После долгого отсутствия Андрейка вернулся домой. Предвкушая неделю праздничных дней, вспоминая своё детство и юность, первую любовь, Андрейка невольно подумал про себя : « Вот чёрт! Я же забыл Тукину позвонить! Без него я точно не справлюсь…» И достав из кармана старенький, потрёпанный, повидавший
множество мусорных бачков и женских кисок телефон, набрал до боли знакомый и втайне горячо любимый номер.
«Занято… - растерянно подумал Андрейка. – Чёрт, да где ж его…». Тут его окликнули. Андрейка повернулся и увидел своего старого друга Павла, которого он за глаза называл Покойником. Павел
стоял на пороге магазина, хитро улыбаясь,. На нём был одет видавший виды тулуп, на ногах валенки с галошами, из под старой заячьей шапки ушанки на Андрейку смотрели два слегка нетрезвых глаза. В руках Павел бережно сжимал большую сумку, в которой ритмично позвякивала Пшеничная. «Ну что, приехал,
плут!» - пробасил Павел, и они по-дружески обнялись.
У Андрейки было хорошее настроение. Выглянув одним глазом из под одеяла и слушая треск дров в печке, Андрейка размышлял о предстоящих делах, своей жизни, о том, что всё-таки как хорошо дома… Его мысли прервало навязчивое ощущение, что кто-то
упорно гложет его ногу. Вскочив с кровати, Андрейка увидел Барсика. Пёс усердно приветствовал своего хозяина. Назвать собаку Барсиком Андрейку надоумила соседская бабка, когда впервые увидела Андрейкиного белошерстного терьера. Пнув псину под зад, Андрейка , зевая, поплёлся на кухню.
Вдыхая
чистейший морозный деревенский воздух, Андрейка решил выйти на улицу. Открыл ворота…и тут же получил снежком в лоб. Это играли местные мальчишки. Андрейка уже было решил наказать своих обидчиков, но то ли внезапно подкатившая старость, то ли добрая половина бутылки вискаря Jack Daniels, выпитого за
завтраком, не позволили ему это сделать. Вставая из сугроба, Андрейка поймал себя на мысли, что не прочь пропустить ещё грамм сто, но подумав о насущных делах поплёлся вдоль пустынной улицы.
Андрейка стоял на мосту, вглядываясь в вечернее зимнее солнце, выглянувшее из-за свинцовых туч. Падал
снег, мягкие пушистые снежинки ложились Андрейке на нос и таяли. Но он этого не замечал. Перед его глазами проносились воспоминания связанные с этим мостом : первый велосипед, первый мотоцикл, первый поцелуй. Андрейка до сих про помнил тот момент, когда он отважился проводить понравившуюся девчонку
с дискотеки домой. Внезапно Андрейка почувствовал ,что уже порядком замёрз и решил сходить до магазина за сигаретами. К слову, Андрейка уже три года пытался бросить курить, но безрезультатно. Мысль о сигаретах настолько овладела им, что он не заметил как обменивал пятидесятирублёвую купюру на
заветную пачку. Быстро схватив её, он рванул к выходу и чуть не сбил с ног толстого лысого мужика лет пятидесяти. По его виду было понятно, что он явно не местный и долго задерживаться здесь не собирается. Буркнув под нос «Извините…», Андрейка подумал «Понаехали тут» и выбежал из магазина. Спускаясь
по скользким ступенькам и одновременно закуривая, Андрейка воображал себя очень ловким. Однако законы физики, наверное, так не думали, и Андрейка, сосчитав ступеньки пятой точкой, ударился лбом в багажник стоявшего возле магазина Мерседеса. «Наверное это Мерин того толстого козла» ,- подумал
Андрейка, вставая. Внезапно багажник машины, к изумлению Андрейки, открылся и он увидел связанную девушку с заклеенным скотчем ртом…
Всех с пятницей :hi:
Случилась эта история осенью. Только-только кончилось лето, зазвенел школьный звонок, ребята во дворе собрали портфели, готовясь в школу. Деревья еще стояли зелеными, солнце грело во всю мощь, но уже сгущались первые осенние тучки. И что-то было угрожающее в этих тучках, то ли цвет, то ли быстрота,
с которой они закрыли небо. Вдруг подул кусачий холодный ветерок и все в природе застыло… Андрейка сидел на турнике, свесив ногу, болтал ею в воздухе и немного грустил – так жалко было расставаться с летом! Они с мамой и братом только неделю назад переехали в этот район, здесь был большой зеленый
двор, но как-то странно – пустотой встретили дома Андрейку. Дети редко выходили на улицу, мальчишки не гоняли на великах, как это было в его старом дворе, девчонки не шушукались, собравшись в кучку. На лавках сидели старенькие бабушки, навеявшие на Андрея легкую грусть. Ему показалось, что они
похожи на игроков, выбывших из игры и сдавшихся какому-то непонятному противнику. Отсутствие сверстников он объяснил подготовкой к школе. За неделю ему удалось познакомиться только с одной Вероничкой, она была на год старше и не стала сразу его дразнить и смеяться, как делали некоторые девчонки.
