Я уже 5 лет занимаюсь исследования поведения необычных женщин. Стонами от издевательств с их стороны над бывшими мужьями и детьми полон данный раздел форума. Этих женщин в народе называют истеричками, психопатками, я называю их
"ведьмами", поскольку эти женщины на практике реализуют нравственные заповеди сатаны (т.е. противоположные заповедям Божиим:
- я - богиня
- я свой кумир, буду служить только себе и своим желаниям
- не почитай, унижай и оскорбляй своего отца и отца своего
ребенка
- клевещи и лжесвидетельствуй против мужа своего и учи этому ребенка
- завидуй и мсти мужу своему
- прелюбодействуй
- ну и конечно, кради
- убивай (морально-психологически)
Почему такой феномен
распространен практически исключительно между женщин - непонятно, почему передается по женской линии - непонятно, как с ним бороться- тоже непонятно и почему кроме меня практически никто не задается целью хоть как-то систематизировать имеющуюся информацию для помощи страждущим - тоже непонятно.
Однако феномен такой существует и , поскольку я занимаюсь его изучением ("на ловца и зверь бежит") мне попалось в женской газете большое письмо читательницы, посвященное этой теме. Хочу его опубликовать для того, чтобы женщины увидели во что может превратиться жизнь ребенка с
мамой-ведьмой, отцы не оставляли своих попыток спасти душу ребенка, юристы познакомились внимательнее с психологическими механизмами войны, которая ведет такая женщины со своими ближними. Ну и проанализировать данный случай хочется, поскольку читательница сделала очень точные психологические
наблюдения за свою ужасную длинную жизнь с мамой-ведьмой.
Со своими проблемами пытаюсь справиться сама, получается плохо. А ведь в таком возрасте уже должна бы научиться уметь это делать. Мне 43 года (замужем, сын взрослый), моей матери – 71. Живём друг от друга отдельно. Я –
единственный ребенок в семье. Конфликты, противостояние, психологическая несовместимость с мамой существовали всегда, сколько себя помню.
Мои родители развелись, когда мне было пять лет. Мама в разное время объясняла развод то тяжелой психической болезнью отца, то его жестокостью, то
чьим-то «сглазом». Отец, к слову, «с тяжелой психической болезнью», женился, и у него есть две дочери. Связь с ним, с его родными утрачена давно и навсегда. Раньше, когда я была ребенком, это и не приветствовалась.
Деда своего по матери я не только не знала, но даже и не слышала о его
существовании, хотя знаю, что он был. Так что мое окружение в детстве – две женщины, бабушка и моя мама.
Бабушка запомнилась тем, что говорила о моем скверном характере, о том, что все мужья побегут от меня сломя голову, о том, что я не берегу свою маму, ее дочь. Детство свое не
люблю, а от болезненных воспоминаний не скрыться даже сейчас. Не могу сказать, что я была лишена материнской любви. Но это была любовь какая-то жуткая, удушающая. С непредсказуемыми перепадами – от вселенской нежности до нещадных побоев за проступки.
Мать в истерике кричала, что я ее
«довожу», что это ее квартира. Да я и не претендовала на нее никогда, тем более, когда была ребенком. Она орала: «Спроси у людей, они знают, какой я чудесный человек. А ты этим не дорожишь! Мне надоели твои бесконечные прости». Много позже эти слова я перестала ей говорить, а мама в отношениях со
мной и не упоминала их вовсе.
Я жила под постоянным страхом, что меня «сдадут в интернат» (это частенько инсценировалось со сборами в дорогу и ожиданием на крыльце дома машины, которая якобы должна за мной приехать).
Боясь «отлучения» от дома и матери, написала слезное
письмо бабушке, которое попало в руки маме. О нем она в шумной компании друзей весело рассказывала, особенно забавляло ее слово «интернат», которое я написала с ошибкой. А я мелко дрожала от пережитого ужаса.
После школы возникло здоровое желание учиться подальше от дома. Из этого
ничего не вышло, кроме безобразной сцены, – меня никуда не собирались отпускать. По сути, вся моя жизнь – постоянное бегство от матери. В школе уходила из дома, хотела после института уехать по распределению в медвежий угол. Но снова дома была истерика: «У меня операция на сердце! Всю жизнь тебе
отдала! Я –
инвалид, одинока, никого, кроме тебя. Со дня на день умру! Как ты можешь бросить меня в такой момент?» Надо сказать, что моя мама «умирает» больше 30 лет.
