Наши Оруэллы
Нынешний сезон оказался богат на предсказателей всех мастей. Будущее нашего отечества одновременно привиделось сразу нескольким писателям.
Образовалась даже некоторая толчея. Сергей Доренко в романе "2008" представил кошмарный сон политического журналиста.
Павел Крусанов явился прямо с питерских богемных посиделок, где либеральный диссидентский треп сменился каким-то лубочным имперским патриотизмом. Самодержавное будущее предрек стране и молодой писатель Алексей Лукьянов в "Спасителе Петрограда". Элементы антиутопии есть в романе Ольги Славниковой
"2017", где невесело празднуется революционное 100-летие, и в пародийном романе Брэйна Дауна "Код Онегина", где предсказания о 2008 годе оказываются зашифрованы в "пушкинских" текстах.
Под занавес сезона к этой компании прибавились еще два "тяжеловеса". Дмитрий Быков чуть не взорвался
от негодования в сатирическом романе "ЖД" (рецензию см. Ъ от 23 августа). Здесь он с прямо-таки сладострастной ухмылкой перекрыл наконец российский нефтяной кран. Можно представить, каким стремительным явился дальнейший всеобщий сход в тартарары. Владимир Сорокин – вот уж, что называется, не ждали
так не ждали – тоже показал свои "сатирические когти" в компактной антиутопии "День опричника". Пока его вечный соперник Виктор Пелевин мирно участвовал в далеком от нашей реальности заграничном проекте "Мифы", Сорокин продемонстрировал, что все это время не брезговал ни газетами, ни телевидением.
Иначе откуда бы он взял материал для своей панорамы московской жизни "под новой опричниной"?
Удивительно, но во всех этих, казалось бы, разных картинах можно увидеть немало сходства. Значит ли это, что авторы одинаково близки к правде, или, наоборот, одинаково далеки от нее, видимо,
само будущее и покажет. Такая конкуренция не столько подтвердила востребованность жанра антиутопии, сколько обнаружила "сплоченность" писательских рядов. Нашим ведущим литераторам уже в пору организовывать фан-клуб "антиутопистов". Председателем клуба стоит выбрать Сергея Доренко, все же его дата
"2008" – самая близкая к нам по времени.
Эпопея с романами
Впрочем, историческая тематика также не осталась без внимания. Одним из самых заметных текстов стал "Учебник рисования" Максима Кантора, монументальная хроника жизни российской интеллигенции. В глубь веков отправился Алексей Иванов с "Золотом бунта". Его
приключенчески-этнографический роман из жизни уральских сплавщиков XVIII века, казалось бы, должен был подняться на новой патриотической волне. Способствовала бы тому и нынешняя мода на доиндустриальную эпоху со всей ее "первобытностью". Иванов потрафил столичным читателям, которые надеялись, что
где-то там, в уральских горах, таятся несметные литературные сокровища. Впрочем, надо сказать, что, когда творения Иванова стали "раскручивать" по-московски, много "позолоты" осталась на пальцах. Вполне возможно, что в конце концов роман обретет свое подлинное место и станет подходящим сценарием для
киношного этнотриллера.
Особый резонанс получил роман Михаила Шишкина "Венерин волос". Одной из составляющих его текста были дневники эстрадной певицы Беллы (в ее образе угадывалась Изабелла Юрьева): тщательно стилизованная искренняя исповедь свидетельницы века удачно оттеняла
"современную" часть, где автор демонстрировал чудеса изощренного и прихотливого повествования. Однако дотошные читатели выявили сходство дневников Беллы с вполне реальной книгой – воспоминаниями Веры Пановой. Разгоревшийся спор оказался на руку Михаилу Шишкину. Он имел возможность прокомментировать
собственный творческий метод. Оказалось, что главное для писателя – найти новое воплощение для "старых слов". Он видит свою высокую миссию в том, чтобы оживить слова, якобы гибнущие "в бескрайних залежах мемуарного мусора". Что ж, это тоже позиция. Во всяком случае, Шишкин наверняка не будет в обиде
на того, кто придет столетие спустя и щедро процитирует в своем романе пассажи из "Венериного волоса". Естественно, без ссылок на автора.
Проза красивой жизни
Немалым читательским вниманием пользовались романы о настоящем. Вернее, те, в которых речь, как и в правильной газете, идет о вчерашнем (но не позавчерашнем) дне. Назовем Евгения Гришковца со сборником рассказов "Планка". Продолжила свою серию "гламурных" романов
Оксана Робски. В третьей по счету книге "Про любоff/on" она попробовала, что называется, сменить пластинку и в главные героини выбрала не наяду с Рублевского шоссе, а скромную аспирантку в дырявых колготках. Правда, аспирантка у нее влюбилась не в доцента, а в удачливого бизнесмена. Оксана Робски
попробовала написать вторую половину романа от лица этого бизнесмена – но потерпела фиаско.
