- Извините за опоздание можно войти в класс! – не дожидаясь никакой реакции учительницы, Колька Андреевский вбежал откуда-то спустя четыре минуты после звонка, кинул в сторону сумку и плюхнулся за парту.
- Андреевский!
Тут следовало изобразить примерного ученика, сесть прямо, сложить
руки как полагается.
- Да, Ленина Лукинична?
Химичка была ещё совсем молодая, работала первый год, поэтому никто её не боялся, а Колька, и без того известный своей несобранностью, позволял себе опаздывать на её уроки в два раза чаще, чем на другие: то есть, почти постоянно. И в этот раз
ничего, кроме выразительного взгляда, он не схлопотал.
Марата подумала, что, как групорг, она должна всё-таки поговорить с Колькой о таком поведении.
- Ну, так кто мне скажет, как вычисляется количество вещества? – пятый раз вопрошала химичка.
- Никто не скажет, - буркнул
Маратин сосед. – На, тебе записка от Андреевского.
«Маратка, выручай! – прочла она на клетчатом огрызочке с мохнатыми краями. – Доклад не сделал».
- Ещё раз повторяю вопрос! Как вычисляется количество вещества…
И так каждый день, на каждом уроке. Бедная химичка без конца твердит
одно и то же, бьётся как корова об лёд, наверное, проклинает тот день, когда пошла в педучилище. И ребята тоже хороши. Восьмой класс – а всё как маленькие. То тот что-нибудь выкрикнет, то этот – сорок восемь человек в классе! – и попробуй-ка потом пойми что-нибудь из этой химии… А Кольке, видимо,
отныне доверять вообще нельзя. Ни при каких обстоятельствах. К сегодняшнему дню он взялся приготовить доклад для комсомольского собрания о жизни и деятельности Добролюбова. И что? Скорее всего, весь вчерашний день играл с кем-нибудь в ножички или, ещё лучше, в карты, зная, что Марата в том году
писала сочинение о Добролюбове и, конечно, не оставит его в беде.
Несчастная Ленина, тем временем, кое-как выяснила метод вычисления своего количества вещества и теперь хотела знать, какой буквой его обозначают.
- Итак… Смолина! Ответь мне на вопрос.
Рита Смолина, смешная,
маленькая, кругленькая, встала и растерянно поглядела по сторонам.
- Рита, ты слышала вопрос?
По всему было видно, что нет.
- Рита, о чём ты думаешь на уроке?
- О татарине своём она думает, как бы замуж выскочить за него, вот о чёмм! – выпалил с задней парты Рудаков, главный
спец по пошлым разговорам, курению и прогулам.
За исключением трех-четырёх человек, восьмой «Д» дружно расхохотался.
- Хе-хе, - Маратин сосед потянулся рукой вниз, и под шумок почесал ногу.
О Ритиной влюблённости знала вся школа, от первого до десятого класса. Её «рыцарь», Нурлан
Мирзоев, высоченный загорелый парень, жил в одном доме с Маратой, учился в ремесленном и Смолину в упор не видел.
Пока класс отходил от смеха, Марата обмакнула ручку в чернильницу и на последней странице тетради по химии набрасывала тезисы для Коли.
Разуверившаяся в том, что кто-то
сможет сообщить ей букву для обозначения количества вещества, химичка грустно произнесла:
- Количество вещества обозначается буквой «ню».
- Не-е-ет! «Ню» - это если Смолина разденется!
Новая «шутка» Рудакова и взрыв хохота ещё более сократили шанс химички выполнить свой план.
Вообще-то большинство ребят не знали, почему вдруг импортная буква обрела такое новое значение, но мысль о раздевании Риты никого не оставила равнодушным.
- Знаешь что, Рудаков? Выйди-ка к доске, реши нам эту задачу!
Учительская рука с мелом простёрлась в сторону «юмориста». Белые
закорючки на густо-чёрной доске под портретом вождя, смотрели сиротливо и уныло.
- Правильно, давай, реши, если ты такой умный! – громко и обиженно высказалась Рита.
- Выходи, Рудаков! – крикнул Маратин сосед.
И запустил в левое ухо свой мизинец.
Класс вновь гудел.
- Надоели уже! Хватит над учительницей издеваться! –шумели нервно энтузиасты с «камчатки», обращаясь ко всем разом.
- Тихо! – заорали на них первые парты.
Рудаков уже понёс нечто вовсе невообразимое:
- А хотите, я Вам, Ленина Лукинична, лучше корабль подарю? С парусами! И мы
поплывём…
Он не успел договорить очередную пошлость.
