Вспыхает небо, разбужая ветер
Проснувший гомон птичьих голосов.
Проклинывая все на белом свете
Я вновь бежу в нетоптанность лесов.
Шуршат зверушки, выбегнув навстречу,
Приветливыми лапками маша.
Я среди тут пробуду целый
вечер,
Бессмертные творения пеша.
Но выползя на миг из тины зыбкой,
Болотная зеленовая тварь,
Совает мне с заботливой улыбкой,
Большой орфографический словарь.
А вот еще одна пародия А. Иванова на кокого-то поэта В. Сидорова.
Вот
Сидоров:
Косматый облак надо мной кочует,
И ввысь уходят светлые стволы.
____
А вот Иванов на него:
В худой котомк поклав ржаное хлебо,
Я ухожу туда, где птичья звон.
И вижу над собою синий небо,
Косматый облак и высокий крон.
Я
дома здесь. Я здесь пришел не в гости.
Снимаю кепк, одетый набекрень.
Веселый птичк, помахивая хвостик,
Высвистывает мой стихотворень.
Зеленый травк ложится под ногами,
И сам к бумаге тянется рука.
И я шепчу дрожащие губами:
«Велик могучим русский
языка!»
Мир мужчины, предлагаемый издателями, уныл и прост: пустыня, а посередине — столб, который все время падает, хоть палочкой подпирай. Этот “мужчина” никогда не был мальчиком, ничего не складывал из кубиков, не листал книжек с картинками,
не писал стихов, в пионерлагере не рассказывал приятелям историй с привидениями. Никогда не плакал он над бренностью мира, — “маленький, горло в ангине”, — и папа соответственно не читал ему “вещего Олега”. Да и папы у него не было, и не надо теперь везти апельсины в больницу через весь город. Ни
сестер у него, ни братьев. И жениться надо было на сироте. И дети его — досадное следствие неправильного выбранного гондона. Странным образом в этом мире нет и женщины — есть лишь “партнерша” с “гениталиями”, как в зоопарке, мучимая ненормальным аппетитом к драгметаллам, словно старуха-процентщица.
Жизнь его — краткий миг от эрекции до эякуляции с бизнес-ланчем посередине, и прожить ее надо так, чтобы не прищемить, не отморозить и не обжечь головку члена. До пятидесяти лет этот кроманьонец только и делает, что “кончает”, после полтинника — кончается сам. На сцену выходит Немезида—аденома
простаты; тут ему, молодцу, и славу поют. Он выпадает со страниц журнала, из поля зрения, из жизни; как раз в тот момент, когда “здоровье” ему нужнее всего, — цирроз, катаракта, пародонтоз, варикоз, геморрой, — журнальные доброхоты прекращают дозволенные речи, заколачивают ларек и уходят. Читателя!
Советчика! Врача! — не-ет, дедусь. Протри “очки престижных марок”: кому ты нужен? Сдай часы от Картье и — на выход.
Н-да. пожалуй, что Татьяна Толстая хочет, как ее незабвенный предок встать на защиту морали, нравственностьи и простого человеческого счастья, а кАш ей в этом поможет. :-)
По поводу принтера.
Работает у нас одна дура, спит на ходу, но с апломбом..
Как-то раз, вижу, что заснула она над компом , а надо сказать, что работы у всех немеряно, и жопа в мыле у всех ,кроме неё..
Я ей говорю:"...а что, нечем заняться, кроме как кимарить за монитором?".
Эта идиотка отвечает"...а что мне делать, пока принтер работает?"
Заорал, конечно:".. меня не е... твой принтер.."
Таки она пошла пожаловалась боссу, что я её оскорбил...
Тот потребовал построчный перевод моей фразы, а затем я битый час объьяснял ему характер моих
сексуальных отношений с принтером...
Внимание! сейчас Вы не авторизованы и не можете подавать сообщения как зарегистрированный пользователь.
Чтобы авторизоваться, нажмите на эту ссылку (после авторизации вы вернетесь на
эту же страницу)
