Показать бы тебе, насмешнице
И любимице всех друзей,
Царскосельской веселой грешнице,
Что случилось с жизнью твоей.
Как трехсотая, с передачею,
Под Крестами будешь стоять
И своей слезою горячею
Новогодний лед прожигать.
Там тюремный тополь
качается,
И ни звука. А сколько там
Неповинных жизней кончается...
Ахматова, 1938
Владельцы сих тетрадей тоже не мало были бы удивлены, что случится с их жизнями в дальнейшем. :-(
Владельцы сих тетрадей тоже не мало были бы удивлены, что случится с их жизнями в дальнейшем
Плывет в тоске необъяснимой
среди кирпичного надсада
ночной кораблик негасимый
из Александровского сада,
ночной фонарик
нелюдимый,
на розу желтую похожий,
над головой своих любимых,
у ног прохожих.
Плывет в тоске необъяснимой
пчелиный хор сомнамбул, пьяниц.
В ночной столице фотоснимок
печально сделал иностранец,
и выезжает на Ордынку
такси с больными
седоками,
и мертвецы стоят в обнимку
с особняками.
Плывет в тоске необъяснимой
певец печальный по столице,
стоит у лавки керосинной
печальный дворник круглолицый,
спешит по улице невзрачной
любовник старый и красивый.
Полночный поезд
новобрачный
плывет в тоске необъяснимой.
Плывет во мгле замоскворецкой,
пловец в несчастие случайный,
блуждает выговор еврейский
на желтой лестнице печальной,
и от любви до невеселья
под Новый Год, под воскресенье,
плывет красотка записная,
своей тоски не объясняя.
Плывет в глазах холодный вечер,
дрожат снежинки на вагоне,
морозный ветер, бледный ветер
обтянет красные ладони,
и льется мед огней вечерних,
и пахнет сладкою халвою;
ночной пирог несет сочельник
над
головою.
Твой Новый Год по темно-синей
волне средь моря городского
плывет в тоске необъяснимой,
как будто жизнь начнется снова,
как будто будет свет и слава,
удачный день и вдоволь хлеба,
как будто жизнь качнется вправо,
качнувшись влево.
PS: кстати насчет почерка зря вы так.
В отличие от нынешних времен, раньше дети хоть писать более-менее красиво учились. Урок такой был в начальной школе - чистописание, в конце 50-х отменили его. Да ещё и чернилами... и с
промакашками. Да по несколько раз за вечер переписывали из-за клякс. Этак уже в 10-12 лет многие имели весьма каллиграфический почерк. Не то что "нынешнее племя". На любой вопрос - глаза круглые -"Ничего не знаем, и знать не хотим".
