про наркоторговцев... ужоснах!

Question

http://www.sovsekretno.ru/magazines/article/1777

Ч етырнадцатого октября 2004 года
сотрудники Госнаркоконтроля
Петропавловска-Камчатского
ворвались в квартиру №134 на
улице Победы, 4. Они задержа-
ли шестерых ребят 18-19 лет, которые, по
оперативной информации, регулярно здесь
собирались, курили марихуану и продавали
ее знакомым. Ранее не судимые студенты
местных вузов, покуривающие «травку»,
– традиционный сюжет для любого област-
ного центра России. За этим редко следует
серьезное наказание, связанное с лише-
нием свободы. Но суд Петропавловска-
Камчатского приговорил 19-летнего спорт-
смена, будущего юриста Николая Токунова
к 14 годам строгого режима за 2,8 грамма
изъятой конопли.
Преступление
без потерпевших
На Камчатке нет героина, но есть полто-
ры сотни сотрудников Госнаркоконтроля.
Возможности наркотрафика ограничены:
вокруг Петропавловска отсутствует желез-
нодорожная сеть, автодороги – местного
значения. Доставить в город наркотики
можно только самолетом или морем. Но в
аэропортах пассажиров тщательно досмат-
ривают, а поредевший флот находится под
жестким контролем пограничников и бере-
говых служб. Для наркоторговца в таких
условиях игра не стоит свеч. Как следствие,
наркологи Петропавловска не могут вспом-
нить ни одного внутривенного наркомана.
Госнаркоконтролю, чтобы формировать
отчетность, остается бороться только с пот-
ребителями конопли, которая в изобилии
произрастает севернее. И хотя сотрудники
ГНК, согласно их собственным заявлениям,
должны заниматься пресечением оптовых
поставок наркотиков, оставив розницу вни-
манию милиции, они вынуждены спускаться
на этот уровень. Не потому ли группы безо-
бидных студентов превращаются во время
следствия в мифические наркокартели?
Весной 2004 года Россия в духе миро-
вых тенденций пошла на либерализацию
законодательства по легким наркотикам:
постановлением правительства уголовная
ответственность за хранение менее 20 грам-
мов конопли была отменена. Разумеется,
результативно работать в таких условиях
ГНК стало намного сложнее. Но год спус-
тя усилиями антинаркотического ведомс-
тва были введены в действие допустимые
нормы хранения наркотических веществ,
не встречающиеся в аптекарской практике,
– например, 0,00075 грамма для хальцио-
на. Продажа косяка конопли превратилась
в особо тяжкое преступление, за которое
наказывают, как за расчленение младен-
цев – дают от 8 до 20 лет.
Между тем цивилизованный мир двинулся
по пути либерализации законов по наркоти-
кам. Во Франции закон 1970 года, наказы-
вающий за хранение марихуаны одним годом
тюрьмы или штрафом в 3750 евро, не приме-
няется много лет. В Великобритании конопля
выведена из списка запрещенных веществ
в так называемый «список С». В Канаде пос-
тановили амнистировать всех заключенных,
отбывающих наказание за легкие наркотики.
Даже в самых непримиримых по отношению
к наркотикам американских штатах легали-
зовано употребление конопли в медицинс-
ких целях. Эксперты Всемирной организации
здравоохранения утверждают: алкоголь и
табак вреднее марихуаны и экстази, а заяв-
ления, будто человек склонен с легких нар-
котиков переходить на тяжелые, подвергают
сомнению специалисты.
Так что в «конопляных» делах не бывает
потерпевших. У них. А у нас?
Из жалобы частного обвинения о возбуж-
дении уголовного дела Николая Токунова:
«Меня терзали, пытали, душили и мучили в
здании Госнаркоконтроля без еды, питья и
отдыха в течение 33 часов. Айгистов (следова-
тель. – Прим. автора) мне угрожал… надева-
ли на меня целлофановый пакет, застегивали
наручники и продевали туда ноги, в таком
положении я несколько раз терял созна-
ние, а также гестаповские пытки продолжа-
лись при помощи электрошока… Так меня
заставляли подписывать протоколы, повес-
тки, отказ от адвоката при даче объяснений.
Повестка было о том, что якобы меня отпуска-
ют из Госнаркоконтроля, но я должен явиться
туда снова к 21.00 15 октября 2004 года…
Следователь Айгистов врывался в палату
областной больницы УИН, где я проходил
лечение, выражался нецензурно, заставляя
меня подписать заявление об ознакомлении
с материалами дела, с которыми не предоста-
вил мне возможности ознакомиться реально.
Меня душили целлофановым пакетами, при