Уверенные шаги в коридоре и скрип двери прервали веселье.
Все встали.
- Садитесь, - сказал директор.
Рядом с ним была классная руководительница.
- Всё, попали. Хана! – прошептал сосед Мараты и странно
завозился, словно бы что-то у него чесалось.
- Здравствуйте, Ленина Лукинична. Простите, что прервали.
Химичка попятилась и наткнулась на свой стул.
В ожидании расправы класс замер. Рудаков стёк под парту.
- Гассельблат! – сказала классная руководительница. – Встань,
пожалуйста.
Все чуть не раскрыли рты. Из середины класса, с чётвёртой парты поднялась Зина: пушистые белые локоны, вечно смущённое лицо, мятое платье. Перевелась в их школу в этого года, да этого жила в Москве с мамой. В третьей четверти у неё было одно «посредственно» - по геометрии, до
этого – только «отлично» и «хорошо».
- Позвольте, я, - сказал директор.
Рудаков медленно выполз из-под парты.
- Скажи нам, Зина, что произошло с твоим отцом?
- Он погиб на войне… финской…
- Врёшь! – выкрикнула классная.
Она вообще всегда на всех кричала.
-
Позвольте, я всё-таки сам, - снова сказал директор.
Марата глянула на лицо Зины: белое, как знамя поражения.
- Зина, твой отец, Гассельблат Аркадий Феликсович, два года назад расстрелян по приговору суда. Что ты молчишь?
Стояла такая тишина, о которой химичка могла только мечтать
по ночам.
- До нашей школы только сейчас дошли эти сведения. Твой отец был изобличён в связях с правотроцкистским блоком. Он участвовал в подготовке покушений на руководство нашей страны! Что так, Зина? Что ты молчишь?
Раздался всхлип.
- …И ты обманывала нас всё это время!
Обманывала свой коллектив!
- Да как ты смела говорить, что твой отец-шпион погиб за нашу социалистическую Родину!? – взвизгнула классная.
Зина Гассельблат закрыла лицо руками.
- Дела… - протянул Мартин сосед, запуская себе в волосы всю пятерню.
- …Почему ты не хотела, чтоб
мы знали о твоём прошлом? Тебе не приходило в голову прямо прийти к своим товарищам и признаться во всех, так сказать, грехах? Заработать своим поведением звание комсомолки? Поведением, Гассельблат! А не обманом!
«А я ведь помогала ей по алгебре!» - подумалось Марате. И сразу сделалось как-то
противно из-за того, что рядом обнаружился обман, семя предателя.
Речь директора время от времени прерывалась нервными выкриками классной. Он говорил о социалистическом долге, о том, что сейчас – особенно сейчас, когда война может начаться когда угодно, а враг из-за границы точит зубы, -
надо быть особенно сознательным. Спрашивал, не думает ли Зина, будто её отец был расстрелян по ложному обвинению. Намекал, что её скрытность – подозрительна. Что укрывать преступников есть соучастие. Что в мире ещё полно сил, которые исходят ненавистью, глядя, как советский пролетариат живёт
свободно, сбросив цепи рабства. И под конец просил всех-всех быть бдительными. В особенности по отношению к таким, как Зина.
- Простите, что отнял время, Ленина Лукинична, - сказал директор в конце.
- Химия, без сомнения, уступает в важности идеологической работе, - отвечала та.
- Я тоже так думаю. До свидания, ребята.
Все встали опять.
У самой двери, обернувшись, классная сказала, что ещё поговорит на эту тему.
Как только дверь закрылась, прозвенел звонок.
- С ума сойти! Расстрелян! Заговор правотроцкистов! – кричал Колька на перемене. –
Вот это да!
- Смотрите-ка ему ещё и весело! Думаешь, как в кино про разведчиков? Нет, брат, это не кино, - сказал Серёжа Гугель, главный знаток по истории в классе и полный ноль в алгебре и физике.
- А я что? Я просто сказал…
- Ты б лучше не вмешивался. Думать надо, как с ней
поступить.
Когда Ленина собрала свои вонючие пробирки и исчезла, ребята сразу собрались вокруг групорга, принялись обсуждать новость.
- Ну, какова, а? – охала Нина Маляренко, у которой всегда были спущены чулки. – Я-то думала, ей доверять можно! Секретами делилась. В гости к себе
приглашала!
- И мы тоже! – сказали две другие Нины.
- К стенке таких ставить! – выдала четвёртая.
