Не в силах закончить труд про Эстонию, вспомнила одну замечательную личность, которую я знавала во времена ... ну, скажем, отдаленные. Не могу не поделиться, тем более, начиналось повествование как письмо одной даме из города Торонто. Поскольку форум обозначен как ""Культура, личность, общество ",
то здесь этой истории и место.
Однажды бабушка потрясла семью, заявив, что собирается взять в дом на постоянное проживание собачку. Потерявшаяся собачка уже довольно длительное время бегала по лютому морозу в нашем районе. Надо знать нашу бабушку, что бы оценить подобное
заявление - она на дух не переносит всякую живность. Никому из нас собака особенно не требовалась, каждый был занят своими делами – мама пыталась заработать деньги на содержание семьи, я училась в Университете, занималась спортом и подрабатывала, брат учился в школе, сама бабушка вела хозяйство и
успевала обихаживать небольшой сад, расположенный недалеко от дома. Тем не менее, не в силах отказаться увидеть столь уникальную личность (а эта собака должна была быть выдающейся личностью, что бы приглянуться такой железной леди как наша бабушка ), мы стали с интересом ждать пришествие.
И
вот вечером, когда вся семья была в сборе, бабушка торжественно представила нам черного пуделя, очень худого, грустного и основательно заросшего густой кудрявой шерстью. Я открыла рот. Вот это сюрприз – всегда считала пуделя бестолковой и бесполезной комнатной игрушкой, капризной и неинтересной в
общении. Как сложатся наши взаимоотношения?
Пуделек оказался малым – среднего размера между королевским большим и карликовым пуделем. Он зашел в дверь и скромно сел у порога, понурив голову. Длинные уши почти касались пола. На нас он не смотрел, и вся его поза была наполнена такой горечью
и покорностью судьбе, что наше шумное семейство притихло. Так мы и сидели некоторое время, разглядывая гостя. «Ну, иди сюда, - наконец не выдержала я ,- Иди, иди, не бойся!». Пудель поднял голову и застенчиво посмотрел на меня. Потом тихонько встал и сделал неуверенный шаг в мою сторону,.
Остановился, как будто раздумывая. Я подбодрила его еще раз, он снова двинулся ко мне. Так подбадривая и уговаривая, мне удалось подозвать его к себе. Я погладила свалявшуюся шерсть…
Мне быстро пришлось прервать знакомство, т.к. недоделанный конспект требовал моего присутствия за
письменным столом. Я ушла в свою комнату, оставив песика знакомиться с остальными членами нашего семейства. Законспектировав некоторую часть работы классика экономической теории, я вдруг обнаружила, что пуделек сидит на пороге моей комнаты, все такой же грустный, опустив уши долу. Я подозвала его,
он подошел уже более уверенно, сел около моего стула. Мокрый нос поддел мою руку, лежащую на колене, и кудлатая голова просунулась под ладонь. Я рассмеялась: «Ах ты, пес-барбос! Ласку любишь?». Я погладила собаку, показала место в коридоре для отдыха кудлатых и ушастых, где «барбос» и остался на
ночь.
Так в нашу семью пришел на постоянное место жительства обаятельный, проказливый, смышленый пес, который совершенно перевернул мое мнение о собаках пароды «пудель» и навсегда занял место в части моей памяти, отведенной для уважаемых мною особ отряда млекопитающих.
Воспитание
Первые дни он вел себя удивительно скромно. Однако, я. довольно быстро разглядела за внешним смирением и аристократическими манерами залихватский нрав кудрявого негодника. Воспитание он получил отменное, но его интеллигентность имела определенные границы. Мы определили пса
как «в меру интеллигентную собаку». Он четко знал правила собачьего приличия. Но если считал, что мы вели себя недостаточно внимательно по отношению к его лохматой персоне, соблюдать эти правила до конца он не собирался и находил способ заявить : «Уважаемые, я вел себя как подобает. Я целых 5
минут был культурной собакой. Я честно терпел нахальное поглощение сыра, сидя на приличном расстоянии от обеденного стола. Но сыр может кончиться! И раз у вас не хватило такта предложить мне кусочек, то пришлось напомнить вам о моем существовании!». Тогда он исполнял особенную «сырную» песнь почти
колоратурным сопрано – «А-ыыы-у, а-ыыы-у, а-ыыы-у!» и при этом лупил передней лапой по ноге поглотителя кисломолочного деликатеса.