этом я задыхался и терял сознание, не давали
пить, есть, сходить в туалет, не давали спать
подряд 33 часа, держали на стуле прикован-
ным… Айгистов заставил меня посмотреть
смерти в глаза, так как в последний раз он
с трудом вывел меня из бессознательного
состояния. Очнувшись, я увидел его испу-
ганные глаза. После этого меня перестали
душить пакетом завязанным на шее».
Из показаний Алексея Радченко («подель-
ника» Токунова по делу №1-175): «На меня
оказывали физическое давление, которое
проявлялось в периодических избиениях,
применялись пытки электрошоком, при этом
я был лишен какой-либо возможности дви-
гаться, так как был прикован парой наруч-
ников к стулу, на котором почти все эти 33
часа и провел в сидячем положении. Наряду
с физическим давлением на меня оказыва-
лось огромное психологическое давление…
Меня освобождали от оков наручников и
вели к соседнему кабинету, где я, стоя в двер-
ном проеме, мог видеть, как подвергают пыт-
кам моего друга Николая Токунова… На двух
сдвинутых вместе стульях лежал на животе
Николай, руки его были застегнуты наручни-
ками за спиной, а между руками были про-
сунуты ноги. На голове Токунова был надет
целлофановый пакет черного цвета, который
был завязан на шее. Николай не двигался и
совершенно не подавал признаков жизни».
Токунов и Радченко были осуждены на 14
и 5,5 года лишения свободы соответствен-
но, следствие и суд заняли девять месяцев.
Никакого результата от обращения в про-
куратуру до сих пор нет: бывшего следова-
теля Госнаркоконтроля Олега Айгистова,
обвиненного Токуновым и Радченко в пыт-
ках, прокуратура не может допросить около
двух лет. В июне 2006 года судья горсуда
Остапенко вынес определение о бездейс-
твии прокуратуры в данном вопросе – но
воз и ныне там. А Токунов и Радченко третий
год находятся в ФГУ ИК №6, местной зоне
строгого режима, где из 1250 заключен-
ных около четырехсот сидят за коноплю.
То есть каждый третий узник, большинство
которых – вчерашние студенты и школь-
ники. Даже глава камчатского управления
Госнаркоконтроля Бескоровайный признал
в интервью, что так называемые наркома-
ны – это не уголовники с татуировками: «В
процесс употребления наркотиков в боль-
шей степени вовлечена организованная
молодежь – те, кто где-то работает, учится. У
них обширный круг общения и непомерная
жажда новых впечатлений». Именно на этих
любознательных начата охота.
– Я действительно курил анашу, – рас-
сказывает в письмах Паша. – К алкоголю
я испытываю стойкую неприязнь, а сни-
мать стрессы как-то нужно. Один приятель
звонил мне весь день, просил принести
ему «травки»: мол, заболел, сам прийти не
может. Я принес, а мне наручники тут же
застегнули. Оказалось, это торговля нарко-
тиками в особо крупных размерах, шесть с
половиной лет «строгача».
Сегодня обстановка, как в войну: в
Петропавловске вряд ли найдется семья, у
которой из-за конопли не искалечили жизнь
кого-то из близких. У Людмилы Плужниковой
посадили мужа Павла на шесть лет. У него
было восемь друзей 24-27 лет, которых он
знал со школы. Сегодня все они сидят на
«шестерке» за коноплю: Ковальчук Илья, экс-
педитор, имеет сына, 4 года за 9 граммов;
Мальчик Константин, выпускник вуза, 3,5
года за 2 грамма; Романов Сергей, моторист,
имеет дочь, 8 лет за 3 грамма; Барковский
Владимир, торговый представитель, имеет
двоих детей, 6 лет за 9 граммов; Брюзгин
Павел, матрос первого класса, 6,5 лет за 5
граммов; Кайгородов Евгений, строитель,
имеет дочь, 5,5 лет за 3,5 грамма; Пархенко
Сергей, электросварщик, имеет двоих детей,
5 лет за три грамма; Саитов Роман, сапож-
ный мастер, 6 лет за восемь граммов; Сайка
Андрей, 2 года за 0,5 грамма.
Итого 9 изломанных жизней, или 46,5 лет
за 43 грамма «дури».
– Никто из них не имел уголовного прошло-
го, все веселые добрые ребята, – Людмила
Плужникова едва сдерживает слезы. – Мы
с мужем как раз собирались заводить
детей, а сотрудник Госнаркоконтроля Павел
Валерьевич Никитин собирался получить
звание подполковника. Может быть, по этой
причине он считал Пашу и его друзей орга-
низованной преступной группой… Но нар-
кокартеля не получилось – они все пошли
по разным уголовным делам. Ни одному
из ребят не вменялось больше 10 граммов
конопли – так какие они наркоторговцы?