- А я давно подозревал, кстати сказать… Да кто послушает?..
- «А я», «А я»! Я – последняя буква в алфавите! – одёрнула Марата своего соседа. – Лучше думайте о том, какое мнение
теперь будет складывать о нашем классе у педагогического коллектива… и у всех ребят! Сначала – Рудаков, теперь – эта…
- Сразу и Рудаков! Хе-хе… Ну надо же было им так нарисоваться… В самый момент, твою мать…
- Попридержи язык при девушках!
- Ушёл, ушёл, ушёл…
- Давайте,
друзья, ей бойкот объявим!
- Скотина…
- Тихо! Вина не доказана!
- Чего уж тут доказывать-то?
- Слушайте, в вдруг она шпионка… или кто?
- Бойкот – идея.
- Что нам её, по головке гладить, в самом деле?!
- Бойкот, и говорить не о чём!
- Кругом жиды…
- Не выражайся, Владлен!
- Народ! А куда же сама Зинка-то пропала!?
Все огляделись по сторонам. Зины точно не было. Сумка её и пальто с крючка тоже исчезли.
- В погоню! – закричал кто-то.
Десяток ребят выбежали из класса.
- Детектив, - сказал Колька.
А потом
добавил тихо:
- Что там мой доклад, Маруся?
- Вот, держи, - ответила групорг. – И запомни, я сделала это не для тебя, а только чтоб наш класс не опозорился на собрании.
- Ты мировая девчонка! Ух… Слов нет!
- Ладно-ладно…
- А что, сегодня комсомольское собрание? –
спросила Рита.
- Да. Ты не знала?
«Разумеется, - подумала Марата. – Откуда голове знать про собрания, когда она день и ночь занята мыслями о парне».
- Вот хорошо! Значит, после доклада потанцуем! – мечтательно произнесла Рита, устремив взгляд в необъятную даль.
На чёрной
доске по-прежнему виднелись скучные условия задачи на определение количества вещества. Вождь с портрета смотрел поверх них, в сторону окон, как и Рита. Должно быть, ему тоже хотелось вырваться из душного класса туда, где поют птицы и распускаются почки на деревьях.
Этот отрывок мне больше понравился, Алейда. Более целостный. Мелочи не отвлекают. Но
1. Шутка на счет "ню" не могла быть в то время.
2. Если такие идейные директор и классная, то они бы никак не упомянули о предвоенной ситуации. Как раз партия убеждала народ , что никакой войны в
ближайшее время не грядет.
Дальше :-)
------------------
Через два дня, в воскресенье, около полудня, Марата подошла к своему подъезду с пачкой печенья «Школьник», булкой хлеба и бидончиком керосина. В планах были штопка чулок и составление макета первомайской стенной газеты для школы. Качели мерно и пронзительно
скрипели. В очередь на них стояло несколько карапузов. Девочка лет пяти, присев на газоне, сосредоточенно рвала головы нераспустившихся жёлтых цветов.
На крыльце, рядом с объявлением о мене швейной машины на фотоаппарат, стояла, прислонившись, Рита.
- Снова ты здесь? – строго спросила
Марата, взглянув на плюшевое пальтецо и нескромную краску на губах.
- Опять, - сказала Рита.
- Ждёшь, когда выйдет Мирзоев, который с тобой даже не поздоровается?
Смолина вынула из кармана зеркальце, глянула в него, сомкнула пухлые губы.
- Ты совершенно не можешь понять, что
такое «девичья гордость»!
- А ты – что такое любовь.
- Это не любовь, это юношеское увлечение! И вообще… Лучше б ты по русскому языку подтянулась!
На скамейку у крыльца сели парень с девушкой, и сразу же обнялись.
- Пускай другие подтягиваются, - отвечала с хулиганской
невозмутимостью Рита. – А я с Нурланом буду – видишь? – вот так же сидеть!
- Ну-ну…
- Увидишь!
Марата хмыкнула и вошла в подъезд.
Дома, на кухне, она вымыла руки и занялась приготовлением каши. Рудик просил гречневую.
«Кто это ещё?» - подумала Марата удивлённо,
услышав два звонка в дверь.
Она накачивала примус, когда заглянувшая на кухню мать сказала:
- К тебе девочка. – И вошла Зина.
На ней было то же платье, что и на момент разоблачения, только подглаженное. Синюшное лицо с распухшими веками и маленьким сжатым ртом имело ещё более
виноватый, чем всегда, вид. Белые тугие косы сплетены сзади в корзиночку.