С «технической» стороны пес был обучен превосходно. Он выполнял все команды, при этом быстро соображал и учился новому, был аккуратным и хорошо вел себя на
улице. Кроме того он имел потрясающе красивое сложение – длинные лапы и короткое компактное тельце, чем –то напоминая маленького оленя. Мы решили, что нам наверняка достался «выставочный экземпляр». Сам же пес сразу сообразил, что попал к совершеннейшим «чайникам» на предмет воспитания собак и
быстро стал отвоевывать право на сидение рядом с обеденным столом, лежание на диване вместе со смотрящими телевизор и сон в человеческой постели. Так как всем было вечно некогда и лень противостоять его запросам, то он очень быстро добился желаемого и блаженствовал по этому поводу.
Итак, нам предстал тихий, ненавязчивый песик. Встал вопрос, как назвать скромника. Мама считала, что пуделек со всеми его кудряшками похож на барашка. Мы заглянули в русско-английский словарь, и обнаружилось, что по-английски баран - «рэм», а
барашек – соответственно «рэми» .
«Какое мерзопакостное, благообразное имя. Рэ-э-э-э-ми, ах, Рэ-э-э-э-э-ми!», – заголосила я, намеренно вибрируя на звуке «е», подражая блеянию барана.
«Да, Рэми!- упиралась мама,- Ему это имя очень подходит! ».
Через некоторое время оказалось, что
мы очень ошиблись в оценке этого напористого, веселого и проказливого существа. Он быстро перестал стесняться, как только понял, что в новой трехкомнатной конуре его никто не обидит. Совершенно очевидно, что у проказника и сорванца не может быть блеющее имя Рэми. Я стала его звать Цуцик, это имя
подхватил мой младший брат. Мама упорно называла пса Рэми, а бабушка склонялась то к одному, то к другому имени. Окончательный вариант сложился сам собой, когда я пришла со студенческой вечеринки и, хотя внешне была совершенно трезвой, обдала маман таким букетом спиртных ароматов, что она, будучи
человеком почти непьющим, пришла в неописуемый ужас. Ко мне радостно бросился младший брат, который всегда был рад моему возвращению домой, рассчитывая как обычно поболтать перед сном о всякой всячине. «Не подходи к ней!»,- выкрикнула мама, желая наказать меня хотя бы тем, что любимый братишка
вернется к телевизору, а не будет вертеться в прихожей, как это мы всегда делали, встречая друг друга.
«Да, да, не подходи , деточка,- Цуца нехорошая, пьяная! »,- подхватила я, хватаясь за стенки, изображая из себя основательно подвыпившую особу. Наша чернявая собака высунула любопытный нос
из гостиной. «И-и-и ты не па-а-ад-ха-ди к пианой тете, Сссссу-ссссик - растягивая слова, заплетающимся языком обратилась я к пуделю. Мама, возмущенно фыркнув, удалилась к себе в комнату, а мы с братом, радостно захихикав, отправились к себе. Пудель увязался за нами. «Ну что, Сусик, ты, значит, с
нами, а не против нас ?»- спросила я. И с тех пор мы все, включая маман, называли пса только так. Это имя шло ему необычайно. Позже мы с братом решили, что несправедливо оставлять нашего кудрявого друга без фамилии и дали ему звучную и актуальную фамилию Мясоедов-Забойный. Так пес обзавелся именем
и фамилией, как и положено в меру интеллигентному существу.
Инстинкты
Сусик оказался необыкновенно компанейским существом. Он с удовольствием сопровождал нас на прогулках и в поездках. Его неуемное любопытство не давало ему покоя, заставляя бежать вслед за каждым членом
семьи, если тот направлялся в другую комнату, забираться с головой в оставленную у порога сумку, скулить от обиды у запертой двери ванной комнаты, где явно происходило что-то интересное, засовывать нос в коварно оставленный нами пакет с мукой и потом долго чихать и фыркать.
