Старший лейтенант Жезлов и старшина Шурупов с утра припарковали свою служебную «десятку» на обочине трассы на самом виду, и остались сидеть в машине, не выключив мигалку. Удивляясь тупости гаишников, все водители тем не менее заблаговременно снижали скорость. Часа через три Шурупов не выдержал.
— Глеб, что мы тут торчим на виду столько времени? Никого не останавливаем, да оно и без толку.
— Для того и торчим, Володя, чтобы нас все видели, — загадочно ответил Жезлов.
— Ты бы ещё фарами им посигналил! Зачем всё это?
— Надо! — отрезал напарник ещё загадочнее.
Шурупов от недоумения только пожал погонами. Через час одного особо наглого лихача Жезлов всё-таки тормознул, но не оштрафовал, а попросил ехать помедленнее. Лихач от удивления поехал ещё медленнее, чем его попросили.
— Глеб, объясни мне, что мы делаем, или я сойду с ума!! — второй раз не
выдержал Шурупов.
— Там впереди за поворотом Федюков стоит, бабок пытается срубить.
— Это который нам на Кунаширском шоссе всю малину изгадил? — вспомнил Шурупов.
— Он самый. Мы участочек на двадцатом километре под паром держали, не дежурили там неделю, чтобы бдительность водителей
усыпить, а он, сволочь меркантильная, в это время туда бабки рубить припёрся!
— Вот ведь свинство какое! Там же теперь ещё неделю все будут как черепахи ползать! — возмутился Шурупов, не выдержав в третий раз.
— Вот за это свинство мы тут перед ним и торчим, водил пугаем. Хрен сегодня
Федюков что-нибудь заработает!
— Так ведь и нам — голый хрен! — внезапно сообразил старшина Шурупов.
— Нет, неправильно. Это ему — голый хрен, а нам хрен плюс чувство морального удовлетворения! — строго, но справедливо изрёк старший лейтенант Жезлов.