Однако никакой пощады, никаких услов-
ных приговоров. А когда мой Паша сидел в
изоляторе, на изъятой у него машине кто-то
ездил по городу. Я третий год хожу к нему
на свидания, поддерживаю, хотя при этом
много сложностей возникает, потому что
мы не успели зарегистрировать брак. Детей
завести, видимо, не удастся. Да и страшно
их рожать, когда вокруг творится такое.
По сравнению с советскими временами
население Камчатки сократилось на 15 про-
центов, за пределами Петропавловска есть
всего несколько поселков, население кото-
рых превышает 300 человек. Камчатские
педагоги в этом году констатируют печаль-
ную тенденцию: значительно больше выпус-
кников школ предпочли местным вузам
столичные и петербуржские. По окончании
учебы домой вернутся единицы.
– В заявлениях российских лидеров демог-
рафическая проблема представляется как
важнейшая для государства, – говорит юрист
и правозащитник Борис Александров. – Тут
же мы слышим о дефиците русскоязычного
населения в Сибири и на Дальнем Востоке,
где массовое переселение китайцев грозит
сделать нас национальным меньшинством.
Правительство страны формирует комплекс
мер, направленных на повышение рождае-
мости, а местные власти уничтожают корне-
вую систему общества – молодежь. Что толку
сажать на десять лет за косяк конопли? Я
убежден, что нужна амнистия для всех осуж-
денных за небольшие дозы марихуаны.
Процесс как ритуал
Создается впечатление, что на всех стади-
ях уголовного преследования «коноплян-
щиков» власть заинтересована в их унич-
тожении, а не исправлении. В том же деле
Токунова и Радченко за подготовленные
к продаже наркотики сошли 13 папирос
«Беломор» со смесью табака и конопли,
лежавшие на холодильнике. Понятно, что
в таком виде наркотики не продают и не
покупают, что они были приготовлены для
намечавшейся вечеринки. Однако гособ-
винитель Хайбрахманова требовала для
Николая Токунова 17 лет лишения свободы
– чуть ли не максимально возможное за
наркоторговлю наказание. Судья Цабадзе,
бывший работник прокуратуры, учел моло-
дость Токунова, то, что ранее он не был
судим, положительные характеристики, без-
грешность перед законом – и дал 14 лет!
Психолог Ольга Тваровская, проанализи-
ровав по просьбе защитников Токунова текст
протокола судебного заседания и приговора
по данному делу, пришла к следующему выво-
ду: «Председательствующий судья проводил
судебный процесс ритуально, по сценарию и
правилам, которых он придерживался неза-
висимо от действий других участников этой
«игры». Это может свидетельствовать о нали-
чии у судьи заранее сформировавшейся уста-
новки на разрешение дела, то есть с зара-
нее предрешенным результатом». Активная
позиция адвоката Иванова В.И., защищав-
шего Токунова, скорее всего, была досадной
помехой в достижении этого результата. Суд
вынес частное постановление, в котором
обвинил его в неэтичном поведении. Но
квалификационная комиссия Адвокатской
палаты области отметила у Цабадзе «несо-
ответствие его субъективного восприятия
объективно произошедшим событиям». Так о
какой состязательности судебного процесса
можно говорить, когда такие профессиона-
лы надевают мантию?
В июле 2007 года таксист Виктор Мирон-
чук получил 10 лет после заявления в
Госнаркоконтроль его бывшей подруги
Ульяны, которая была возмущена их раз-
рывом. Сотрудники ГНК организовали с ее
помощью контрольную закупку. Но на деся-
ти пакетах конопли, изъятых по итогам этой
закупки, почему-то нет ни одного отпечат-
ка пальцев Мирончука или Ульяны. Через
четыре часа после задержания Виктора
начался обыск в его микроавтобусе: нарко-
тики обнаружились чуть ли не в десяти раз-
ных местах – под сиденьями, в бардачке,
под рулем. Довольно странная практика для
наркоторговца, который все утро провел в
ГАИ, демонстрируя сотрудникам техничес-
кую исправность своей машины.
– В его деле нет ни меченых денег, ни
одного отпечатка пальцев, одна ложь и про-
вокации, – рассказывает мать Мирончука
Клавдия Николаевна. – За что работяще-
му парню сломали жизнь? Как его жена
теперь будет кормить двоих детей? Его еще
и отправили на особый режим в Ванино
в Хабаровском крае – это зона тюрем-
ного типа. Он что – Чикатило? Я просила
перевести его поближе к Петропавловску.
Все-таки я старая женщина, у меня четыре