Мы с братом
частенько подшучивали над «любопытным носом» резко вставая с дивана и направляясь в кухню с заговорческим видом. Уютно дремавший на своей подстилке Сусик (он отвоевал право жить в гостиной, откуда легче всего было следить за всем нашим семейством ) срывался вслед за нами, прибегал на кухню и крутил
носом из стороны в сторону, стараясь не пропустить то интересное, ради чего мы оставили телевизор. Но разобравшись, что над ним посмеялись, разворачивался и брел обратно на свое место. Я прочитала где-то, что пудели сначала использовались как пастушьи собаки и лишь позднее за смышленость их стали
брать в бродячие цирки для исполнения сложных трюков . Пастуший инстинкт у Суськи был развит неимоверно. Лучше всего он себя чувствовал, когда семья собиралась в гостиной у телевизора. Тогда он дремал в своем уголке или подбирался к кому-нибудь поближе и просовывал морду под ладонь, чтобы его
погладили. Как только кто-то вставал и уходил в другую комнату, Сусик вскакивал и провожал его до места назначения, смотрел, чем займется дезертир и только после этого возвращался в гостиную, изредка все же отлучаясь проверить ушедшего. Самый кошмар для собаки начинался тогда, когда все мы
разбредались по комнатам. Для него сущим наказанием было постоянно обходить квартиру и проверять, все ли на месте. Но не совершать эти обходы он не мог, т.к. добровольно взвалил на себя обязанность охранять наше нерадивое стадо.
Интонации
Сусик объездил со мной все
близлежащие водоемы, куда я отправлялась загорать, купаться и заодно готовиться к летним сессиям. В один из жарких деньков он отдыхал со мной на Балтыме. Я тщетно пыталась заманить его в воду. Оставив эти попытки, я поплыла на середину озера, а он бежал параллельно моему движению по пирсу, и когда
пирс кончился, стал истерично лаять мне вслед.
Только тем, у кого нет собаки кажется, будто собачий лай одинаков во всех ситуациях. Этот способ выражения собачьих эмоций имеет чуть ли не то же количество оттенков, какое использовал бы человек, располагая для общения всего лишь одной фразой.
Представьте себе, что в вашем лексиконе имеется единственное выражение - «ну и ну». И попытайтесь выразить посредством его гнев, радость, удивление, возмущение и т.д. Очевидно, что в ход пойдут интонация, тембр голоса, громкость… . Вот и собачье «гав-гав» каждый раз звучит по-разному. Поэтому,
применяя эпитеты по отношению к собачьему лаю, я делаю это не для красного словца.
Оставшись за моей спиной, Сусик буквально вопил мне вслед : «Дура! Дура! Куда поперлась?! Я же здесь!!! Один!!! А если с тобой что-нибудь случится, что же будет со мной?!!!!». Пес, обретя новую семью, отчаянно
боялся потеряться, никогда не удирал, гулял только в поле видимости и постоянно подбегал проверить, на месте ли новые хозяева. Он «вопил» так эмоционально, что народ начал смеяться.
Я вернулась и решила научить плавать паникера. Взяла его подмышки, отнесла недалеко от берега и отпустила.
Сусик встал на задние лапы и вышел из воды. Народ покатился от смеха. Я взяла его снова и опять занесла в воду. Ему опять хватило роста выйти из озера пешком. Народ уже откровенно потешался. Подходили новые люди посмотреть, что за потеха. Упорства мне было не занимать. Я отнесла собаку подальше от
берега. Сусик замолотил передними лапами по воде перед своей мордой, не меняя вертикального положения добрался до места, где его задние лапы коснулись дна, встал на них и в очередной раз вышел на своих двоих на берег. И там разразился таким возмущенным лаем, что весь пляж заржал в голос, а мне
пришлось отступиться и долго уговаривать обиженную собаку подойти ко мне для примирения.
