Нвая темя

Question

По заказу облегчившегося бригадира, 
а вот и фотка

soomерки · Accepted Answer

титьки то не видно

дфе · Answer

а они ваще там есть?

игуана иса · Answer

темя вымя

Симулятор Мозговой Активности · Answer

рыжий левый - этот да, явно што-та замышляед
зы. а чо у картинки верх обрезан?

некатя · Answer

ну вот
еще и книжкам пипец

Симулятор Мозговой Активности · Answer

у этих взгляд осмысленный, крайний правй явно ителлектуал

дфе · Answer

зассаные углы, ободраные обои

Васыль? · Answer

нука признавайтесь, кто тут балуется?

Симулятор Мозговой Активности · Answer

почём пучёк?

Nos4a2 · Answer

ния это

Nos4a2 · Answer

хто их стирать та буит.
развишто друк друго пусть вылизывают.
фубля

Light Brigаde · Answer

тоооучнооууу на кострауцыыыююю потощилааа.. садюгаа

Васыль? · Answer

:lol:
жистокия вы  все :p , кроме рассил

soomерки · Answer

у тя там шыпы?

Nos4a2 · Answer

нинодолго бы хвотило.

soomерки · Answer

прекольна бы была ими попу паттирать

Nos4a2 · Answer

такых такых

дфе · Answer

на кастрацию можит?

Rassel · Answer

всех бы сибе забрала))))

птинец дварянскова гнизда · Answer

пучком...всё. топить штоли тащут?

QuiProQuo · Answer

К концу пятого года Грангузье, возвратившись после поражения канарийцев, навестил своего сына  Гаргантюа . Обрадовался он ему, как только мог обрадоваться такой отец при виде такого сына: он целовал его, обнимал и расспрашивал о всяких его ребячьих делах. Тут же он не упустил случая выпить с ним и с его няньками, поговорил с ними о том о сем, а затем стал подробно расспрашивать, соблюдают ли они в уходе за ребенком чистоту и опрятность. На это ему ответил  Гаргантюа , что он сам завел такой порядок, благодаря которому он теперь самый чистый мальчик во всей стране.
   – Как так? – спросил Грангузье.
   – После долговременных и любопытных опытов я изобрел особый способ  подтираться , – отвечал  Гаргантюа , – самый, можно сказать, королевский, самый благородный, самый лучший и самый удобный из всех, какие я знаю.
   – Что же это за способ? – осведомился Грангузье.
   – Сейчас я вам расскажу, – отвечал  Гаргантюа . – Как-то раз я  подтерся  бархатной полумаской одной из ваших притворных, то бишь придворных, дам и нашел, что это недурно, – прикосновение мягкой материи к заднепроходному отверстию доставило мне наслаждение неизъяснимое. В другой раз – шапочкой одной из помянутых дам, – ощущение было то же самое. Затем шейным платком. Затем атласными наушниками, но к ним, оказывается, была прицеплена уйма этих поганых золотых шариков, и они мне все седалище ободрали. Антонов огонь ему в зад, этому ювелиру, который их сделал, а заодно и придворной даме, которая их носила! Боль прошла только после того, как я  подтерся  шляпой пажа, украшенной перьями на швейцарский манер.
   Затем как-то раз я присел под кустик и  подтерся  мартовской кошкой, попавшейся мне под руку, но она мне расцарапала своими когтями всю промежность.
   Оправился я от этого только на другой день, после того как  подтерся  перчатками моей матери, надушенными этим несносным, то бишь росным, ладаном.
    Подтирался  я еще шалфеем, укропом, анисом, майораном, розами, тыквенной ботвой, свекольной ботвой, капустными и виноградными листьями, проскурняком, диванкой, от которой краснеет зад, латуком, листьями шпината, – пользы мне от всего этого было, как от козла молока, – затем пролеской, бурьяном, крапивой, живокостью, но от этого у меня началось кровотечение, тогда я  подтерся  гульфиком, и это мне помогло.
   Затем я  подтирался  простынями, одеялами, занавесками, подушками, скатертями, дорожками, тряпочками для пыли, салфетками, носовыми платками, пеньюарами. Все это доставляло мне больше удовольствия, нежели получает чесоточный, когда его скребут.
   – Так, так, – сказал Грангузье, – какая, однако ж, подтирка, по-твоему, самая лучшая?
   – Вот к этому-то я и веду, – отвечал  Гаргантюа , – сейчас вы узнаете все досконально. Я  подтирался  сеном, соломой, паклей, волосом, шерстью, бумагой, но –

Кто  подтирает  зад бумагой, 
Тот весь обрызган желтой влагой.