Серьезная, немножко насуплена и деловая, она одевалась в свитера и брючки черного цвета, всегда почему-то на размер больше. Он поговорил с ней несколько минут, стараясь не улыбаться, как всегда, узнал, что в школе все как обычно, учителя нормальные, только математик очень строгий, а вот
«англичанка», напротив, добрая пожилая женщина. Вероника упрямо мотнула серыми хвостиками и ускакала, оставив запах пряностей и лета. Потом он еще раз с ней разговаривал в школьном дворе, когда относил документы директору. Спросил, почему никто не играет, почему так пустынно, и получил странный
ответ – все на катке, предстоит чемпионат по хоккею.
В этот день много народу дожидалось на остановке тюковского автобуса: пастух дядя Коля Копейкин, веселый тракторист Николай, макуревские бабы, девочки с портфелями, Андрейка с Алехой и Моськой, которые ехали в школу: они – на занятия, Андрейка, учившийся в первой смене, – по одному общественному
делу.
В хорошую погоду Андрейка больше любил ходить пешком: четыре километра ничего не стоит отмахать напрямик по знакомой лесной тропке. Фанерный автобус, переделанный из грузовика, когда ходил, когда нет, больше стоял сломанный, а свои ноги никогда не сломаются.
Разговор
на остановке шел интересный: про лосей.
Вчера в районной газете «Вперед» была напечатана статейка под заголовком «Осторожно – лоси!», и там всех предупреждали, что в сентябре лоси делаются злые и опасные: бегают по лесу, ищут, с кем подраться, дерутся друг с другом, а людей бояться
перестают и могут наброситься. Поэтому нужно соблюдать осторожность: не попадаться им на пути, не дразнить, никак не затрагивать…
Лосей Андрейка уважал и радовался, что множество их развелось в окрестных лесах. Но их самих видеть довелось раза три, не больше, и то издалека: не давали
они себя рассмотреть, сразу убегали. И кажется, что не очень проворно двигаются они на высоченных прямых ногах, а ни за что не догонишь. Следы от них попадались в лесу на каждом шагу – длинные погрызы на осиновых стволах, скусанные макушки у молоденьких елочек, кучи помета в виде продолговатых
орешков…
– Знаешь Егор Ефимыча – хромой, в лесхозе работает? – рассказывал Николай дяде Коле Копейкину. – С ним в тот выходной какая вещь произошла – мы с ребятами прямо полегли со смеху! Он лук в Макуревку нес: две авоськи наперевес… А пошел тропкой: ближе, мол… Доходит до горелого
места, а он – вот он: прямо на него вылазит! Старый, бородищей оброс…
– Горбатый? – уточнил дядя Коля. – Борода отвисши? А на рогах зубцов много, как примерно, на бороне? Ну он! Тама у него самый пункт местопребывания располагается; посторонним, значит, ход воспрещен!… Там помету ихнего
насыпано – ну стойло!
– Егор Ефимыч, конечно, заробел, встал… Он и вообще трусоватый, а тут этакий черт: дрожит, глаза кровью налитые… Подскакивает, ка-ак передней ногой врежет! Да по нем не попал, а по луку! Авоську прорвал, лук раскатился… Егор Ефимыч забыл, что нога деревянная, –
дунул, как твой мастер спорта! Ну, мы прямо укатались, как рассказывал! Спрашиваем: далеко гнался за тобой? А он: я, ребята, дул без оглядки, только у крайних домов начал притормаживать… Ну, потеха! А ты, дядя Коль, коров гоняешь, видишь ли их?
– Регулярно вижу! – хвастливо ответил
пастух. – Около горелого места, там с прошлого года сено складено, всегда их штуки две-три… Туда гоняю аль обратно – регул-ляр-но они тама! И старик тот: на каждом роге зубцов никак по двадцать! Лют-той! Чисто хулиган!…
– И ничего?
– Да покудова не трогал… Може, через
коров… Я так наблюдаю: они коров боятся! Не переносють ихнего виду! Как издалеча заметють, в сторонку – виль!