Если бы Марата знала, что сейчас к ней явится дочь врага народа, то сразу приняла бы её с каменным лицом и отказалась слушать и говорить что-либо. Нет, вообще не приняла бы. Но Гассельблат явилась так внезапно и так
неожиданно выдала своё «Здравствуй, Марата!», что из Мараты само выкатилось:
- Здравствуй, Зина…
Потом она быстро опомнилась и снова схватила за примус.
- Марата… Я пришла к тебе как к групоргу… Я знаю, что вы объявили мне бойкот… Вы меня презираете… А я… - начала Зина.
Групорг неторопливо налила воды в кастрюльку.
- Ты ведь меня выслушаешь?
Ставя кастрюльку на примус, Марата подумала: «Впервые контрреволюционный элемент - в нашей кухне». Потом поправила себя: «Нет, был ведь ещё Леонид Михайлович!».
Ей не хватало наглости прямо сейчас
раскричаться и выгнать Зину. Беседовать с ней, словно ничего и не случилось, - тоже не престало. Поэтому Марата приняла решение слушать Зину, сидя к ней спиною и перебирая гречку.
- …Понимаю, вы подумали… Раз я скрывала, значит, мне есть, что скрывать! Но я… Я… Мараточка!
Услышав
жалобные всхлипывания, групорг и не подумала обернуться.
Всхлипывания стихли.
- …Я всегда, всей душой была за советскую власть! – продолжала Зина. - Я докажу это! Разве я плохо собирала макулатуру? Разве я не брала, не выполняла общественных обязанностей? Разве я хоть чем-то…
Вскинув голову, Марата посмотрела за окно и услыхала:
- Дайте мне какое угодно задание, чтобы я могла оправдаться! Любое! Я докажу! Скажи об этом всем ребятам! Слышишь? Что угодно! Только, пожалуйста… не выгоняйте… из комсомола…
- А ты думаешь, что достойна там быть? – спросила
Марата, резко обернувшись.
- Я готова снова заслужить. С нуля.
- С нуля? Из большого, большого минуса, Зина!
Гассельблат вытерла нос рукой, втянула сопли и сказала, что безоговорочно признаёт свою вину.
- Я всей душой коммунистка! – сказал она.
- Не верится, - ответила
Марата.
- Почему?
- Среда определяет сознание, как известно… Человек, воспитывавшийся до тринадцати лет контрреволюционным элементом, неизбежно несёт отпечаток дурного влияния! Твой обман – тому свидетельство!
- Но мой папа не был террорист!
- Не был? А кем же он был?
Лётчиком, погибшем в Финскую? Имей совесть, Зина!
- Он был честным человеком, коммунистом, вот кем!!!
Такой наглости нельзя было не поразиться.
Чтобы не выйти из себя, не раскричаться, не выглядеть базарной бабой, Марата перешла на твёрдый шёпот:
- Что же, ты хочешь сказать,
что его ложно осудили? Ты умней советского суда? Или, может, наша власть несправедливая? Может, ты хочешь другую власть?
Зина села и расплакалась.
- Ты меня не разжалобишь.
Вода на примусе закипела. Марата всыпала в неё крупу. «Наверно, обидно так – родиться дочкой шпиона», -
подумалось ей.
Зина Гассельблат вытерла слёзы, поглядела красными глазами на групорга и тихо произнесла:
- Пойми, Марата, не был он террористом, ну никак не мог быть… Не знаю, как так его осудили… В партии с семнадцатого года… Ведь он следователь был… Следователь при НКВД… Знаешь,
сколько он разоблачил врагов? А тут…
Мне так кажется. Много околосексуальных сокращений и жаргонных слов пришли в русских язык после перестройки. По крайней мере даже в 80-е гг такого слова ни разу не слышал. "В СССР секса нет" ;-)
Цитата: От пользователя: адйелА
2 Неправда
Читал, что в Германию до самого начала ВОВ везли никель и ряд другого сырья, необходимого для производства военной техники. Соответственно в СССР партия могла проповедовать только одно, что между Берлином и Москвой
прочный мир (уже додумываю). По словам моей бабушки, уж они-то тогда точно войны не ждали. Но Вы историк - Вам проще проверить, какая была тогда политинформация.
Мне так кажется. Много околосексуальных сокращений и жаргонных слов пришли в русских язык после перестройки. По крайней мере даже в 80-е гг такого слова ни разу не слышал. "В СССР секса нет"
Это не жаргонное сокращение
Это художественный термин, означающий обнажённую натуру.
