Начну, пожалуй, утро четверга,
Чтоб обозначиить место "Юморины"...
Сюда сейчас потянется народ,
Неся смешные тексты и картины.
*
З.Ы. А тот кто ставит "минус" за открытье,
В душе, наверно, - старый ретрогад,
И может отправляться непременно,
Есть
шаверму... В парадном... В Петроград. :-D :- ;-)
Бабушка рассказывала.
Она была одной из шести детей в семье, жили они в Александрове. Было это в конце 30-х годов. Их мама, моя прабабушка, отправила двоих детей (мою бабушку и маленького Валю) на пасху в церковь, дав им 3 рубля и наказав положить их в коробку для пожертвований.
Валя,
который, к слову, сильно картавил, сразу стал уговаривать сестру купить мороженое.
— Клава! Давай мог'оженого купим!
— Нет денег на мороженое.
Так всю дорогу и упрашивал. В церкви Клава дала брату бумажку, показала, куда класть.
На обратном пути опять:
— Клава!
Давай мог'оженого купим!
— Денег нет.
— А вот! — и показывает бумажку.
— Да ты что?! Я же велела в коробку положить!
— А я тг'ешку положил, пятег'ку взял!
Что делать, если с обеих сторон дороги страшные силуэты? Прятаться!
Однажды шла вечером по парку. Оглянулась вижу, мужик какой-то идёт и руки как-то странно полуразвёл. Я стреманулась, прибавила ходу и сиганула в сугроб. Сижу в сугробе, мимо идёт мужик в каждой руке по две бутыли воды (там в
парке "святой" источник) и разговаривает с кем-то через гарнитуру, похоже с женой:
- ... вроде кто-то шёл впереди, и куда-то пропал. Спрятался, наверно. Если, что... Я уже забор прошёл. Если через 20 минут домой не приду...
Мужик, прости, не хотела тебя пугать.
Всем плохо. Пенсионерам - пенсия маленькая. Работягам - зарплата низкая. Бизнесменам - кредиты, налоги... Нефтянке - прибыль падает. Президенту - дефицит бюджета. И только Васе сегодня хорошо - он сегодня пьян.
Мне кажется, нас не любят, потому что боятся. Человеку свойственно бояться того, что несет угрозу в самом своем существовании. Допустим, мне, жителю Русской равнины, бояться землетрясений почти смешно. Много чего есть в богоспасаемом отечестве, несущего боль, разрушение и смерть. Землетрясение в
числе самых последних на той территории, где я живу. Тайфуны в общем, тоже, или цунами. Но в каждом из этих явлений есть понятная мне угроза, есть масса чужого опыта, в конце концов. Кадров из хроники и фильмов. Да, в принципе я боюсь землетрясений и цунами.
Вот так и с нами, русскими.
Само существование наше таит угрозу. Знает ли цунами, что оно опасно? Ведомо ли тайфуну, что он кому-то страшен? А с точки зрения природы, вечной матери и вечной смерти всего живущего, журчание тихого ручья ничем не лучше шума грозного океанского прибоя, и ничем не хуже. В них есть сродство, только
они все равно разные.
Давайте расскажу историю, в которой многое отразится как в капле воды. Я ее позаимствовал с одного из социальных сайтов; русская «француженка», живущая во Франции со времен распада СССР, поведала, взволнованно и страстно. Я постараюсь изложить менее страстно. Не моя
это боль, мне интересны на момент настоящего исследования мои соотечественники, а не французы…
Чудный маленький провинциальный городок во Франции. Во все еще французской Франции, той, где преобладает коренное население. В местный магазин рано утром завозят свежие багеты. Теплые еще, очень
вкусные и ароматные…
Деталь весьма красноречивая. Уж если пресловутое «Шарли» нарисовало после терактов во Франции своих соотечественников в виде привидений, бледных и измученных. Несущих утром багет, со слоганом под карикатурой, вещающим, что Франция оживает…
Итак, французская
провинция, магазин, горожане занимают очередь в ожидании привоза у кассы. Ждут минут десять-пятнадцать. Очередь довольно большая, но цивилизованная, совсем нешумная. Только что испеченные багеты стоят в трех корзинах, словно карандаши в стакане. Источая соблазн и ввергая в грех чревоугодия. Ведь на
всех может и не хватить, а так хочется кусочка теплого еще хлеба!
В магазин вваливается группа шумных бородатых арабов. «Новые французы», числом пятеро. Нисколько не смущаясь обстоятельствами, вынимают из корзин багеты, каждый столько, сколько помещается в руках. Корзины пустеют. Надо
отдать должное «новым французам», кое-какие из правил они усвоили. Забрав хлеб, послушно идут в конец очереди. Ну, чтоб расплатиться после всех. Европейцы все-таки!