– А чего их бояться? – встрял в разговор Андрейка. – Лось больше коровы, а рога – даже не сравнить!…
– Я хожу равнодушно… – продолжал пастух, не ответив. – А вот
Витьку-лесника, того регулярно преследовает! Когда так идет, ничего, пропустить… А как на мотоцикле – кидается вдогон! Витька говорит: не любит он мотоцикла «Ижак»: нарочно переменял, брал «Яву» – ничего, глянет только… Как на «Ижаку» – за ним!…
– Тоже в технике понимает! – заржал
Николай. – Витька своего «Ижака» сам собирал из всякого барахла, вот он глядит, что за штуковина такая…
– Слухайте, что я-то расскажу! – перебила его макуревская баба. – Теперь послухайте, что с нами-то вчерась было, – страсть! Мы с суседкой опенки рвали около горелого места, сели
отдохнуть, а он и выходит: «у-у-у-у!…» Здровенный, чисто лошадь! Мы прижухнулись в кусту, а он походит, походит: «у-у-у-у-у!…» Время спустя убег, мы и вышли…
– Да не дюже… Статейку тогда еще не читали, ни об
чем таком объявлено не было… А кабы знатьё, мы б, должно, тут и померли!… Ведь это ж надоть! А правду говорят, той зимой в лесничестве одного почти-ка до смерти затоптал, в больницу отвозили?…
– Так то – дикий кабан! – объяснил ей Николай. -
Тот егерь сам был виноватый:
возьми да для смеху в него мелкой дробью и стрельни!… После в больнице его сшивали, сшивали, насилу сшили с пятое на десятое… То – кабан, совсем другая вещь!…
Противная макуревская девчонка, востроносая, как ворона, с острым, как у вороны, взглядом, слушала, поджав тонкие губы, потом
жеманно вздохнула:
– Господи, развели еще лосей этих!…
– Чем они тебе помешали? – мигом вступился за лосей Андрейка.
– А зачем они нужны?
Андрейка не знал, зачем нужны лоси, подумал и сказал:
– Они древние. Еще при мамонтах жили и
теперь вот снова стали жить… Чего ему, лесу, так стоять – пустому? А тут идешь, и он ходит, рогатый такой…
– Сам ты рогатый! – озлилась девчонка. – Они весь лес обгрызают!
Так как макуревские все поголовно водили коз и вязали из пуха платки на базар, то Андрейка
подковырнул:
– Развели сто тыщ коз, те ничего не обгрызают, а лось им обгрыз… Платочная промышленность… Торгаши!…
Девчонка, будто того и ждала, начала сыпать:
– А шапкинские – лодыри! Пьяницы вы все! В грязи заросли, все разгорожено, как у цыган! А сам как
чучело одеваешься, портфель вот драный, теперь с такими не ходят! И шапка, как у Емели! Про тебя и все знают, что ты ни с чем пирожок! У вас и половик со двора украли, и ведро, а ты ушами хлопал!…
Андрейка даже растерялся… И откуда она узнала, что ведро и половик кто-то действительно
прошлым летом унес со двора? Так не станешь около ведра всю жизнь стоять, караулить его! А портфель свой Андрейка использовал для многих дел: катался на нем с ледяных горок, сидел, дрался, гонял, как футбол, – тут хоть самый дорогой портфель через неделю сделается еще драней. Не покупать же
еженедельно по портфелю? А этот уже перестал портиться: второй год больше не меняется. Шапке доставалось даже хуже, чем портфелю, да и чем она как у Емели какого-то?
Алеха с Моськой отошли в сторонку, будто не их дело, когда шапкинских оскорбляют…
Чтобы больше не
связываться с такой дурой, он отвернулся от нее к дяде Коле Копейкину и сообщил:
– Лосей в Сибири обучают, как лошадей!… Можно ехать по болоту…
Но девчонка не унималась:
– Тебя только и не хватает на лося посадить!
– А тебя на кошку! – закричал
Андрейка. – Ворона полоротая!
– А ты – косоротый! – живо отозвалась девчонка. Николай, сам макуревский, встал на сторону своей землячки и ехидно сказал Андрейке:
– Ты вот за лосей заступаешься, а теперь небось и носа побоишься в лес сунуть!…
– Почему это
побоюсь? – гордо вскинул голову Андрейка. – Они меня знают… не тронут! Я же их не трогаю!… Конечно, если махать, кричать, – кому понравится! А мы повстречаемся, поглядим друг на друга и идем: я – в свою сторону, они – в свою.
Тут подъехал автобус, и Андрейка неожиданно для себя небрежно
сказал:
– Придется сходить, глянуть на ихние сражения… Вы валяйте на автобусе, а я двину напрямик, через горелое место… Погляжу, погляжу, как они там дерутся…
– А в школу не опоздаем? – спросил Алеха.
Но Андрейка обиделся на друзей за то, что они не помогли ему
против макуревской девчонки, и ответил:
– Вы со мной не идите, я один! Тут и ходьбы двадцать минут, если через горелое место… Я измерял!
– Почему это один? – заспорил Моська. – А может, и мы пойдем…
– Тогда идите сами, без меня! Нельзя, когда много народу: а то
они испугаются и не захотят показаться…
– Ты сам не испугайся! – сказал Николай.
– Я-то не испугаюсь!… – ответил Андрейка.
Алеха с Моськой обиделись и замолчали. Все остальные удивились, какой выискался смелый шапкинский мальчишка. Даже злобная девчонка не
нашлась что сказать, только фыркнула:
– Подумаешь… Хвальбуша!…
Андрейка поддернул поудобнее свой портфель, подвешенный на веревочках наподобие ранца, засунул руки в карманы и расхлябанной походкой человека, не боящегося лосей, пошел к лесу…
– А вдруг лось на
тебя выскочит? – спросил Алеха с беспокойством.
