14 февраля 1994 года расстреляли серийного убийцу Андрея Чикатило. Его задержали в 1990 году после 12 лет поиска и предъявили обвинение в убийстве 30 человек. Он признался в 53. Жертвами маньяка стали женщины и дети, как девочки, так и
мальчики. Суд длился полгода. Приговор об исключительной мере все присутствовавшие в зале заседаний Ростовского областного суда встретили аплодисментами. Но сам приговоренный до последнего не верил, что его расстреляют. Сотрудники Новочеркасской тюрьмы, где маньяк дожидался исполнения приговора,
рассказывали, что он очень внимательно следил за своим здоровьем, каждое утро делал зарядку, много читал и писал бесконечные письма с жалобами на следователей и судью. Но его смерти с нетерпением ждали все остальные. Многие НИИ пытались заполучить мозг убийцы, а японцы якобы предложили 20 млн.
долларов за кусочек его серого вещества. Но где и когда был расстрелян Чикатило и в каком месте покоятся его останки, до сих пор знает лишь ограниченный круг людей. Впервые своими воспоминаниями о той казни с «АиФ» поделился один из ее участников. Понедельник, 14 февраля 1994 года, был необычайно
ветреным и морозным. Минус 17 градусов и ни одной снежинки на промерзшей земле. Только во второй половине дня пошел мелкий снег, и к вечеру уже вовсю мела поземка. К пропускному пункту Новочеркасской тюрьмы подкатил «УАЗ». Из помещения вышли конвойные, придерживая с двух сторон человека, о
преступлениях которого знал весь мир… Без шапки, в наручниках, припорошенный снегом, Чикатило вглядывался в окружавших его людей. Из-за высокого роста и наручников он никак не мог влезть в машину. Кто-то бесцеремонно подтолкнул его сзади, а находившиеся в машине люди втащили внутрь. Чикатило
застонал, но не проронил ни слова. Попытка втиснуть его в специально оборудованную тесную кабинку результата не дала. Так и остался он сидеть на полу, у ног охранявших его людей. Машины выехали за город. Впереди шел «УАЗ» с Чикатило и охраной, позади — «УАЗ» с руководителем спецгруппы и прокурором.
Примерно через час прибыли на место. Железные ворота открылись, впуская машины и промерзших в пути людей. В темном дворике находились врач и еще двое: смотритель зданий и представитель УВД. Здороваясь, пытались шутить, говорили, что давно не виделись. Спустились в подвал, напоминающий не то
склад, не то бомбоубежище: по стенам — трубы, жгуты кабелей, на полу — ящики, какой-то хлам. В маленькой, полутемной, заваленной старой мебелью комнате и разместили Чикатило с двумя охранниками. Преступника усадили на колени на полу, и если бы не наручники, то можно было подумать, что он молится.
Лицо чисто выбрито, остатки седых волос растрепаны, на правой щеке свежая ссадина, видимо полученная при посадке в машину. Внешне Чикатило был спокоен. Наверное, поверил конвоирам, сказавшим, что его везут в Москву на обследование. Вошел поддерживавший обвинение в суде прокурор. Приветливо
поздоровался с арестантом, спросил о самочувствии. Они были давно знакомы, поэтому Чикатило заулыбался и окончательно успокоился. Прокурор спросил, почему тот отказался утром оставить свой автограф на книге, написанной о нем же. Чикатило ответил, что не читал эту книгу и не знал, чья она. Попросил,
если она здесь, принести. Прокурор вышел и тут же вернулся с книгой М. Кривича и О. Ольгина «Товарищ убийца». Попросил охрану снять наручники. Чикатило, сидя на корточках, ручкой прокурора стал писать: «…спасибо вам и всем, кто со мной мучился, и чтоб больше не было таких, как я, таких преступников
или больных», расписался и поставил дату 14 февраля 1994 года. Через минуту прокурор уже проверял подготовленные документы: приговор, определение и распоряжение суда, Указ Президента РФ, подписанный 4.01.1994 г. Б. Ельциным. Руководитель группы сказал: «Пошли». Все засуетились, направляясь по
длинному коридору в дальний конец подвала. Слева была единственная открытая комната. Вошли в нее. Холод охватил и без того продрогших людей. У стены, справа от входа, в дальнем конце стоял небольшой письменный стол, давно отслуживший свой век в каком-то кабинете. У стола — четыре таких же старых
стула. Первым к столу протиснулся прокурор, за ним — представитель УВД, врач, руководитель группы.
