Постпьянственное
Действующие лица:
Урсус Минус, наноконсул
Коррупций, префект притырианской когорты
Модус Толерантис, представитель либеральной интеллигенции
Организатор игр и празднеств
Комиции
Наноконсул:
Уведомляю доблестных квиритов:
Вчера послушал песнопенья бриттов -
Серьезная работа, высший класс! –
И позже, возвращаясь с выступленья,
Глядел вокруг и думал с сожаленьем:
Не тот культурный уровень у нас.
То тычут в нос реформой коммунальной,
То плебс мутят под Аркой Триумфальной -
Так расшумятся, хоть вводи войска;
То в спину плюнут, то по морде двинут,
То ёлку перед Рострой опрокинут…
Коррупций, мрачно:
Всему виной фанаты Спартака.
Наноконсул, страдальчески:
А им-то, миль пардон, болта какого?
Я, кажется, уже убрал
Лужкова.
С таким народом лучше сразу в гроб.
Модус Толерантис:
Заладили: «Спартак», «Лужков», «фанаты»…
Плебеи ропщут: «Галлы виноваты!»
В столице каждый третий – ксенофоб.
Комиции:
А чо, а чо! Достали ваши галлы!
Им в Галлии
пространства, что ли, мало?
Приперлись и проходу не дают:
Суды рядят по варварским законам,
На улицах цепляются к матронам
И честных римлян повсеместно бьют!
Модус Толерантис, рассудительно:
Сограждане! С научной точки зренья,
Сам термин «галлы»
вызывает пренья,
Ведь перечень племен, увы, немал:
Адуатуки, нервии, венеты,
Секваны, нантуаты, усипеты -
Не разберешь, кто галл, а кто не галл.
Коррупций:
Моя притырианская когорта
Всех чужаков распознаёт по морде
И тем покой столицы
бережет:
Где надобно, без лишних сантиментов
У пришлых отбирает документы -
Сперва сажает, после стережет!
Комиции, ехидно:
А если документы не в порядке,
То в ход идут коррупция и взятки –
Не разберешь, кто прав, кто виноват!
А галлы год от
года всё наглее,
Квадриги ставят возле мавзолея,
Того гляди, коня введут в Сенат!
Модус Толерантис, уныло:
У них, у галлов, древняя культура,
А наш народ, чуть что, за арматуру –
Кругом разруха, пьянство и тоска,
И в головах бредовые идеи…
Комиции, подозрительно:
А вы, простите, не из Иудеи?
Коррупций, стоически:
Всему виной фанаты Спартака.
Наноконсул, нервничая:
Народу нужно дать духовной пищи.
Пусть хлеба нет, но зрелищ дохренища –
Всё лучше, чем проклятый нацвопрос.
До бриттов мы не доросли, положим,
Но молдаван послушать всяко можем!
Где кифаред Геронтофил Бедрос?
Организатор игр и празднеств:
Он эскулапам сдан на двое суток.
Юпитер помрачил его рассудок –
Рабыню бил, беда невелика.
Наноконсул:
Пустить сюжет по Первому каналу,
А что до галлов… К черту ваших галлов.
Всему виной фанаты Спартака!
(с) the_mockturtle
Автор стихов та самая Алёнка, которая написала самый ржачный ценз на УС-2 :super:
Ссылку плизище сбросьте, стихи хорошие, со смыслом.
Посмотрела Михалкова. "Мама, мы в аду. Мы в аду, мама".
В процессе просмотра в голове крутились какие-то не то раешники, не то подражания Бродскому:
...Входит
Котов. Он томится. Он от голода лоснится. Он на западной границе, в представительстве ГУЛАГА. Кровожадные гэбисты, падкие на извращенья, в политическом хищенье обвинили бедолагу. Им в Сибири не сидится, им к Европе чтоб поближе, чтобы видно было с вышек чуть не Эйфелеву башню. Котов гадов не боится,
смело драпает по крышам. Гордый Юнкерс взмыл повыше и спикировал отважно, сокращая населенье. Взрывы. Вопли. Затемненье.
Входит Дюжев. Он контужен. По сюжету он не нужен.
Входят воины штрафбата. Им оружия не надо, им саперную лопату выдают одну на роту. Командиры-идиоты
поредевшие останки шлют на парусные танки непременно в штыковую, чтобы удаль боевую показать проклятым фрицам (тем, культурным, очень стыдно). Дальше ни хрена не видно, видимо, пришлось делиться многотысячным бюджетом - без ущерба для сюжета, всех и так давно убило. Взрывы. Вопли. Очень мило.
Входит катер вместе с Надей (сколько Надя папе платит?), что, отметим, очень кстати: Наде хорошо за двадцать, значит, будет раздеваться. Зритель замер в предвкушенье, ожидая искушенья сиськами врага народа. Вот немецкие пилоты переходят на сниженье, открывают бомболюки (входит жопа,
крупным планом), и парят над капитаном, провоцируют, подлюги, хоть оно и неудобно. Капитан, взревев утробно, сделал ложное движенье. Взрывы. Вопли. Продолженье.
...
Входит мина. Всем ховаться. Мине хочется взорваться, но плывет, куда деваться: режиссер уж больно строгий. Входит Гармаш.
Он безногий. Гармашу неловко тоже. Он с духовностью на роже крестит мину вместе с Надей, и, решив, что с Нади хватит, тонет с явным облегченьем. Окрыленная крещеньем, мина волевым решеньем топит баржу с партактивом. Взрывы. Вопли. Как красиво.
Завтра, как протрезвею, не то допишу, не то
сотру нафиг.