Андрейка громко, чтобы все слышали, ответил:
– Знаем, что делать!…
Сказать по правде, что делают в случае выскакивания лося, он не знал, хотя кое-что на уме имелось…
А вообще в лесу, около самого того
горелого места, у Андрейки был припрятан настоящий лосиный рог. Не очень большой, от молодого, видать, лося, всего с тремя отростками, но страшно крепкий и тяжелый, словно чугунный. Похоже, что он отпал сам, когда лоси сбрасывают рога, а не сломался в драке, потому что тот конец, которым рог
прикреплялся к лосиному лбу, был гладенький, закругленный. Валялся он на земле, под слоем сухих листьев, но Андрейка его углядел, вытащил и перепрятал в дупло. Он и без того был нагружен – почти полмешка желудей набрал для поросенка, а тащить вместе желуди и тяжеленный рог оказалось не под силу… Уж
лучше потом еще раз за рогом прийти, чем желуди высыпать, которые пронес больше полрасстояния…
Место, где спрятан рог, Андрейка приметил по ржавой железной кровати со сломанными ножками, которую неизвестный чудак привез в лес и затащил в чащу, чтобы выбросить, а нужно было отдать
школьникам как металлолом.
Вот теперь самое время вынуть его из дупла, принести в школу и рассказать какую-нибудь страшную историю. А сочинить ее ничего не стоило, всякие страшные мысли сами лезли в голову: после этой статейки жутковатым и таинственным стал родной лес… А тут еще с
деревьев падают желуди, шлепаются наземь, а кажется, что кто-то там шевельнулся, на сучок наступил…
Раньше Андрейка расхаживал по лесу свободно, ничуть не тревожился, а сегодня лес показался недобрым: затих, будто притаился. Деревья не шелохнутся, только сухие листья слетают на тропку,
устилают ее шуршащим ковром… Каждый шаг далеко раздается, и лоси, наверно, слышат… Конечно, в газете правильно написано: не затрагивай, и они тебя, может быть, не тронут… Какое им дело? Идет смирный мальчишка, возьмет ненужный рог и опять уйдет, зачем на него набрасываться? Не охотник, не
дразнильщик какой – сразу видно… А если мотоциклом тарахтеть да вонять около самого носа, кому это понравится?… А у Витьки-лесника самодельный «ижак» так грохочет да стреляет вонючей копотью, что не только лоси, даже люди злятся! Вчера еще соседка Полина ругалась на Витьку:
– Чтоб ты
шею себе свернул, паразит, как людей оглушаешь драндулетом своим чертовым! Чтоб ты перевернулся!
Вот за «Явой» лось не гоняется, у нее звук тихий, не нахальный…
Сначала история выдумалась такая: шел Андрейка через глухомань, а навстречу ему лось! Молодой, рога короткие.
Нагнул голову, хотел бодаться, но Андрейка изловчился, уцепил его за рог и отломил… Оставшись однорогим, лось признал себя побежденным и удрал, а рог Андрейка взял себе, как трофей…
Когда совсем ушел Андрейка от большой дороги, вдруг услыхал, что неподалеку кто-то громадный проскакал
через лес, проламываясь с треском сквозь чащу, и доносился отчаянный собачий лай вперемежку с визгом: не то собаки гнали большого зверя, не то сам зверь гнался за собаками. Прошумели и затихли… Андрейка соображал: не корова – слишком быстро пробежали, и почему собаки визжат? Скорее всего, это
бешеный лось преследовал мирных собак.
Потом издали донесся звук, будто стонет кто-то:
– О-о-ох!
В газете описывалось, что лоси не только ревут, но и стонут…
Все это волшебным образом передавалось Андрейке в ноги; ногам стало легко, и не шли они, а
как бы летели над землей. Дай им волю, так бы и унесли Андрейку к шоссе.
