В России возрождается карательная психиатрия. Но если в советское время ее пациентами были неугодные КГБ, то теперь в ряды "безумцев" попадают женщины, разводящиеся с влиятельными мужьями, люди, втянутые в деловые конфликты, а также граждане, которые досаждают местным политикам.
"Карательная психиатрия в последние годы появилась вновь. Какое-то время мы даже не могли в это поверить. Но сегодня очевидно, что злоупотребления такого рода растут и что это становится тенденцией", - считает Юрий Савенко, президент Ассоциации независимых психиатров России.
- Как
сводят с ума: ошибки российских психиатров
Между тем принятый в 1992 году и до сих пор действующий закон "О психиатрической помощи и гарантиях прав граждан при её оказании" показался прогрессивным даже бывшим диссидентам, отсидевшим в отечественных психушках не один год.
Он построен на балансе двух принципов: прав человека и безопасности. Так, недобровольная госпитализация предусмотрена лишь в исключительных случаях, когда больной представляет угрозу для себя или окружающих. В двух остальных требуется или согласие пациента (добровольное лечение) или
решение суда (по отношению к преступникам). Интересы пациента может защищать адвокат, могут быть независимые эксперты, решение суда может быть обжаловано.
Столь громоздкая процедура не нравится психиатрам. С момента принятия закона его пытаются скорректировать в сторону ужесточения.
Руководство Центра им. В.П. Сербского несколько раз - в 2001-2003 и 2005 годах - вносило на обсуждение Государственной думы РФ поправки к закону "О психиатрической помощи". Поправки, по сути, передают функции судьи врачу, пишет "Версия".
Законопроект предполагает, что врач может
держать пациента в больнице без санкции суда в течение 10 дней. Медики сетуют, что многих по-настоящему больных людей лишают медицинской помощи - врачам легче отказаться от лечения неспокойного больного, чем заниматься оформлением документов. Но, вероятно, это связано с тем, что столетиями задача
психиатрии мыслилась как защита общества и государства от больных людей, а не как здоровье и защита людей, нуждающихся в лечении.
Есть и другие настораживающие поправки. Например, понятие "тяжёлое психическое расстройство" формулируется так: "Тяжёлым психическим расстройством называется
такое, которое лишает лицо способности дать осознанное согласие на предлагаемую психиатрическую помощь, а именно лечение, освидетельствование, госпитализацию либо отказ от неё". С такой формулировкой "тяжёлым" при желании может быть признан любой человек, сопротивляющийся помещению в психиатрическую
клинику, считает "Версия".
Безусловно, действующий закон требует доработки. Сейчас, в частности, практика показывает необходимость ограничивать дееспособность граждан, которые ставят в тяжёлое материальное положение свою семью азартными играми, рискованным ведением предпринимательской
деятельности или неуёмным коллекционированием.
Однако любые изменения в законодательстве о психиатрической помощи надо делать крайне осторожно, чтобы не появилось ни малейшей возможности для возрождения карательной психиатрии, и без того донельзя запятнавшей репутацию российской
медицины. При этом не исключено, что поправки в закон были разработаны и внесены с тем, чтобы повысить "наполняемость" больниц и таким образом увеличить приток денег в эту отрасль медицины.
Недавно выяснилось, что психбольницы в России "недогружены" пациентами. Отчасти это связано с
появлением большего количества лекарств нового поколения, позволяющих вести амбулаторное лечение, отчасти с повышением правовой грамотности самих пациентов, которые уже не позволяют запугивать себя и без лишней необходимости помещать в психиатрическую лечебницу. Секрет, по-видимому, в том, что
оплата труда врачей психиатрических клиник и финансирование всей отрасли в России ведутся из расчёта количества коек, которые обслуживает один врач, а не из расчёта результативности лечения.
Как сводят с ума: ошибки российских психиатров
Психиатрия как
специализированная медицинская дисциплина имеет почти двухвековую историю. И почти столько же ведутся споры о её научной состоятельности, достоверности и правомерности её методов и объективности результатов. Лишь к концу XIX века психиатрия получила признание, а вскоре и стала атрибутом
государственной машины.
Случаи нарушений и ошибок в психиатрической практике отнюдь не являются нормой. По накопившимся в Гражданской комиссии по правам человека (ГКПЧ) материалам вырисовывается картина содержания пациентов психиатрических клиник и психоневрологических диспансеров,
"сравнимая разве что с фильмами ужасов", пишет "Версия".