Мое замужество было воспринято как попытка «украсть любимую доченьку», были спектакли с изображением
клинической смерти и остановки дыхания. Моя мама любила и любит всех и все, что окружало и было связано со мной, но только, как это ни парадоксально, не меня саму. И это при всех декларациях знакомым и незнакомым, что она меня обожает, что я очень умна (хотя в детстве она говорила прямо
противоположное), хороша собой (ничего подобного, когда мне это было нужно в подростковом возрасте, я не слышала, наоборот, мама пыталась насильно надеть одежду, очевидно уродующую меня).
Меня всегда настораживала и пугала двойная мораль матери, зависимость ее от «людей», их мнения,
поступков, оценок. Если бы я кому-то из ее друзей-знакомых, которых у нее десятки, попробовала рассказать все выше написанное, меня сочли бы за умалишенную и неблагодарную: мол, мама для тебя все и всегда, это такая чудесная женщина, полная доброты и отзывчивости.
Да, она такая тоже,
но я видела и знаю ее такой, какой она никогда не была с другими, с теми, мнением которых дорожит. Она готова слушать, сочувствовать, помогать тем, кто, по ее мнению, в помощи нуждается. Но она никогда не воспринимала меня как собеседницу, ей не нужна была дружба со мной, когда я была ребенком!
Ее не интересовало мое мнение, а если это вдруг происходило, то раздражалась по поводу того, что с чем-то не согласна. Она всегда (осознанно или нет) воспитывала во мне комплекс вины: в ее смерти буду виновата я.
Будучи больным человеком, мама громко говорит, что со своим
слабым здоровьем справится сама и ни в коем случае не хочет обременять меня своими недугами и проблемами. А сама, между тем, всем своим знакомым раздает мой номер телефона, а те, желая поддержать милую пожилую женщину и напомнить ее черствой дочери о том, что мать нуждается в помощи и поддержке,
звонят: «Вы должны приехать немедленно, маму надо беречь».
У мамы были определенные льготы и возможности получить квартиру ближе к городу. Когда я просила ее заняться этим вопросом, ответ был один: «У тебя есть муж, вы себе квартиру и без моего участия справите».
Квартиру мы себе «справили», уехали. Начались звонки, рыдания, что ей без нас свет не мил, она себе места не находит, жить там, где нас нет, она не может, умирает.
Мама всегда говорила, что ей, кроме «чуточки душевного тепла», ничего от меня и моей семьи не нужно. Но для решения
вопроса ее переезда к нам ближе в отдельную квартиру понадобились большие деньги, которых она от нас требовала жестко.
Мама переехала. Надо отдать ей должное – все сборы осуществила сама, живет и радуется искренне. Но почему-то я не всегда радуюсь. Опять звонят «люди»: «Маме плохо,
приезжайте!». Или: «Вызовите ей врача!». Я живу в другом конце города, но все равно приезжаю, потом уезжаю, срываюсь и кричу на нее по телефону.
Меня бьет истерика, она мне в ответ хамит, я месяцами после такого «общения» болею. Закончив очередной такой разговор с мамой, поняла, что
жить больше не хочу, несмотря на то, что счастлива в семье, нахожу там покой, утешение, приятие себя такой, какая есть. Я испугалась этих мыслей. Номер своего телефона изменила, сейчас отношения с мамой не поддерживаю. Ничего от нее не хочу. Разве только мамина квартира, в которую наши деньги
вложены, может меня интересовать. Да и то, как подумаю, чего мне все это уже стоило и, возможно, еще будет стоить, готова по доброй воле от жилья отступиться.
Хочу вытащить эту «занозу», которая причиняет сильную боль, из души, сердца, памяти. Болею. Но выбраться не могу. Помогите
советом, Бога ради.
если вдруг кто прочитает - напишите основные тезисы
Есть бабы, которые тиранят своих ближних.
Ведьмы, наверное (ну а кто они ещё, если сознательно создают в доме невыносимую обстановку и даже сами страдают,
но не могут
по-другому).
Всем в этой истории комфортно быть самими собой, ни кто ни с кем не говорил по душам... А комфортно потому, что ребенок взрослея выталкивается в жизнь с убеждением, что родители козлы и отсталые, а он ребенок лучше