Благодаря сообразительности и смекалке, присущим разведчику, кое-что Андрейка предусмотрел на случай лосиной атаки: идя, он примечал вокруг себя и впереди все высокие деревья. Если лось появится, то Андрейка
очутится на дереве быстрее кошки. Тот подождет, подождет, да пойдет, куда ему надо… Долго лосю придется ждать, пока Андрейка слезет! А коли попадется особо зловредный и терпеливый, то в портфеле провиант запасен: булочка и молока бутылка… Поглядим, у кого больше выдержки! Скорей лосю надоест ждать,
когда Андрейка к нему спустится с дерева… Он проголодается или подумает, что Андрейка постоянно на дереве проживает наподобие обезьяны, и пойдет кого-нибудь другого себе отыскивать…
Теперь история, которую требовалось рассказать, выглядела иначе. Лось выскочил, но Андрейка оказался
проворнее и в один миг очутился высоко на дереве, оставив лося с носом. Одураченный лось сперва дожидался под деревом, когда Андрейка слезет, но тот проявил выдержку и не слез, только посмеивался да желудями сверху кидался, метко попадая. Лось, обозленный Андрейкиной стойкостью, начал с разбегу
молотить рогами по стволу, дерево тряслось, но Андрейка сидел наверху цепко. Первое дерево не выдержало и сломалось, по Андрейка к тому времени успел перебраться по веткам на другое… Другое тоже не выдержало, но Андрейка уже сидел на третьем, постепенно продвигаясь таким образом ближе к шоссе…
Наконец о самое последнее дерево лось сломал рог и с позором удалился, оставив его Андрейке как трофей…
То горелое место, где спрятан рог, было самое опасное: там, как сказал дядя Коля Копейкин, находилось «стойло», а все деревья – маленькие и тоненькие, ни на одном не спрячешься. Надо
будет скорей взять рог и удирать оттуда.
Так передвигался Андрейка: по мелколесью, где спрятаться негде, мчался во весь дух, а в хорошем лесу, с деревьями толстыми и высокими, замедлял ход и отдыхал.
Вот и горелое место: теперь нужно найти кровать…
И тут
Андрейка явственно услышал:
– Э-эй!
Потом смолкло и снова:
– Э-эй!
Голос – тонкий, не лосиный, а больше на человечий похож, будто ребенок кричит…
За кустами кровать виднеется, а внизу что-то шевелится – маленькое, пестрое, совсем лосю
неподходящее…
Пригляделся получше, а это мальчонка лет трех-четырех сидит на корточках с кроватью рядом, просунув голову между железными прутьями в спинке, и кричит:
– Э-эй!
Крикнет, подождет, опять крикнет…
А сам плотный, будто набитый, с круглой
стриженой головой и серьезными темными, как вишни, глазами.
– Э, ты чего тут? – окликнул его Андрейка. Мальчонка, не вынимая головы, повернул ее так сильно, будто шея у него свободно вращалась, как у куклы-голыша, и, скосив глаза на Андрейку, радостно воскликнул:
– Ага!
Значит, меня уже нашли?
– А зачем тебя нужно находить? – не понял Андрейка.
– А я пропал! – объяснил мальчонка. – Заблудился… Ты долго меня искал?…
– Я и не искал вовсе, на кой ты мне нужен!… А как ты очутился тут?
– Я к бабушке в гости иду… Вон
оттуда… – Мальчонка показал рукой себе за спину.
– А живешь где?
– Макуревский я, Алик Пеньков! А бабушка в Тюковке…
– А чего же ты не идешь в Тюковку?
– Я забыл, где она… Я шел, шел… Уже давно иду…
– А почему не по дороге?
– Я шел по дороге… А потом хотел посмотреть, что за полянкой… А там другая полянка… Я пошел посмотреть, что за другой полянкой… и забыл, куда идти…
– А зачем сидишь головой в кровати?
– Да я пробовал: пролезет моя голова? А она туда пролезла, а обратно не вылезает…
– Это ерунда! – сказал Андрейка. – Сейчас мы ее вынем!
Но вынуть мальчишкину голову оказалось непросто: она была гораздо больше, чем промежуток между прутьями: даже не верилось, что мальчишка сумел просунуть ее в такую узенькую щель. Как ни вертели мальчишкину голову Андрейка
и сам ее хозяин, поворачивали и так и сяк, не вылезала она обратно, и хоть ты что хочешь делай!
– Ничего, вынется… – бормотал Андрейка. – Раз туда просунулась… обратно должна вылезти… Уши у тебя больно здоровые… торчат, как у зайца… цепляются…
Пробовали уши отгибать, ничего
не получилось. Мальчишка притих, щупая себе уши.
– Придумаем! – подбадривал его Андрейка. – Из всякого положения есть выход! Вообще-то, если голова пролазит, особенно такая здоровая, как у тебя, значит, за ней и весь человек пролезет. Ну-ка!
Он начал проталкивать мальчишку
вперед, тот старался, помогал, дрыгая от усердия ногами. Но вперед тоже не удалось протолкнуться: мальчишка оказался еще толще своей головы…
Андрейка попытался разогнуть прутья, но они были твердые, литые, даже нисколько не поддались…
– Ну и кровать… – пыхтел Андрейка. –
Правильно ее выбросили…
Уморился, сел отдохнуть и подумать, как быть дальше.
– Что же ты перестал меня вынимать? – капризно спросил мальчишка.
– Думаю! Обдумать требуется… – ответил Андрейка. – Быстро дела не делаются…
– Ты думай скорее! – приказал
мальчишка. – А то я уморился так быть… Сам ничего, только шее надоело, болит…
Проще всего было бы выйти на шоссе за подмогой, НО бросить мальчишку одного в лесу, где бегают обезумевшие лоси, нельзя: вдруг они его испугают или еще что? И мальчишка, словно угадав Андрейкины мысли,
спросил:
– Ты не уйдешь?