Крайняя субъективность психиатрической науки позволяет в каждом конкретном случае маневрировать её инструментами, что в жизни зачастую оборачивается трагедиями отдельных людей и целых семей. Обычной практикой стали также
недопущение адвокатов к "психбольным", пренебрежение принципом презумпции невиновности при принудительном обследовании на суде.
Однако даже истории о принудительном введении психотропных препаратов меркнут на фоне рассказов о принудительной стерилизации. Вот один из рассказанных
председателем комиссии Софьей Доринской фактов. 17 мая 2006 года в ГКПЧ за помощью обратилась гражданка Л., 19 лет. В заявлении на имя генерального прокурора, которое девушке помогли составить специалисты комиссии, сообщалось, что в августе 2005 года, будучи на седьмом месяце беременности, она
проживала в одном из подмосковных психоневрологических интернатов.
В этот период старшая медсестра интерната, гражданка Е., начала настаивать на том, чтобы Л. подписала заявление на добровольную стерилизацию. После многочисленных отказов Л. медсестра сама составила заявление и
расписалась. А затем беременную женщину направили в родильное отделение 1-й городской больницы, где её усыпили, провели искусственные роды и стерилизовали. Позже, в октябре 2005 года, в качестве "наказания" её отправили в психиатрическую больницу Москвы, из которой ей удалось бежать. Прокуратура на
запрос ответила вполне предсказуемо: "В ходе проведённой проверки установлено, что гражданка Л. дала согласие на проведение операции и стерилизацию". Каков масштаб подобных "добровольных" согласий, в комиссии сказать затрудняются, но что случай, описанный выше, является типичным, готовы утверждать с
документами на руках.
Презумпция невиновности отходит на дальний план
Деятельность всех официально зарегистрированных психиатрических учреждений в России регулируется законом "О психиатрической помощи и гарантиях прав граждан при её оказании", принятым Верховным Советом в
1992 году. Согласно этому правовому акту, существует три вида освидетельствования и лечения: добровольное (по желанию самого пациента), принудительное (по отношению к преступникам) и недобровольное (по заключению врачей и обязательному решению суда).
При этом последний из вариантов
даёт больше всего возможностей для злоупотреблений. Дело в том, что необходимым (а порой и достаточным) условием для осуществления недобровольного психиатрического обследования и лечения является обращение в медицинское учреждение соответствующего профиля гражданина(ки) РФ с заявлением о
неадекватном поведении другого гражданина(ки). Мол, последний представляет опасность для окружающих или для самого себя. При этом большинство экспертов отмечают, что наибольшее число нарушений в сфере судебной психиатрии так или иначе связано со спорами по вопросам собственности на недвижимость.
Как известно, виновность или невиновность человека должен определять суд. Но очень часто принудительное судебное психиатрическое обследование назначают до вынесения приговора. Делается это в определённой степени с целью перестраховки, так как в случае обнаружения психического расстройства
у осуждённого уже после вынесения приговора ответственность ложится на прокурора, не выявившего этого факта ранее. Суть же парадокса состоит в том, что, давая заключение, психиатрическая экспертиза уже делает вывод о факте совершения самого преступления. Принцип презумпции невиновности в этом случае
отходит на дальний план.
Возрождение политического заказа
Практика политических преследований с использованием в качестве орудия судебно-психиатрических органов не канула в Лету. В наше время она остаётся эффективным методом в борьбе с оппозиционными политиками. Так,
чебоксарский правозащитник Альберт Имендаев осенью 2005 года собрал необходимое число подписей для регистрации его кандидатом в законодательное собрание города. Однако буквально за несколько дней до решающего заседания избирательной комиссии он был взят под стражу. С многочисленными нарушениями по
процедуре и срокам Имендаев был помещён в лечебницу, откуда его выпустили через девять дней, когда срок подачи заявлений на регистрацию кандидатов уже закончился. При этом Имендаев является давним оппонентом президента Чувашии Фёдорова.
Институт имени Сербского - последняя
инстанция в сфере судебной психиатрии
Точное число психиатрических заведений, участвующих в российском судебном производстве, подсчитать трудно. Правозащитники называют цифру около 50 учреждений по всей РФ. При этом констатируется, что число психушек с советских времён не увеличивается,
но вот их профиль расширяется. Появляются и независимые экспертные центры, к освидетельствованию в которых может прибегнуть каждый.