тысячи рублей пенсия – я не могу добраться
к нему за две тысячи километров. Мне отве-
тили, что Витю смогут перевести не раньше
2013 года. Я, скорее всего, не доживу.
Невозможно поверить, что капитан собс-
твенного судна Сергей Киктевич (осужден
за коноплю на 12 лет) или предприниматель
Алексей Саульян (8 лет) торговали анашой,
покупая пакетик за 200 рублей и перепро-
давая его за 300. Они были из тех редких
камчадалов, чьи налоги реально наполняли
куцый областной бюджет. Теперь, наобо-
рот, государство работает на них. Марат
Ахметов, сварщик с личным клеймом (про-
фессионалов такого уровня, обслуживаю-
щих атомные подводные лодки, на Камчатке
человек пять) осужден на семь лет лишения
свободы только за то, что по просьбе началь-
ника получил на почте посылку, в которой
вместо меда было обнаружено конопляное
масло. Во время следствия тихого и набож-
ного Марата, к сорока годам не имевшего
ни единого привода в милицию, полгода
содержали в ИВС, камеры которого назы-
вают «трюмом». В крошечном помещении
нет ни кроватей, ни туалета, ни регулярного
питания. Человек шесть месяцев провел без
душа в одной и той же одежде. Когда в про-
куратуре узнали об этом, не проверили: ведь
дежурный прокурор каждый день посещает
временный изолятор и ничего подобного не
замечал. Может, гулял по другим этажам…
29-летнюю Татьяну Качанову, которая
одна воспитывает двух малолетних детей,
посадили на 8 лет – якобы продала при-
ятельнице конопляное масло. Судьба детей
– детский дом… По версии самой Татьяны,
ей отомстили за отказ дать показания на
мужа ее сестры по другому уголовному делу,
а с ней самой вообще не церемонились:
даже понятыми при обыске в ее квартире
были записаны две сотрудницы петропав-
ловского Госнаркоконтроля – начальник
пресс-службы Оксана Степанова и анали-
тик Наталья Трунова. Несмотря на ходатайс-
тва защиты, они так и не были допрошены
в суде. Экспертиза не обнаружила в крови
Качановой следов запрещенных препара-
тов, которые, как следовало из показаний
подставившей ее подруги, они регулярно
вместе употребляли. Хотя следы употреб-
ления конопли сохраняются в организме
не менее месяца. В материалах уголовного
дела нет никаких доказательств совершения
в квартире Качановой контрольной закупки,
зато есть другие. Например, прокурор подпи-
сывает санкцию на обыск спустя несколько
часов после его начала. Но беспристрастный
судья во время процесса заметил: «Если дата
указана верно, время значения не имеет».
Чтобы зеков было больше…
Простым лишением свободы наказание
молодых людей не ограничивается. На зоне
Токунов хотел продолжать учебу в вузе –
такое право администрация колонии обязано
обеспечить. Оно и обеспечивает: в компью-
терном классе, созданном на деньги заклю-
ченных. Раньше сюда можно было приходить
с 8 до 20 часов, а сегодня лишь с 9 до 16.
Причем Коля может работать не более трех
часов в день в назначенное администрацией
время. Если оно совпало с тренировками по
футболу и в тренажерном зале, переносить
часы занятий нельзя. Почему? Иначе режим
будет недостаточно строгим?
ИК №6 изначально была рассчитана на
300 человек. Еще в 2002 году здесь содер-
жалось меньше тысячи. Тогдашний началь-
ник колонии не мог рассчитывать на звание
полковника, потому что это возможно, толь-
ко если в «хозяйстве» не менее 1200 заклю-
ченных. Сегодня нужный состав в 1250
человек достигнут именно за счет осужден-
ных за коноплю.
Строгий режим выражается не только в
том, что у ребят ограничено число свиданий
и объемы передач. Здесь восемь месяцев в
году лежит снег, а за счет высокой влажности
даже двадцатиградусный мороз переносится
очень тяжело. Заключенные, которых могут
поддерживать близкие, вообще не посещают
столовую. «Лагерную еду невозможно ни есть,
ни нюхать», – рассказывают они. Казалось
бы, администрация в первую очередь заин-
тересована в том, чтобы кто-то нормально
кормил их подопечных: есть возможность
сэкономить на еде и лечении, а заодно и
выпустить пар из озлобленного контингента.
Но нет: заключенному положена одна посыл-
5 мая этого года в Москве в очередной
раз была пресечена попытка проведения
«Конопляного марша»: задержали около
двадцати сторонников легализации
марихуаны. В разных городах мира
подобные марши проводятся с 1997 года