– Нет.
– Ты не уходи, – серьезно попросил мальчишка. – А то меня тут волк съест…
– Тут волков не водится! – А кто водится?
– Лисички, зайчики…
– А лисички людей не едят?
– Нет!
– А чего они едят?
– Они больше насчет курей…
– А еще кто тут?
– Лоси…
– А они чего едят?
– Травку…
– А я пить хочу! – заявил мальчишка. – Я давно не пил… Как почайпил, так больше и не пил.
– Могу
дать! – предложил Андрейка.
– А чего?
– Молока!
– А где оно у тебя?
– В портфеле…
– А сколько?
– Хватит! Бутылка целая!
– Это хорошо! – развеселился мальчишка и предупредил: – А то я много буду пить. Пока не
напьюсь!
Андрейкину черствую булочку он пощупал и забраковал, сказав, что эта булка плохая, а вот бабушка всегда печет ему блинчики, те хорошие: мягкие и масленые…
– Ну и жил бы у своей бабушки, блинчики рубал! – слегка обиделся Андрейка. – А то разбредутся по всем лесам, а
ты сиди около них целый год!…
– Чего бранишься? – жалобно спросил мальчишка. – Меня нельзя бранить… Я и так не вынусь… а ты бро-онишь!…
– Вот тебя еще дома ремешком побронят! – пообещал Андрейка. – Чтоб не рассовывал голову куда попало!
Мальчишка помотал между
прутьями головой.
– Не! Они все плачут сейчас… Куда я делся? А я пропал, никак не найдусь…
Он сморщился и захныкал:
– Хы! Хы! Хы!
– Чего ты?
– Да меня-а-а жа-а-а-алко-о… – дребезжал мальчишка. Андрейке опять пришлось его утешать:
– Положись, на меня! Ты мне веришь? Я не брошу, пока чего-нибудь не придумаем!
Одна хорошая мысль все-таки пришла в голову: кровать вместе с мальчишкой можно подтащить к дереву и повернуть спинкой так, чтобы тот мог сидеть, а не стоять на корточках. И сразу же мальчишкино
положение намного улучшилось, да еще Андрейка посадил его на свой портфель, чтобы не простыл от холодной земли, свою свернутую курточку подложил ему под спину, как подушку, – сиди хоть сто лет! Все-таки сообразительность имеется!
Мальчишка расселся на портфеле и начал пить молоко, все
время поглядывая, сколько еще остается.
Пока мальчишка пил, Андрейка сходил за рогом.
И тут обнаружилась очень неприятная штука… Вокруг кровати вся местность была изрыта ямками, истоптана, земля страшно переворочена, мелкие кустики переломаны, а на взрыхленной земле
виднеются отпечатки больших раздвоенных копыт и лосиный помет совсем свежий.
Значит, в этом месте и устраивали лоси себе бои. Непонятно, что хорошего нашли они в этом горелом мелколесье, когда везде сколько угодно есть мест, гораздо красивей, ровней, для боев удобней…
А
может, старый хулиган один бесновался тут для тренировки, приготовляясь к боям с другими лосями, и крушил подряд все, что попадалось ему на глаза…
Рог оказался цел, никто его не утащил.
Мальчишка тем временем допил молоко и уже играл, катая возле себя взад-вперед пустую
бутылку.
Увидев рог, он потребовал, чтобы ему дали посмотреть его и пощупать, а потом начал расспрашивать: от кого этот рог, и как лось выглядит, и что ест, и где живет, и сколько у него бывает лосят, и не злой ли он, и кого таким страшным рогом любит бодать, и почему рог не на лосиной
голове, а у Андрейки…
И в это время, легкий на помине, – лось, заревел где-то совсем близко. Очень страшный был у него рев: глухой, отрывистый… И не видя, можно догадаться, что громадный кто-то ревет…
Мальчишка вздрогнул, прислушался и опасливо спросил:
– Это
кто?
– Да лось же! – самым беззаботным голосом ответил Андрейка. – Про которого я рассказывал…
– А это он на кого так кричит?
– Просто…
– А он не на нас?
– Нет, что ты! Лоси людей боятся… Просто сам кричит…
Мальчишка
поверил и успокоился. Зато сам Андрейка сидел как на иголках: просто в безвыходном положении очутился! И не удерешь, и на дерево не влезешь… Ведь не бросать же мальчишку. Эх, нет с ним Моськи и Алехи, напрасно их с собой не взял. Втроем можно, например, утащить этого мальчишку вместе с кроватью, раз
он оттуда не вынимается. Вынести хотя бы к дороге, а там люди. Плохо одному… сидят сейчас Моська с Алехой в школе и не знают, что тут, в лосином стойле, пропадает их друг Андрейка. Была бы у него какая-нибудь рация, передал бы им сигнал бедствия, они бы вмиг примчались на выручку.