Однако надо быть готовым к тому, что суд откажется принимать их заключение. Объясняют свой скепсис судебные власти просто: раз некто обратился в
негосударственное учреждение, это наверняка обошлось ему в какую-то сумму, а принцип "клиент всегда прав" никто не отменял. Поэтому оценка состояния здоровья такими комиссиями в судах априори считается сомнительной. Принципиальным структурным изменением можно считать и придание Институту им.
Сербского статуса центрального учреждения в сфере судебной психиатрии. Иначе говоря, последней инстанции.
Кстати, именно против Центра социальной и судебной психиатрии им. В.П. Сербского вскоре должен начаться процесс, способный создать прецедент в судебном производстве. Истцом
выступает известный диссидент Кукобака М.И. Его противостояние с главной психушкой страны началось ещё в 1970 году, когда он впервые был направлен на экспертизу в связи с возбуждением против него уголовного дела по статье 190 УК РСФСР (антисоветская деятельность). В 90-х годах, как и многие другие
диссиденты, Кукобака был реабилитирован. Согласно закону "О реабилитации" психиатрическое лечение по отношению к инакомыслящим признавалось незаконным и нарушающим права человека. Кукобака попытался ознакомиться с материалами по своему личному делу, но получил отказ от заместителя директора
Института им. Сербского Щукиной Е.Я. Это и стало поводом для обвинения Щукиной в нарушении Конституции и норм закона "Об информации, информатизации и защите информации".
Слушайте, отстаньте от психиатров! Не будет их скоро уже, лет так через 10, последние помрут. Только психоаналитики новомодные останутся, которые будут искренне сочувствовать больным, заколбасившим по 5 человек, и не лечить их сильными препаратами.
Тредстартеру - могу организовать
экскурсию по психбольнице принудительного лечения. Своими глазами убедитесь, каких "хороших людей закрыли и ни за что над ними издеваются". Можете проверить и условия содержания, и лечение, и права человека. После этого будете все знать лично, а не копировать статейки, составленные ублюдками а-ля
Новодворская.
..............................
Здесь перед нами пример того, что может случиться в
царстве болезней. А как насчет человеческих аберраций? Мы
обнаруживаем, что психиатрические больницы всего мира
слишком часто населены, вдобавок к больным, теми людьми, кто
раньше работал в этих заведениях. Довольно потрясающее дело
обнаружить в девятой палате женщину-врача, которая
когда-то была главврачом психиатрической больницы. Здесь
перед нами то состояние, когда нет управления или понимания.
Люди не понимали
психических болезней, аберраций,
сумасшествия, неврозов. Первой действительной попыткой в
этом направлении, отказавшейся от схожести с другими, был
фрейдовский психоанализ, и все же он, требуя слишком
много времени, не был эффективным оружием. Те врачи
в
больницах, которые затем стали больными в тех же больницах,
точно знали, что они не имеют никакого действительного
контроля над сумасшествием. Поэтому, не имея над ним
контроля, они стали подвластны ему. Они не могли начать,
прекратить и изменить
сумасшествия. Отчаянность этого
состояния представлена средневековыми пытками, которые
использовались в таких заведениях как лечение . Под
излеченными люди, ответственные за такие заведения, имели
в виду просто тихих . Естественный ход
существования
приводит их к мышлению в терминах эвтаназии, и так они и
думают - что лучше убить пациента, чем чтобы продолжалось
его сумасшествие. И они даже достигли этого со скоростью две
тысячи психических больных в год мертвыми в
электрошоковых
машинах. И они достигли этого очень
высоким процентом смертности при операциях на мозге.
Единственная действенность электрошока и операций на мозге в
том, чтобы сделать пациента менее живым и более мертвым, и в
конечном, многократно достигнутом результате -
смерти, -
единственном способе прекратить сумасшествие. Эти люди,
конечно же, не могли представить себе того факта, что у
будущего поколения возникнут вопросы бессмертия и
сумасшествия. Они должны были считать, что если они убили
больного или
просто сделали его гораздо тише, то они в
какой-то степени восторжествовали. То, что человек,
здравомыслящий или сумасшедший, в соответствии с законом не
может быть уничтожен, служит доводом против этого решения .
...............
(с)