ка в четыре месяца объемом не более 20
килограммов. Продержаться можно, если бы
власти не включили в эти килограммы всю
одежду, обувь, спортинвентарь.
– У администрации есть какая-то бес-
человечная склонность из всего делать
проблему, – рассказывает Борис Панов,
отсидевший в ИК-6 семь лет. – Чтобы офор-
мить передачу, нужно потратить целый день.
Сигареты ломают пополам, дабы убедиться,
что в них нет наркотиков. Нельзя переда-
вать витамины и лекарства – якобы из них
тоже можно извлечь наркотики. Однажды
два заключенных объелись подпорчен-
ной рыбой и попали в медпункт с поносом.
После этого всей зоне запретили переда-
вать любую рыбу. Раз в полгода всем заклю-
ченным делают флюорографию, и появля-
ются новые туберкулезники. Потом из них
делают специальный отряд, который все
равно питается в общей столовой. Зачем
устраивать подъем в шесть часов утра, если
проверка в восемь? Что делать эти два
часа? Но тех, кто отказывается поднимать-
ся в такую рань, отправляют в ШИЗО. Наша
исправительная система никого не исправ-
ляет. Такое впечатление, что она создана
только для того, чтобы цветущие работящие
ребята вышли на свободу больными, озлоб-
ленными на весь мир уголовниками.
Заключенные, которым не помогают с
воли, голодали. Были времена, когда съели
всех бродячих собак на территории. Однако
зарабатывать деньги заключенным не раз-
решают, хотя такая возможность четко про-
писана в законе. Зато в зоне есть кустарный
промысел: изготовленные зеками изделия
из кости и золота офицеры администрации
реализуют в магазинах Петропавловска или
вывозят на материк. Заключенные получают
за труды зарплату – 100 рублей в месяц! Люди
трудятся, чтобы не сойти с ума, чтобы быстрее
«тикал срок». Заключенные ИК-6 рассказы-
вают, что сотрудники администрации подчас
используют их как бесплатную рабочую силу
в своих личных хозяйствах. Если это так, то
выгодно, чтобы зеков было больше. Ведь это
дополнительные возможности: по финанси-
рованию, по численности подчиненных, по
званию и по возможностям заработка.
У осужденных женщин условия содержа-
ния ничем не легче. Скорее наоборот: женс-
кая колония находится в Мильково – это на
300 километров севернее Петропавловска,
где климат куда более суровый, дороги почти
непроходимые, родственники с передачами
вынуждены добираться туда на вертолете.
– Никто не делает разницы: нас так же
бьют на допросах, пытают электрошоком,
– говорит одна из обитательниц колонии в
Мильково. – На нашей зоне живет девушка, у
которой после побоев буквально гниет грудь
– никому нет дела. К нам регулярно приез-
жает прокурор и спрашивает, все ли в поряд-
ке. А что я ему скажу? Что мы спим в шапках
и рукавицах? Чтобы меня в шесть утра погна-
ли с матрасом на мороз? Так он и сам видит,
что на мне семь кофт надето. Бывает, к нам в
зону привозят женщин с гепатитом и тубер-
кулезом. Но если будешь писать об этом в
разные инстанции, то отправят на зону в
одиночку. Там в итоге и оказываются все, кто
пытается бороться с администрацией.
Петропавловская оборона
До недавнего времени борьбу за реабили-
тацию заключенных на Камчатке в качестве
своей цели декларировала единственная
организация под началом Ольги Аликиной.
Госпожа Аликина входит в областную комис-
сию по помилованию, говорят, что ее можно
видеть в обществе главного камчатского
«авторитета» Шатена. Однако основной
массе заключенных о ее деятельности неиз-
вестно. В последние два года чуть ли не
единственной защитой для них стала юрист
Лариса Токунова, мать осужденного на 14
лет Николая.
– Мы, взрослые, выдумали законы, из-за
