Каждый раз, когда старенький профессор приходил в буфет попить кофейку, его очень раздражало, что все студенты просят продавщицу дать им "одно кофе".
Но однажды он услышал:
- Мне, пожалуйста, один кофе…
" Ну наконец-то", - с облегчением подумал профессор.
- … И один
булачка.
Што нихто анекдотов не знаит? :-)
В одном из вузов идет экзамен по логике. Некий смазливый, но нерадивый студент предлагает профессору встречных три вопроса - дескать - ответите, коль вы такой асс - я лапки кверху задираю, нет - ставите отлично. Вопросы следующие: что такое - "законно, но не
логично", что такое "логично, но незаконно", и, наконец "и нелогично, и не законно?" Профессор не знает и, скрепя сердце, ставит отлично. Следующим отвечает отличник. Профессор спрашивает у него ответ на эти вопросы. Заручившись поставленным экзаменом, отличник отвечает: "То, что у вас, старого
хрыча, молоденькая 25-летняя жена - это законно, конечно, но нелогично. То, что с ней спит молодой человек - абсолютно логично, но, увы, незаконно. Но вот то, что вы только что ему поставили "отлично" - и нелогично, и не законно..."
Идет экзамен. Преподаватель поясняет:
- Вопрос
на пять. Чем измеряется напряжение?
- Вопрос на четыре. Чем измеряется напряжение? А - вольтметром, Б - амперметром, В - омметром.
- Вопрос на три. А не вольтметром ли измеряется напряжение?
Вот многие спрашивают: «Лора, а как в тундре с туалетом?» «А с туалетом в тундре, — говорю я, — всё замечательно. Нигде больше вы не найдёте такого шикарного туалета, как в тундре (тут я тяну из пачки розового "Собрания» удлинённую сигаретину и делаю паузу, чтобы нервно закурить). Этот туалет
простирается буквально от горизонта до горизонта, и единственное неудобство, с которым вы можете столкнуться при акте каканья или писанья, это…« Впрочем, это не единственное неудобство.
Когда-то я имела дело с туалетом, у которого не было потолка, трёх стен и двери. Туалет
находился на территории нашей с экс-мужем дачи, поэтому какое-то время он нас не раздражал, но мы все равно потом сделали себе новый, со стенами и даже неким подобием журнального столика. Доставшееся же нам от прежних хозяев тубзо представляло собой 4 вкопанных в землю столба, между которыми
болтались драные ковровые дорожки. Вместо крыши над тубзом нависала кедровая ветка, на которой вечно лежал сугроб снега. Выпрямляясь, посетитель уборной обязательно задевал башкой сугроб и стряхивал его себе за шиворот. Так вот, когда я очутилась в оленьем стойбище, то воспоминание о тубзе с
непрочным сугробом над головой оказалось одним из самых тёплых и, по меньшей мере трижды в день, я была готова отдать по ведру чая за каждую из трёх его ковровых дорожек. Я забыла сказать, что пакетированный чай в тундре ценится несколько выше, чем какое-нибудь говно типа Хеннеси. В приютившем меня
стойбище уважали "Липтон».
Часа через три после приезда, надувшись с дороги «Липтона» с привезенной мною же сгущенкой, я выбралась из чума посмотреть, куда можно было бы этот «Липтон» выпустить из организма. Для красоты я захватила с собой фотокамеру, никого, впрочем, не обманувшую:
«Лора, — сказали мне добрые хозяева, — ты если поссать хочешь, берегись оленей». Про оленей я не поняла, но переспрашивать не стала. «Нет, — сказала я, незаметно зардевшись в полумраке чума, — я хочу пофотографировать».
Снаружи было очень просторно. Низко над тундрой висело солнце, во
всю ивановскую демонстрируя мне широкие возможности для фотографирования: сколько ни напрягай объектив, ни одного мало-мальски подходящего укрытия. Между чумов бродили олени, задумчиво ковыряясь копытами в снегу. Выглядели они, несмотря на рога, миролюбиво. «Липтон», между тем, с каждой минутой
делал мою жизнь всё более трудной. Я отошла метров на двадцать от крайнего чума, спустила портки и, выставив голую задницу на минус 47 при ветре 15 м/сек, тут же перестала её чувствовать. Но мне было не до задницы: процесс изгнания «Липтона» затмил мне в тот момент всё. Именно поэтому я не сразу
обратила внимание на какой-то неясный движняк позади себя. А когда обернулась, то даже не испугалась: выражение лиц у оленей, несущихся ко мне, было сосредоточенным, но не враждебным. Они смели меня, по-моему, даже не заметив, и принялись жрать снег там, где я только что сидела на корточках. В чум я
вернулась сильно озадаченная. До этого я думала, что северные олени едят исключительно ягель.