Ввели Чикатило. Он по-прежнему был спокоен. Закрыли железную дверь. Выполняя положенные формальности, прокурор уточнил фамилию, дату и место рождения, дату вынесения приговора… Спросил, знает
ли он об Указе Президента. Чикатило заволновался: «Что, отказал?» Прокурор, уклоняясь от прямого ответа, сказал: «Слушайте, я вам его зачитаю». Указ состоял всего из нескольких строчек. Чикатило молча выслушал, но либо не понял, либо не поверил: в лице не изменился и не произнес ни слова. Прокурор
прочитал указ еще раз. Наконец Чикатило спросил: «Так что, теперь меня расстреляют?» Все молчали. Пауза неприятно затянулась. Тогда прокурор вдруг осипшим голосом произнес: «Исполняйте приговор». В ту же секунду слева от Чикатило бесшумно открылась другая дверь. Охранники резко повернули
приговоренного к ней, подтолкнули, и тот, сделав два шага, скрылся в другой комнате. Через секунду раздался глухой хлопок. Это был выстрел. Часы показывали 20.00. Торопливо подписав дрожавшими то ли от холода, то ли от волнения руками необходимые документы, все присутствовавшие стали подниматься.
Первым в комнату казни вошел врач, за ним все остальные. Чикатило лежал на полу лицом вниз, вытянувшись во всю длину своего большого тела. Его сердце еще билось, выталкивая в пулевое отверстие тугую струю крови. Кровь шумно стекала куда-то вниз, и посторонний человек, услышав этот звук, мог
подумать, что где-то не закрыли кран. Кто-то предложил выстрелить еще раз, но врач сказал, что этого уже не требуется. Вдыхая пороховой дым, обменивались ничего не значащими словами. Лишь помощник исполнителя заметил:
— Надо же, сказал: «А сердце еще бьется».
— Кто сказал? — спросил
прокурор.
— Он, Чикатило.
Прокурор не поверил.
Щас верно хрен, а вот тогда... Дело "Лесополоса" было на контроле ЦК КПСС. Все данные вводились в центральную ЭВМ. Было проверено несколько сотен тысяч подозреваемых, попутно раскрыто несколько десятков преступлений.
1 был казнен - невиновный Александр Кравченко, ранее судимый за изнасилование. Он сам себя оговорил, были явные несостыковки на следственных экспериментах.
За его мозг предлагали десятки млн. долларов институты Японии.
- Итак, после ареста отца вы с мамой сменили фамилию с Чикатило на Одначевы и переехали из Новочеркасска в Харьков…
- Да. В Харькове я поступил на стационар в институт общепита на специальность товароведа (в те
времена о такой можно было только мечтать). Судимость не помешала. Я же был на другой фамилии, о судимости промолчал, а никто и не проверил – компьютеров-то не было. Мама пошла опять работать в садик.
Потом состоялся суд над отцом. Мы смотрели только по телевидению, туда не ездили, там
бы нас разорвали. Но отец на суде вел себя не адекватно, или был чем-то наколот, или психическое воздействие… Говорил ерунду, не своим голосом, взгляд дикий… Трудно было узнать нашего ласкового папу. А когда приговор привели в исполнение, нам даже не сообщили об этом. И никакой справки о смерти не
прислали, хотя обязаны были это сделать. Хотя потом поговаривали, что японцы предлагали 10 миллионов долларов за мозги отца, чтобы изучить их и найти отклонение от нормы, но это слухи. Нам, повторю, никто ничего не говорил и у нас ничего не спрашивали (а связи с отцом мы не поддерживали с первых
месяцев после ареста). По сей день мы не знаем, где и как он похоронен.
зачем возни столько? везти час куда то, подвалы с кабелями? из комнаты в комнату? хрень какая то
Возили. Просто у нас как-то смертные приговоры исполняли стыдливо-трусливо-тайно. Не то, что у тех же американцев - по строго
установленной процедуре, в заранее объявленный день. У нас же ощущение, будто не приговор в исполнение приводят, а убийство совершают. Это вообще-то для исполнителей ни фига не полезно.