Все
это Андрейка про себя думал, а вслух рассказывал веселым тоном смешные истории про лосей, которые тут же сочинял, чтобы мальчишка не боялся…
Мальчишка слушал, слушал, потом засопел и заснул… Их в детсадах среди дня спать приучают, они и засыпают в это время где угодно…
Теперь Андрейка мог раскинуть умом, что дальше делать. Если их не найдут, придется ночевать в лесу: дров кругом много, спички всегда в кармане, можно костер разжечь…
И Алеха с Моськой, узнав о таинственной пропаже Андрейки, должны пойти его искать: они – хорошие товарищи, не бросят.
Хотя, конечно, это дело нескорое: пока придут из школы да узнают, что Андрейки нет… Но мальчишку ищут отдельно: большой, должно быть, сейчас переполох в Макуревке. Так что имелось порядочно шансов быть найденными.
А на всякий случай следует время зря не проводить и приготовляться к
ночевке.
Андрейка принялся стаскивать со всех сторон сухие валежины и сучья, чтобы не искать их потом в темноте. Большую кучу натаскал, даже два старых, гнилых пня из земли выворотил и приволок: эти будут гореть долго, жарко, как уголь. Костер нужен еще и затем, чтобы лосей пугать. В
заметке было сказано, что самая большая дурь находит на них по ночам… А что все звери боятся огня – каждый знает… Плоховато, конечно, что еды нет, ну да не всю жизнь им тут торчать, когда-нибудь найдут!…
Пока Андрейка подтаскивал дрова, мальчишка проснулся и спросил:
– Ты
тут?
– Тут, тут… Куда Я подеваюсь…
– Ты думаешь?
– Думаю, думаю…
– Еще не надумал?
– Нет…
– А когда надумаешь?
– Скоро…
– Ты думай лучше, – приказал мальчишка. – А то мне надоело тут быть…
И опять заснул.
Солнце пошло к закату. Где-то на открытых полянах оно еще светило, а в чаще стало сумрачно и жутковато… И зловещая тишина стояла, даже листья перестали падать-шуршать, и все птицы куда-то попрятались. Только серый поползень выскочил откуда ни возьмись, серой
мышью пробежал по стволу, пронзительно пискнул на весь лес: «Твуть! Твуть!» – и улетел… Может, подавал знак другим зверям… Андрейка запустил ему вслед палкой: не приманивай кого не нужно.
Мальчишка посапывал, а Андрейка похаживал с рогом на плече, как все равно первобытный человек.
Интересно: первобытные люди пользовались лосиными рогами вместо дубинок или нет? Наверное, пользовались, если каменный топор сломался или не было его совсем. Подходящее оружие – тяжелое, крепкое. С ним Андрейка чувствовал себя куда спокойней…
Нужно еще сходить глянуть, цело ли
прошлогоднее сено, про которое говорил пастух, да натаскать его сюда побольше. Но это потом, когда мальчишка проснется, а то увидит, что Андрейки нет, и может испугаться, решив, что его бросили…
Нет от этих ребятишек никакого покою. Так и лезут везде – распустились. Обязательно ему
понадобилось в этом месте голову просовывать, будто других никаких мест нет…
Лосиный рев раздался совсем близко, чуть не над ухом.
Оглянулся Андрейка, а лось – вот он: выставил из кустов рогатую горбоносую голову, будто чудовище какое, но Андрейку не замечает…
Голова – с комод, рога срослись корытом, черная борода свисла, жесткая грива на шее встала дыбом, а глазки маленькие, бледные, подслеповатые: Андрейку и не видит…
Потом лось на длинных и прямых, как ходули, ножищах,
в светлых чулках, сделал несколько шагов – прямо к
мальчишке: того и гляди, наступит своим копытом!
Андрейкиным волосам и спине стало холодно, но никакого испуга Андрейка больше не чувствовал – куда-то делся весь испуг…
Он сжал рог в руке, выскочил из-за дерева и, топая ногами, чтобы нагнать на лося побольше страха, заорал
хриплым голосом, как пастух дядя Коля Копейкин на своих коров:
Лось, даже не глянув, кто кричит, рванул в лес и скрылся с глаз… Только вдалеке протрещало и стихло: будто его и не было.
Чтобы
окончательно запугать лося, а заодно и себе смелости подбавить, Андрейка загоготал таким басовитым и хриплым голосом, что лось мог подумать, будто это не человек даже, а какой-нибудь леший гогочет:
– Эхе-хэ-хэ-хэ!…
А со стороны стогов откликнулся кто-то, сразу видно,
человек:
– Ау-у…
Приятно было услышать человеческий голос после всех зловещих лесных звуков!
Андрейка радостно позвал: 1
– Эй! Сюда! Сюда!