Тот факт, что надо мной ржали, я здесь упоминать не буду, тем более что ржали надо мной беззлобно. Мне есть, чем гордиться: я оказалась легко обучаемая, о чём ныне и присно сообщаю в резюме
при попытках куда-нибудь трудоустроиться. В следующий поход до ветру я пошла уже со знанием дела, захватив с собой в чисто поле длинную палку по имени «хорей». Хорей этот, ничего общего не имеющий с ямбом и прочими поэтическими прибамбасами, обычно используется погонщиками оленей в качестве дрына,
которым следует подпихивать любителей человеческой мочи, если они слишком тормозят в дороге. В тот раз я выдернула хорей из сугроба рядом с чумом и пошла в снега, напевая какую-то мужественную херню вроде «Ты теперь в Армии». Олени, разом наплевав на ягель, собрались в кучу и пошли за мной, как дети
за крысоловом. Я сменила песню на «Три кусочека колбаски» (посмотрела б на вас, что б вы вспомнили спеть при похожих обстоятельствах), но скоты не отставали. Я прибавила шагу, олени перешли на рысь. Я побежала, олени пустились в галоп, обогнали меня и остановились посмотреть, где я там. Я издали
показала им хорей, и они подошли поближе. Двое из них дали почесать себя меж рогов, а один – потрогать за нос. Нос у северных оленей волосатый, если кто не знает.
Мы стояли напротив друг друга: я и штук двадцать оленей, выжидающих, когда я перестану страдать хернёй и наделаю им наконец
жёлтого снега. Я замахнулась хореем, они слегка пригнули головы и не сдвинулись с места. «Пошли вон отсюда!!!» — крикнула я и затопала ногами, мгновенно провалившись в наст до середины ширинки. Олени стояли и смотрели, как я выбираюсь из снега. Пара-тройка из них вытянула шеи, чтобы проверить, не
оставила ли я в снегу немножко мочи, а один даже сунулся с этим вопросом непосредственно ко мне . «Пошел вон, козёл», — сказала я, ударила его по харе и в этот момент до тошноты напомнила себе институтку, попавшую в кубло нахалов и отбивающуюся от них веером.
В чум я вернулась ни с
чем. То есть, наоборот.
- Ну как? – спросила Алла Айваседо. Мы с ней познакомились в Самбурге, хороший город, тыща человек населения, включая интернатских детей. Это Алла привезла меня в стойбище к своим родственникам, представив как «хорошую русскую, правда, немного того».
- Да никак, — сказала я.
- Олени? – спросила Алла.
- Как вы вообще тут в туалет ходите? – спросила я.
- Да как. Пошли покажу, — сказала Алла, — я как раз тоже уже хочу.
И мы пошли.
Олени уже разбрелись по стойбищу, но, увидев нас, стали группироваться
и готовиться к охоте.
- На них надо крикнуть, они разбегутся, — объясняла Алла на ходу.
- Я орала, — сказал я.
- Да как ты там орала, — махнула она в мою сторону щепкой. Щепку она захватила в чуме у «буржуйки».
- Нормально орала, — сказала я, но, вспомнив институтку,
заткнулась.
Олени шли за нами хорошо обученной «свиньёй».
Алла остановилась, выковыряла в насте ямку щепочкой и взялась за полы ягушки (это такая девичья малица из оленьих шкур). Олени подошли и встали как вкопанные метрах в двух, не спуская глаз с выколупанной Аллой
лунки.
- Смотри, как надо, — сказала Алла и, набрав воздуху, крикнула на полтундры:
- А НУ НА ФУЙ БЫСТРО!!!
Олени всё еще бежали, когда Алла встала и расправила ягушку. Когда встала я, олени уже возвращались, но были еще далеко.
С того момента я
ходила в тундру без провожатых. «А ну на фуй быстро!!!» — это я ведь и сама умею сказать, когда приспичит. Причем, вскоре выяснилось, что данную фразу не обязательно кричать полностью, достаточно и усеченного варианта. «А ну на фуй!!!» — доносилось время от времени из тундры. Это означало, что
кто-то из обитателей стойбища пошёл в туалет.
Через три дня я научилась различать их по голосам.
ени...а ты в моладасти стрелки на колготках лаком для ногтей замазывала?
аггггггггга :-d А ты?
и исчо :-)
Правила хороших гостей.
- Не спать в ванной.
- Мыть руки после сортира.
- Не совать
пальцы в розетку. Особенно мои пальцы.
- Не посылать соседей нах, не бить приезжающих милиционеров.
- Блевать на улице.
- Не закусывать тараканами.
- Не подсовывать мышей в сумки девушкам. Особенно моим девушкам.
- Не путать ночью мальчиков и девочек.
- Не
пробовать установить мировой рекорд самого громкого пука в моей квартире
- Не пробовать переставить систему при выключенном компьютере и в пьяном виде.
- И совсем не стоит этого делать при включенном компьютере в трезвом виде.
- Не наливать водку в стаканы, стоящие вверх дном:
очень трудно ее слизывать со стола.
- Не здороваться за руку, не целоваться и не пытаться изнасиловать соседских домашних животных.
- Не садиться мимо стула.
- Не выпивать всю купленную водку по дороге.
- Не спать на системном блоке, на столе, на вешалке, на плите, на шкафу,
на мне и на моих женщинах.
- Запрещается впадать в нирвану поперек кровати.
- Не разрешается давать клички приглянувшимся тараканам.
- Запрещается уносить больше, чем принес.
- Поутру не отнимать у мышей честно украденные крошки и не жаловаться им (мышам, а не крошкам.) на
похмелье.
- Не приносить с собой холодное, огнестрельное, химическое, биологическое, ядерное и прочие виды
оружия.
- Не есть перед визитом гороховый суп.
- Не приводить своих тараканов для случки с моими.
- И еще раз: блевать на улице.
Внимание! сейчас Вы не авторизованы и не можете подавать сообщения как зарегистрированный пользователь.
Чтобы авторизоваться, нажмите на эту ссылку (после авторизации вы вернетесь на
эту же страницу)