Зато на помощь даме явился претендующий на звание "нашего Бегбедера" Сергей Минаев. Его роман "Духless" как раз живописует будни и досуги одного топ-менеджера. Интересно, что именно
персонаж Минаева по популярности превзошел и обласканного "Букером" беженца Митю из романа Дениса Гуцко "Без пути-следа", и пламенного нацболовца из романа "Санькя" Захара Прилепина, и неудавшегося политического журналиста Олега из "Как меня зовут?" Сергея Шаргунова. Обвинения в бездуховности в
романе "Духless" – скорее ширма: на самом деле автор лишь слегка журит своих персонажей, большинство которых – представители среднего класса. Словно кокетливый имиджмейкер, он дает им ценные советы (в какие клубы ходить, что читать и где отдыхать). Возможно, у автора и были литературные амбиции (ни
стилистически, ни идейно они не проявлены), но самым удачным его шагом был выбор целевой аудитории. Он писал для тех, кто, собственно, и способен принести в книжный магазин свои трудовые пару сотен рублей.
Каждый пишет
Журналист Сергей Минаев, в одночасье прославившийся своим романом "Духless", также иллюстрирует еще одну тенденцию сезона. Герой сегодняшней литературной хроники – это скорее не литератор с членским билетом СП в кармане, а медиаперсона. Дмитрий Быков, Валерий Панюшкин,
Сергей Доренко, Владимир Соловьев – все они решились создать что-то еще помимо газетного или телевизионного репортажа. Чаще всего они приходят к читателю даже без рекомендации толстых литературных журналов – прямиком с газетных полос, из телевизора или с интернет-сайта.
Кажется,
отечественные издатели уловили эту тенденцию и теперь стремятся довести ее до логического предела. Этот сезон взялся за интернет-дневники. Уже появилось несколько "распечаток" с сайта livejournal.com. Запишут ли блоггеров в "настоящие писатели" и решатся ли авторы с подлинными литературными
амбициями выпускать дневники вместо полноценных книг,– покажет время. Во всяком случае, сборники интернетовских "постов" позволят кому-то не читать с экрана и поберечь глаза.
Понятно, что и раньше литинститутский диплом вовсе не являлся доказательством писательской
состоятельности, но сегодня авторы все чаще появляются "из своей темы". К примеру, наш "новый Миргород", что на Рублевке, воспевает жительница той самой Рублевки Оксана Робски. О тернистом пути московского ресторатора поведала, соответственно, рестораторша Наташа Маркович. О скромном обаянии
подмосковной жизни рассказывает житель Подмосковья Олег Зайончковский. О "страхе и ненависти" в Чечне – демобилизованный Аркадий Бабченко. Богемные нравы живописует художник Максим Кантор.
Остается только ждать романа с более широким "полем зрения". Ведь, как говорил Генри
Джеймс, настоящей писательнице достаточно просто пройти мимо казармы, чтобы написать роман о гвардейцах. И спать с офицерами для этого вовсе необязательно.
Игры в классики
Этот сезон, как и прошлый, был во многом ориентирован на западный литературный процесс. До сих пор продолжают выходить "наши ответы 'Коду да Винчи'". Но теперь эта тенденция несколько сместилась в сторону литературоцентризма. Нынче очень популярно выстраивать новые
конструкции, будь то экшн или дамский роман, из "классического" материала. Иностранных примеров множество: "Дантов клуб" Мэтью Перла, "Химеры Хемингуэя" Джонатана Китса, "Книжный клуб Джейн Остен" К. Д. Фаулер.
У нас подобной обработке уже подверглись лучшие из лучших, Пушкин и
Достоевский. Борис Акунин в этом сезоне удивил публику: говоря на так милом этому автору сленговом языке, он "замутил" что-то "под Достоевского". В романе "Ф. М." идет охота за новонайденной рукописью "Преступления и наказания". Автор заставил Достоевского написать привычный для сегодняшнего
читателя детектив "а-ля Акунин". И все это с благороднейшей целью: заставить читателя вновь снять с полки полное собрание сочинений Федора Михайловича Достоевского. Совсем не намного, но Бориса Акунина опередили авторы, скрывающиеся под псевдонимом "Брэйн Даун". Их "Код Онегина", хоть и притворялся
постмодернистским триллером, на самом деле стал своего рода пародийным романом-викториной, проверяющим читателя на знание пушкинианы. Такой роман просто обязан был возглавить рейтинги. Но чуда не произошло: видимо, "народная тропа" к Пушкину все же заросла сорняками. Вот, собственно, и еще один итог
литературного сезона.