В его репертуаре был так же «грозный клич», который звучал так потешно, что мы просто обожали его доводить до этой стадии гнева. На самом деле Сусик не гневался и даже не раздражался. Просто он этого не
умел. Но однажды мне взбрело в голову посмотреть на разгневанного пуделя. Я стала его всячески донимать. Чего только с ним не проделывала! Он всячески старался сбежать и не понимал, зачем мне все это надо. Тогда я сделала такое, от чего по моему мнению любая собака должна была зарычать и вцепиться в
мою руку зубами – я схватила его за длинный «бритый клюв», зажав обе челюсти и стала водить кудрявую голову из стороны в сторону. Сусик кое как выдернул морду из моего кулака, и сообразив, что мне надо зачем-то посмотреть на него рычащего, приподнял верхнюю губу, показал маленькие передние зубки и
сварливо сказал : «Нга-нга-нга!». После чего удрал на кухню под стол.
Аппетит
Не то что бы Сусик страдал гипертрофированным аппетитом. Он ел не больше, чем любая другая собака его размеров. Но свойство его натуры было таково, что он не мог спокойно смотреть, как кто-то
из нас ест. Пес почему-то решил, что все, что мы едим является вкусным окончательно и бесповоротно . Поэтому, когда мы с братом лакомились клубникой или китайской вишней в нашем саду, объяснять чернявому, что собаки ягоды не едят, было бесполезно. Он ходил вокруг нас, заглядывал через плечо,
подлезал своим мокрым носом под руку, пытаясь разгадать, что мы едим, и откуда это берется. Однажды я ради смеха показала ему как можно есть ртом китайскую вишню с куста. Он объел ее всю в пределах своего роста. Хорошо еще, что я не надоумила его как есть клубнику. Когда мама, взобравшись на
лестницу, собирала вишни, он сидел под деревом и ловил на лету ягоды, которые она роняла.
Дома Сусик любил сыр. Это была страстная любовь с каким-то надрывом. Полустертые воспоминания о правилах поведения собак за столом, вернее, у стола, не позволяли ему сразу броситься к поглотителю
драгоценного продукта. Он садился на приличном расстоянии и тоскливо смотрел, как сыр исчезает во рту у завтракающего. Постепенно нервы у собаки начинали сдавать, и он потихоньку перемещался поближе к едоку. Конечно же, жестокосердные домочацы изо всех сил делали вид, что не замечают страданий.
Сусик начинал , переминаться с лапы на лапу, при чем делал это передними лапами, продолжая сидеть на задних и, пардон, на попе. Когда последняя капля собачьего терпения иссякала, он подлетал к столу и заливался , как я уже писала выше, потрясающей песней, где смешивались обида, возмущение и
категорическое требование. Безусловно, свой кусочек сыра он получал.
Сусик был гедонистом до мозга своих собачьих костей. Он любил комфорт. С первых дней пес начал аккуратно, но настойчиво продвигаться к заветной цели – спать на человеческой кровати. Ему не позволяли, увещевали, ругали… Все напрасно. В конце
концов он отвоевал право спать со всеми членами семьи кроме меня.
Меньше всего он церемонился с мамой. Когда мама отправлялась спать, Сусик вспрыгивал к ней на софу и аккуратно и очень даже компактно ложился у нее в ногах поближе к стене. Постепенно он вытягивался, расправлял лапы, упираясь
ими в стену, а спиной в маму. Мама подвигалась. Сусик напирал еще… В результате маман спала свернувшись калачиком на подушке, а пес – раскинувшись на всей остальной спальной площади. С братом такой номер проделать было нельзя, и кудлатому приходилось ограничиваться сном в ногах, свернувшись
калачиком. С бабушкой он тоже нашел способ совместного сна. И только со мной у него не получалось наладить контакт. Чего только не проделывал пес! Он приходил заранее и старался казаться незаметным в уголке моей кровати. Он преданно сидел рядом со мной, пока я читала перед сном, рассчитывая этим
заслужить приглашение на комфортное размещение. Он, будучи изгнанным из вожделенной комнаты, долго скулил за дверями в надежде на изменение приговора. Он даже научился лапой открывать тяжелые двустворчатые двери, какие еще существуют в старых полнометражных квартирах, и приходил ночью, когда я уже
спала. Сусик тихонько подходил к моей кровати, выжидал некоторое время и аккуратно ставил одну лапу на край. Выждав еще немного и убедившись, что я «сплю», он ставил вторую лапу и опять ждал. Самое трудное было не «заржать», когда он зависал, стоя одной лапой на полу, а три других уже определив на
кровать. Потом он вспрыгивал на вожделенную койку, всем своим весом шлепался мне на ноги и замирал, что бы я не подумала, будто здесь кто-то есть…Я стала плотно закрывать двери. Никакие его усилия не могли смягчить мое сердце. Тогда Суська разработал хитроумный план.