– Что я слышу? – воскликнул Грангузье. – Ах, озорник ты этакий! Тишком, тишком уже и до стишков добрался?
   – А как же, ваше величество! – отвечал  Гаргантюа . – Понемножку кропаю, но только от стихоплетства у меня язык иной раз заплетается. Вот, не угодно ли послушать, какая надпись висит у нас в нужнике:

Харкун, Писун, Пачкун!
Не раз 
Ты клал, 
А кал 
Стекал 
На нас.
Валяй, 
Воняй, 
Но знай:
В антоновом огне сгорает, 
Кто жир 
Из дыр 
В сортир, 
Не  подтираясь , низвергает.

Хотите еще?
   – Очень даже хочу, – сказал Грангузье.
   – Так вот, – продолжал  Гаргантюа :

РОНДО
Мой зад свой голос подает, 
На зов природы отвечая. 
Вокруг клубится вонь такая, 
Что я зажал и нос и рот. 
О, пусть в сей нужник та придет, 
Кого я жду, опорожняя
Мой зад!
Тогда я мочевой проход 
Прочищу ей, от счастья тая; 
Она ж, рукой меня лаская, 
Перстом умелым  подотрет 
Мой зад.

Попробуйте теперь сказать, что я ничего не знаю! Клянусь раками, это не я сочинил стихи, – я слышал, как их читали одной важной даме, и они удержались в охотничьей сумке моей памяти.
   – Обратимся к предмету нашего разговора, – сказал Грангузье.
   – К какому? – спросил  Гаргантюа . – К испражнениям?
   – Нет, к подтирке, – отвечал Грангузье.
   – А как вы насчет того, чтобы выставить бочонок бретонского, если я вас положу на обе лопатки?
   – Выставлю, выставлю, – обещал Грангузье.
   – Незачем  подтираться , коли нет дерьма, – продолжал  Гаргантюа . – А дерьма не бывает, если не покакаешь. Следственно, прежде надобно покакать, а потом уж  подтереться .
   – Ах, как ты здраво рассуждаешь, мой мальчик! – воскликнул Грангузье. – Ей-Богу, ты у меня в ближайшее же время выступишь на диспуте в Сорбонне, и тебе присудят докторскую степень – ты умен не по летам! Сделай милость, однако ж, продолжай подтиральное свое рассуждение. Клянусь бородой, я тебе выставлю не бочонок, а целых шестьдесят бочек доброго бретонского вина, каковое выделывается отнюдь не в Бретани, а в славном Верроне.
   – Потом я еще  подтирался , – продолжал  Гаргантюа , – головной повязкой, думкой, туфлей, охотничьей сумкой, корзинкой, но все это была, доложу я вам, прескверная подтирка! Наконец шляпами. Надобно вам знать, что есть шляпы гладкие, есть шерстистые, есть ворсистые, есть шелковистые, есть атласистые. Лучше других шерстистые – кишечные извержения отлично ими отчищаются.
    Подтирался  я еще курицей, петухом,  цыпленком , телячьей шкурой, зайцем, голубем, бакланом, адвокатским метком, капюшоном, чепцом, чучелом птицы.
   В заключение, однако ж, я должен сказать следующее: лучшая в мире подтирка – это пушистый гусенок, уверяю вас, – только когда вы просовываете его себе между ног, то держите его за голову. Вашему отверстию в это время бывает необыкновенно приятно, во-первых, потому, что пух у гусенка нежный, а во-вторых, потому, что сам гусенок тепленький, и это тепло через задний проход и кишечник без труда проникает в область сердца и мозга. И напрасно вы думаете, будто всем своим блаженством в Елисейских полях герои и полубоги обязаны асфоделям, амброзии и нектару, как тут у нас болтают старухи. По-моему, все дело в том, что они  подтираются  гусятами, и таково мнение ученейшего Иоанна Скотта.
(с) Рабле

Васыль? · Answer

а вод специально:)