которых наши дети сегодня в тюрьмах, – это
уже геноцид собственного народа, – гово-
рит Лариса Токунова. – Мало того, что эти
законы противоречат международным нор-
мам права, наше общество превратилось
в какого-то монстра, пожирающего самого
себя. Наша страна никак не может обойтись
без перегибов: то каратистов отправляем
в тюрьмы на десять лет, то валютчиков, то
виноградники вырубаем. Теперь нашелся
новый повод для охоты на ведьм – легкие
наркотики. Я прожила большую часть жизни,
не зная, что коноплю можно курить. Посадив
в тюрьму моего единственного сына, меня
превратили в борца. Я перестала жить.
Освобождение сына стало целью и смыслом
моего существования. Вокруг меня объеди-
няются матери и жены таких же осужденных.
Старый книжный шкаф в квартире Току-
новой в три ряда забит канцелярскими пап-
ками: это материалы о людях, попавших в
жернова местной Фемиды. Многим из них
Лариса помогает бесплатно. У нее бывает по
три процесса в день, она мечется из одного
конца города в другой. В ее квартире чуть ли
не ежедневно звучат немыслимые для пра-
вового государства рассказы.
– Моего сына-студента приплели к давне-
му делу по наркотикам, – рассказывает его
мать. – Ему даже не дали прочитать обвини-
тельное заключение перед судебным про-
цессом – ему удалось сделать копии за свой
счет через два дня после его начала. Через
четыре дня при помощи побоев сына выну-
дили подписать расписку об ознакомлении
и отказ от услуг своего адвоката. Ему был
назначен новый защитник, которого он до
сих пор ни разу не видел. Тем не менее, он
подписывал протоколы о допросах, которых
в реальности не происходило. На процессе
судья сказала, что будет рассматривать его
ходатайства как нарушение порядка, грози-
лась удалить его из зала суда и вести про-
цесс без него. В результате этой судебной
расправы сын был осужден на 13 лет осо-
бого режима. Хотя у него не обнаружили ни
грамма наркотика, не было ни контрольной
закупки, ни одного отпечатка пальца.
– Я во время войны жила в Новосибирске,
где в каждом дворе росла конопля, – расска-
зывает пенсионерка Ольга Батмаева. – Мы
из нее делали конопляное масло, на кото-
ром жарили пищу. А отходы этого процесса,
так называемый жмых, ели. Это помогло
нам выжить, а наркоманом никто не стал.
Мы воевали за будущее наших детей и вну-
ков, и никто из нас не мог предположить,
что шестьдесят лет спустя, им будут ломать
жизни из-за этой конопли.
Лариса Токунова написала множество
жалоб на действия камчатских силовиков: в
Генпрокуратуру, президенту Путину. Однажды
ей удалось дозвониться до чиновника прези-
дентской администрации, который, видимо,
решил, что разговаривает с сумасшедшей.
«Такого не может быть, потому что не может
быть никогда», – упрямо повторял он в ответ
на все ее рассказы. Лариса не выдержала –
сказала несколько резких слов. Хотя чиновник
всего лишь рассуждал как абориген Садового
кольца – в Москве ведь Коле Токунову вряд
ли дали бы больше года условно.
Мы живем в стране, где за изготовление
детской порнографии еще никого не осудили
больше чем на пять лет, а термин «торговля
людьми» до недавнего времени вовсе не
встречался в Уголовном кодексе. С нарко-
тиками все иначе. Проспав повальную нар-
котизацию страны в девяностых, власть не
придумала ничего умнее, чем создать усло-
вия для репрессий тех, кто оказался вовле-
чен в эту беду.
– Уголовное законодательство по нар-
котикам в нынешнем виде удобно прежде
всего правоохранительным структурам,
– считает петербургский адвокат Николай
Артамонов. – Оно позволяет пополнять ста-