Однажды, я устроилась
почитать в постели как это всегда делала перед сном, предварительно плотно закрыв двери. Книга оказалась интересной, и я зачиталась до 2 часов ночи. Вдруг в комнате прозвучал вздох. Я замерла от неожиданности . Далее раздался звук, какой издают во сне, если сладко спится, эдакое «му-у-у».
Поразмыслив, я решила, что под моей кроватью кое-кто заранее затаился, что бы оказаться внутри комнаты, раньше, чем двери будут закрыты, а когда я усну, выбраться из-под кровати и попытаться достичь своей великой цели. Но кто-то не рассчитывал на мое долгое бдение и сам заснул. А теперь вздохнул во
сне. «Вылезай!»,- грозно сказала я. Ответом мне была тишина. «Вылезай, я кому сказала!». Под кроватью произошло неуверенное движение. «Суська, лучше вылезай, а то надеру твою тощую попу !». Суська загромыхал костями (моя кровать была достаточно низкой, а размеры собаки нельзя было считать
маленькими) и почти ползком выбрался на свет лампы. Он в очередной раз был изгнан. На его морде было написано разочарование, но не покорность.
И он взял свое! Когда я уехала на сборы, бабушка постоянно находила мою постель разобранной. «Ничего не понимаю, Цуца. Прихожу к тебе в комнату, а
одеяло откинуто и подушка примята, а я только утром все поправила. Я снова все поправлю, а потом опять беспорядок нахожу. Твой брат не признается »,- рассказывала бабушка. И вот однажды, она вернулась из магазина, и разгадала загадку расправленной кровати: один лохматый «товарищ» очень крепко
заснул и был обнаружен под моим одеялом, мордой на моей подушке, сладко спящим.
Конец
Сусик прожил с нами 7 лет. Он до самой старости был веселым и добродушным существом. Конечно, в преклонные годы, он уже не мог так здорово прыгать , когда его морда устремлялась
вверх за мячом, передние лапы летели влево, задние - вправо, а уши разлетались в разные стороны… Он тяжело заболел, сказалась та лютая зима, когда ему бездомному пришлось бегать по морозу. Сколько? Никто не знает, можно лишь догадываться, что долго, потому что к нам он пришел заросший и очень худой.
Сусик как-то быстро одряхлел, и видно было, что он страдает. Мня не был в доме, когда он стал непривычно громко жалобно скулить. Ему уже не помогали лекарства. Он проплакал всю ночь, и всю ночь мама просидела с ним, боясь принять решение. Утром она позвонила мне. Я заревела и заорала на нее, как
она могла его столько мучить … Врач был вызван. Он сделал укол, Суськи не стало.
Да нет, ничего не испортили. Чувтвуется труд, нелегкий литературный труд, будь он трижды проклят. Тяжеловато, как всё, что принято называть правдой. Кажется было б лучше, если некоторые главы поменять местами , последнюю овязательно в начало.
В целом неплохо, главное может быть достоинство,
не скрываемая авторская неудовлетворенность. Можно поздравить.
Цитата: каждый был занят своими делами – мама пыталась заработать деньги на содержание семьи, я училась в Университете, занималась спортом и подрабатывала, брат учился в школе, сама бабушка вела хозяйство и успевала обихаживать небольшой сад
Мари
Не могу обещать... Я уже самонадеянно наобещала, в результате - пепел Эстонии стучит в Маркино сердце. А у меня цейт-нот ...
Вот в лесах есть время на мЭмуары
Внимание! сейчас Вы не авторизованы и не можете подавать сообщения как зарегистрированный пользователь.
Чтобы авторизоваться, нажмите на эту ссылку (после авторизации вы вернетесь на
эту же страницу)