По-французски "ню" - голый.
2. Многие наоборот пишут, что предчувствовали войну.
Не говорили о конкретно Германии, но воспитание было в том духе, что война скоро, весь мир против нас, и мы сами нападём.
Сейчас
читаю повесть из тех времён, там тоже это прослеживается. Автор жил, знает.
Ал, ты мастер деталей... Тоже интересовался бытом тех времен... М.б какой бабушке и не поглянется, найдет нестыковок несколько, но... Стиль.... Эт - респект!
Да не за що! Дух неукротимых комсомольцев передан вовсю...
Я тут 31.12 к ним попал...чуть не побили всем стадом...
Вот, делать нефиг в Новый Год свои газеты предлагать купить на площади?!!!
Я через плечо бросил: "Неактуально, отец...."
Тут они КАААААК ПРЫГНУТ!!!!!!!.....
Давай, артефакт подарю того времени... Я его лицом к стене в коридоре отвернул... Сталин... иконка самодельная...
Для вдохновения только....
1. Сомнительна возможность прерывания урока для выведения на чистую воду дочери врага народа. То есть не то, чтобы такое было невозможно, просто обычно была стандартная процедура- срочное внеклассное собрание с секретной повесткой дня для нагона страху.
2. Про "ню" как раз мне понравилось.
Если ранее описывался, например, момент, где ребят недавно водили в музей и объясняли, что такое "ню", то это хороший "крючок".
Сомнительна возможность прерывания урока для выведения на чистую воду дочери врага народа. То есть не то, чтобы такое было невозможно, просто обычно была стандартная процедура- срочное внеклассное собрание с секретной повесткой дня для нагона страху.
Следователь при НКВД… Знаешь, сколько он разоблачил врагов? А тут…
после этих строк сочувствия к героине заметно убавилось...
Цитата: От пользователя: адйелА
2. Многие наоборот пишут, что предчувствовали
войну.
Не говорили о конкретно Германии, но воспитание было в том духе, что война скоро, весь мир против нас, и мы сами нападём.
Малой кровью, на чужой земле... (с) - так и пели по радио. Конкретно о Германии говорили до 1939 года (Пакт о ненападении с секретными протоколами) , -
после этого стали избегать прямо говорить о Гитлере и нацистах.
Немножко офф-вопрос: а Вы подвели итоги опроса по номинациям, Алейда? Обещали вроде.
По сабжу: в принципе понравилось, но почему-то меня постоянно при чтении Ваших опусов преследует мысль: уже где-то читано, уже где-то видено... Ляпы по стилистике есть (об этом Вам надо постоянно
помнить - часто встречается в Вашем написанном, что бы это ни было), по временнЫм детялям - тоже, но это исправимо. Нужна работа вне текста - и будет вполне удобоваримо. А то, что смысловые блоки разделили при письме - очень хорошо :-)
Из рассказов некоторых моих родственников. В основном, это были показательные собрания, на которых ученик отказывался от своего родителя- предателя и клялся в верности Сталину и советскому народу.
Раскаявшегося поддерживали друзья и педагоги. Спектакль, естественно, готовился заранее. Одного ученика исключили из комсомола за сокрытие порочащих сведений о родственниках. После этого парень практически не имел шансов поступить в институт. Одну девочку распнули за сектантов-родителей. Она не была
пионеркой, педагоги знали о ее ситуации в семье и как бы не замечать и не давать повода для травли ее одноклассниками. Но случилась очередная компания борьбы с сектантством и пришлось собирать судилище. После этого девочку искренне травили недели две. Потом, правда, отстали. Бойкоты,
действительно, были очень популярным методом. Бойкотировали по разным поводам на уровне школы, класса, отряда, звена и просто группы товарищей.
А вообще на эту тему лучшее из написанного, пожалуй, "Завтра была война". Трудно сказать что-то новое... http://www.e1.ru/fun/photo/view_pic.php/p/8580dfa0...
Хотел
картинку соответствующую вставить, но она здесь только в виде линка. Интересно, как вы это делаете все?
Блин, лезут в глаза всякие мелочи и мешают воспринимать...
если у них класс, а не институтская группа, то почему - групорг? Или так было в 41 году - в классе не комсорг, а групорг?
Внимание! сейчас Вы не авторизованы и не можете подавать сообщения как зарегистрированный пользователь.
Чтобы авторизоваться, нажмите на эту ссылку (после авторизации вы вернетесь на
эту же страницу)