тистику по тяжким преступлениям практи-
чески без усилий. Де-факто пакет марихуа-
ны в кармане – уже приговор. Представить
потребителя как торговца тоже проще про-
стого. Проблему усугубляет порочная прак-
тика поддерживать определенный уровень
отчетности. Например, в Швеции никто не
разгонит полицейский участок из-за того,
что он регистрирует мало преступлений.
Наоборот, это говорит о том, что сотрудники
грамотно работают по профилактике кри-
минала. А нашим силовикам, чтобы усидеть
в своих креслах, постоянно нужны агнцы
для заклания. Поэтому в начале XX века в
России «гремели кандалами» 60 человек
на 100 тысяч населения, а сегодня – более
тысячи, почти в 20 раз больше.
Дом правосудия – в детсад
В советские времена люди приезжали на
Камчатку на заработки, а сегодня она пре-
вратилась в депрессивный регион, живущий
на дотации из центра. В Петропавловске нет
ни одного крупного предприятия. Некогда
мощная рыбная отрасль развалена.
Местные траулеры выкуплены столичным
бизнесом и по камчатской квоте рыбачат
близ Владивостока или вовсе в Китае. Пять
предприятий судостроения либо закрыты,
либо дышат на ладан. Крупный рыбопере-
рабатывающий порт Петропавловска обез-
людел, а рабочих мест в других отраслях не
прибавилось. Горожане вынуждены согла-
шаться на зарплату в 7-8 тысяч рублей, хотя
цены на продукты питания здесь на уровне
московских. Среди десятков петропавлов-
ских пятиэтажек трудно найти хотя бы один
новый жилой дом.
В здание необходимой любому порту гос-
тиницы моряков «Нептун», что находится в
живописном месте Авачинской бухты, въе-
хал Сбербанк. Новые здания горпрокурату-
ры и налоговой инспекции выполнены на
высоком европейском уровне. Городской
родильный дом Петропавловска превратил-
ся в помещение горсуда, а Дом правосудия
в соседнем Елизово въехал в здание мест-
ного детсада, когда-то принимавшее более
ста детей. Сувенирная и швейная фабрики
пошли под службу судебных приставов,
которые уже не помещаются в одном офисе.
Вроде бы при столь основательном подходе
граждане должны чувствовать абсолютную
защищенность.
А на деле госслужба может быть всего
лишь ключом к обогащению. Одна барыш-
ня, муж которой угодил в тюрьму за коноп-
лю, стала искать способ дать взятку за бла-
гоприятный исход дела. Ей ответили – 60
тысяч долларов единовременно и без гаран-
тии. А чтобы повысить свои шансы, неплохо
бы сходить в одну элитную баню, где любят
отдыхать сильные мира сего. Многие из
осужденных за коноплю рассказывают, что
во время следствия им делались намеки,
что от тюрьмы возможно откупиться. И сов-
сем уже шепотом камчадалы говорят, что
гашишное масло в Петропавловск чемода-
нами везут люди с крутыми красными удос-
товерениями, которых не досматривают в
аэропортах. &#9632;
Петербург – Петропавловск-Камчатский
P.S. Все фамилии в статье – подлинные. Никто
не пожелал спрятаться за псевдонимом, хотя,
как правило, осужденные и их близкие предпо-
читают сохранять анонимность. Когда я общался
с одним из заключенных ИК-6 по мобильному
телефону, спросил, можно ли назвать в материа-
ле его фамилию. «Конечно, пишите, – ответил он.
– Чего бояться? Я и так уже здесь». Но я все-таки
сохраню его имя в тайне – не хочу, чтобы у чело-
века отобрали еще и мобильник.
«Уголовное законодательство
по наркотикам в нынешнем виде
удобно прежде всего правоохранительным
структурам, – считает петербургский
адвокат Николай Артамонов. –
Оно позволяет пополнять статистику
по тяжким преступлениям практически
без усилий. Де-факто пакет марихуаны
в кармане – уже приговор»