Атмосфера в магазине потентно наэлектризована, но все заглушает привычная импотентная толерантность. Одна из женщин
беспомощно машет рукой, и вот уже направляется к входной двери. Хлеб закончился, стоять в очереди бесполезно.
И тут в гробовой тишине магазинчика раздается опять-таки чужая французам, но мне очень понятная, как интонационно, так и по смысловому содержанию, фраза:
– Это чо за
х…?!!!
Из очереди выползают, как-то лениво и вроде неохотно, двое мрачных и сердитых мужчин, в отличие от арабов, небритых только «слегка». Молча, с тою же ленцой, движутся в сторону арабов. Однако, в этой их медленной походочке так много внутреннего неленивого содержания, а лица их таковы,
что очередь европейцев-аборигенов съёживается неуютно, сбивается, понимая интуитивно, что на сцену их каждодневного существования вылезло настоящее, «первичное», «абсолютное» зло...
Русские* парни подходят к двум первым, стоящим в конце очереди арабам, ничего не произнося вслух, молча, но
совершенно неотвратимо, забирают у них все (все!!!!) багеты. И поворачивают назад.
Очередь впадает в коматозное состояние. Потому что происходит самое страшное. Финал, ужаснее которого не могло случиться. Русские возвращают каждому стоящему в очереди французу по багету! Французов «трясет».
Некоторые в очереди пытаются судорожно вернуть багеты в «злобные» русские руки. Но встречая «свирепые» взгляды парней, отказаться не могут. А те снова идут в конец, снова «грабят награбленное», пока у всех французов в очереди не оказывается по багету. Забирают парни хлеб и себе. Каждому одну булку.
Оставшиеся багеты отдают арабам, им не жалко. И встают на свое место в очереди. Арабы, может, и ворчат сквозь зубы, но явно выраженного протеста нет. Справедливость восстановлена, как будто. Но «мировое зло» победило на просторах старушки-Европы…
Очередь пребывает в шоке. В абсолютной
тишине слышны написанные на лицах мысли французов.
– Это – русские! (мысль верная).
– Русские силой могут отобрать хлеб у этих наших «слабых»? Да заставить съесть! И нас, и их вкупе с нами?! (ох ты ж, знаковая какая мысль!). «Как Ваша фамилия, мыслитель? Спиноза? Жан Жак Руссо? Марк
Аврелий?»**.
– Если русские могут такое с голыми руками в мирное время, что же они могут с автоматами Калашникова, с танками и подводными лодками во время войны?
Последняя, она вроде бы правильная по существу, но откровенно слабая стратегически мысль. Сдалась она нам, ваша Франция!
Да, бывали мы и там хозяевами, не остались, не с руки нам и не надо. Это же не Крым, который наш, и нужен нам, чтоб вы себе там не говорили.
Послушайте, мне вовсе не смешно. Ведь надулась, набычилась, разозлилась вся очередь отнюдь не на арабов. Смотрят исподлобья, осуждение и презрение в
глазах. Сказать ничего не скажут, но от парней русских дистанцировались зримо. Ушли в другую сторону, прижались к арабам. К арабам, которые отняли у них хлеб, но цивилизованно, толерантно. Беда общая теперь у всех: русские! Не любят потому, что боятся. Боятся потому, что не понимают…
(Олег
Фурсин) https://www.proza.ru/2015/11/30/503
"Новый парашют для прыжков с низких высот получат скоро российские десантники.
В отличие от традиционного, его не надо будет носить в ранце за спиной, он будет раскрываться прямо в момент прыжка из самолета".
Круто. Никакого ранца. Выпадает прямо из очка, где только что был
перекушенный лом.
В школе умея переустанавливать Винду в нашем небольшом городке я считался кулхацкером и друзья часто звали меня "починить" компьютер. В один прекрасный день позвала меня девушка из параллельного класса мол "что-то не загружается". Мы с ней раньше мало общались, здоровались и иногда она выходила с
нами погулять, но я на неё не претендовал. Пришёл я значит и начал стандартную процедуру, XP ставилась около часа, она предложила чаю и я перебрался с комп. кресла на диван, она села рядом, мы долго сидели и молчали, я не знал как начать разговор и тут я вспомнил шутку которую узнал примерно в
садике, и почему-то решил, что сейчас самое время для неё:
- хочешь я щелкну пальцем и ты останешься в одних трусах.
- давай.
- *щелкнул пальцем* сколько на тебя надето трусов?
- на мне нет трусов.
В общем весь оставшийся день я думал "как же круто она меня обломала".
Только лет в 20 я случайно вспомнил этот случай и до меня дошло...
