
P.S. Чистая правда.
- Фишер, это в преводе рыбак, - сказала мне мама.
- Какие же придурки эти мальчишки - сказал я.- Зачем им рыбацкие лыжы?
Мы ж не на рыбалку сабрались, а на гонку.
Внимание! сейчас Вы не авторизованы и не можете подавать сообщения как зарегистрированный пользователь.
Чтобы авторизоваться, нажмите на эту ссылку (после авторизации вы вернетесь на
эту же страницу)