И побежал к мальчишке, который проснулся и хмуро спросил:
– Ты куда ушел?…
Голоса и крики послышались совсем близко. Мальчишка встрепенулся, задергался в кровати:
– Нашли меня! Это моя сестра Маринка кричит! Надулся, покраснев от натуги, и звонко, так, что, наверное, в Макуревке было слышно, завопил:
– Маринка-а-а! Я т-ут! Вот я!
Со всех сторон повысыпало много народу; девка, такая же, как мальчишка, плотная, круглолицая, с темными, как вишни, глазами; парень в военной форме без погон – видать, демобилизованный; еще девка; пожилой дядька…
Они окружили мальчика, а тот кричал:
– Я тут! Я вот
он! А я вот, а я вот! Я давно тут! Никак не вынусь!
Все радовались, а демобилизованный парень попробовал разжать прутья и спросил у Андрейки:
– Как он застрял?
– Я почем знаю… Я пришел, а он тут и был!… – ответил Андрейка, беспокоясь, что могут заподозрить,
будто это он засунул мальчишку головой в кровать…
– Что же ты его не высвободил?
– Поди высвободи, – усмехнулся Андрейка. – Думаешь, не пробовал? Он ни в какую сторону не пролазит. Голова, что ли, опухла…
Парень подошел к куче дров, заготовленных Андрейкой для
ночевки, порылся в ней, вытащил толстое круглое полено, вставил над головой мальчишки между прутьями, налег, и прутья разошлись…
Андрейка почесал в затылке: вот так промах дал – не догадался рычаг применить! Да разве обо всем упомнишь с лосями этими? Мальчишка выдернул голову и сразу
отскочил от кровати, точно опасаясь, что она его схватит. Потом принялся прыгать и скакать, как козленок, вертя головой во все стороны, будто пробуя, не разучился ли он ее поворачивать как хочет.
Все так радовались, что на Андрейку никто внимания не обращал, только демобилизованный
парень спросил:
– Соображения не было – прутья разжать? Эх ты, Михей…
– Почему же, было, – ответил Андрейка. – Да я боялся – вдруг чего… Еще шея повредится… какая-то она у нега тоненькая. Кабы он мой брат был, тогда конечно!… А с чужим случись что – шуму не оберешься!
Чтобы избежать дальнейших расспросов, он надел курточку, прицепил за спину портфель, взял под мышку рог и пошел прямиком к дороге, на ходу доедая булочку, которую, к счастью, не успел слопать мальчишка.
Выйдя на шоссе, Андрейка наткнулся на группу макуревских баб, которые
стрекотали наперебой, как сороки, а среди них махал руками дядя Коля Копейкин.
– Это ты все никак не дойдешь? – удивился дядя Коля, завидев Андрейку. – Ну, много там лосей разогнал?
– С нас хватит… – независимо ответил Андрейка и показал рог: – У одного вот сломил…
Но бабы рогом не заинтересовались, а одна спросила:
– У нас тут мальчонка Алешка Пеньков пропал, не встренул его?
– Нашелся ваш Алешка! – сообщил Андрейка. – Он там недалеко находился…
– Ты, что ль, нашел?
Растолковывать бабам, почему да
как не догадался он разжать кроватные прутья, Андрейка не захотел и сразу перевел разговор на другое:
– Некогда мне ваших мальчишек искать… Тут не до них было, когда я на дереве от лосей просидел… Рассвирепели – в лес нельзя показаться!
– Это как так?
– Да вот…
Я от одного залез на дерево, а он и давай долбать рогами, насилу на суку удержался. Хорошо, что молоко было в сумке и булочка, поел… Даже вот этот рог сломал – до чего злой! Потом убежал, новый рог отращивать, а я слез, иду вот…
Дядя Коля, понимающий в лосях, осмотрел рог, пощупал
гладенький конец и подмигнул Андрейке. Но разоблачать не стал, только спросил:
– А чего же хвастал: мол, они меня знають, не тронуть?
– Так то – чужой! – вывернулся Андрейка. – Своих я всех знаю, а этот – забеглый…
Баба сказала:
– Чем на деревах
рассиживаться, ты бы Алешку искал! Щеголял бы нынче при часах, как жаних! Алешкин отец сулился: кто, грит, найдет, тому прямо вот сымаю с руки и отдаю! Часы у него модные – без цифров, одни черточки…
Андрейка посмотрел себе на руку, вздохнул и грубо ответил:
– На кой они
мне нужны! Буду я еще с часами связываться! Заводи их то и дело, да следи, чтоб не отстали! У нас и так этих часов – навалом: и у отца, и у матери, и на стенке, и на столе… Прямо деться некуда от разных часов… Как начнут тикать, спать не дают! Где ж мне было Алешек ваших искать, если я на суку
сидел? Посидели бы сами, так узнали. Сук вот-вот обломится, а лось рогами: бух! бух! Тут не до часов было…
И Андрейка, положив рог на плечо, пошел дальше, придумывая к своей истории дополнительные подробности, раз уж нечего было рассказать что-нибудь поинтереснее…
