О, великий Аксалотль!
Пишет тебе верный твой вассал Тибальтиус из Тагилиона, просит помощи. Имхуется мне, монсеньор, что только ты сумеешь рассудить бедных заблудших рыцарей.
Случилось так, что в двадцать третий день славного месяца сивана сконнектились подданные твои на пир, дабы
отпраздновать весеннюю победу над синедрионом злых германцев-сорбоннаров. Степаниэль уже дописывал свой шедевр и готовился вскоре перейти в мастера из подмастерьев, покинуть стены Бурга и вернуться в своей эльфийский лес. Некурика-сан со своими френдами-бемафиози возносила благодарственные молебны
Халявасу и Аматэрасу, так как в этот год впервые удалось ей в срок собрать все артефакты в свой зачётный свиток. Словом, все были счастливы и лишь слегка печалились о герцоге Мустьерском, которого по-прежнему не отпускают инквизиторы, требуя сообщить им принципы работы Синхрофазотрона.
К
сожалению, Эскориал закрылся на ремонт, а господин Шамбора еще в адаре попросил нас не показываться в его владениях, угрожая в случае неповиновения напустить на нас внутреннюю гвардию Микадо. Некурико предлагала место, где есть замечательные маки-суши, темпуры и бяка-кулебяка, но не подавался там
нектар для эльфов. Таверна Эв`п`эндрзъэоля была вся оккупирована гоблинами, так что твои подданные, Аксалотль, остановились на подворье, столь похожем на Лютецию, что расположено за той языческой базиликой, где кучка жалких неверных по сей день воздает хвалы эллинским музам.
Многие явились не
одни, не с пустыми руками. Эль полился рекою: и темный, и светлый, и «Клинский», и «Жигулевский», и прочий. Все воздали должный респект Степаниэлю: он был со своими сервами – и рыбными, и овощными, и скоромными (с бычьими головами). У Хрюрика нашлись вилланы, так что мы имели, чем поддеть рыбку.
Словом, пищи хватало на всех.
Конечно, скоро под воздействием питья у рыцарей развязались языки. Петьберт принялся говорить всем всяческие баналитеты. Некий анимэшник практически уговорил Темную Фею из Внешних земель сыграть на его флейте. Рубероид предлагал сжечь манускрипты: те, благодаря,
которым все только и смогли вырваться из лап злобного синедриона. Волхв и кудесник Ондулин показывал всем новый свой магический прибор, не только демонстрирующий будущее в ярких цветных красках, но и дозволяющий беседовать с духами предков (бесплатно, если они сами того возжелают).
В этот
самый момент, Аксалотль, упала в рот твоего верного слуги последняя капля эля. Но рыцарям хотелось продолжать праздник! Думали мы, было, отправить Петьберта с его верным оруженосцем на ближайшую ферму, но сразу же отказались от этой идеи, вспомнив, сколь велик у него лен. Пророчество Ондулина
гласило, что отправиться в дальний путь надлежит эльфам. «Лжешь! – сказали эльфы. – Мы бессмертны, так что на нашу долю и без того выпало и выпадет довольно много путешествий». Вторично Ондулин пророчествовал и сообщил, что рок велит отправиться в Крестовый поход Хрюрику. Хрюрик же – прости его,
великий Аксалотль! – ответил, что он не оправился от прошлой войны с Саладином. «Отправляйся сам!» - сказали магу самураи. Тот же рассердился и сказал им, что они, по ходу, все суть презренные Алкуины. «Вот как! – восстала Некурика-сан. – Ты сам, кудесник, жалок: похваляешься своей мобилой перед
всеми, словно какой-нибудь мажордом». Тут на защиту Ондулина поднялись друиды Дюрафлекс и Префикс. Призвали они в помощь силы неба: и Тефтата, и Бригитту, и Цернунна, и Матернунна.
И начался бой! Анимэшник шел на рыцаря, рыцарь на дайме, даеме на конунга, конунг на эльфа, а эльф – туда, куда
его сгоряча послала Темная Фея. Поглядеть на это третье Пуатье сбежалась целая ордалия безграмотных казуалов и глюков. Один лишь я, о Аксалотль, не снизошел до этой бойни, ибо градус – нет, не тот, что я имею в ложе розенкрейцеров, другой – не позволял мне подниматься на ноги без сильной нужды.
По сей день, монсеньор не утихла распря меж твоими подданными. Все мы, как малые дети, ждем твое решение. Рассуди нас, бедных ламеров, о Аксалотль! А когда сгенеришь решение – намыль мне, ибо я, бедный храмовник, нет сил как соскучился по твоим мессагам!
Остаюсь навеки верный вассал
твой,
Тибальтиус из Тагилиона,
Которому ты, Аксалотль, должен тридцать рублей за прошлые сигареты.
Да написали бы, что скушно вам и не ценит никто вашу ученость. Мою ученость тоже вот никто не ценит. Правда, не скушно мне, но это другое дело. Ученье - тьма!
Внимание! сейчас Вы не авторизованы и не можете подавать сообщения как зарегистрированный пользователь.
Чтобы авторизоваться, нажмите на эту ссылку (после авторизации вы вернетесь на
эту же страницу)