PlanB · Accepted Answer

зато у нас мама Роза вышла досрочно

VSI7891 · Answer

можно текст в студию?? :-)

A2J · Answer

Если бы всех наркоторговцев так закрывали было бы просто замечательно.

Сабжевый случай, ИМХО, просто перегиб.

Hvost · Answer

Вот так:

Четырнадцатого октября 2004 года
сотрудники Госнаркоконтроля
Петропавловска-Камчатского
ворвались в квартиру №134 на
улице Победы, 4. Они задержа-
ли шестерых ребят 18-19 лет, которые, по
оперативной информации, регулярно здесь
собирались, курили марихуану и продавали
ее знакомым. Ранее не судимые студенты
местных вузов, покуривающие «травку»,
– традиционный сюжет для любого област-
ного центра России. За этим редко следует
серьезное наказание, связанное с лише-
нием свободы. Но суд Петропавловска-
Камчатского приговорил 19-летнего спорт-
смена, будущего юриста Николая Токунова
к 14 годам строгого режима за 2,8 грамма
изъятой конопли.

denizzz™ · Answer

ниасилил

Hvost · Answer

Согласен. У тебя длинее... :)

Евлампий Бандерас · Answer

так то злободневно у нас процентов 80 молодежи от 18 до 25 употребляют коноплю (это я навскидку)

Е1.RU · Answer

Тема автоматически закрыта.

denizzz™ · Answer

ужаснах

Richard Spenser · Answer

жизнь загублена.
хатя я бы книгу написал.

Илья Xантер · Answer

я смотрю, тут многие балуются....Я, конечно, текст не читал, может ему там и подкинули эту траву, не знаю. Просто а) скорее всего показательный процесс, б) норкотеги - зло

Евлампий Бандерас · Answer

а как в Adobe копирование делать?

alessio · Answer

Берёшь покупаешь finereader, потом им распознаёшь pdf файл - вуаля :D

alessio · Answer

ПСНПДК

ВОВИК. · Answer

попался-то на мелочи, а сколько неосвещенных эпизодов было?

Илья Xантер · Answer

щас тебя заминусят как сторонника наркоты)