Я не раз выставляла своё "творчество" на суд форумчан, с разным успехом, чаще конечно получала "по шляпе", но при этом с признательностью и за подобную реакцию. Ибо "всё что нас не губит, делает нас сильнее" :-)
Дело вот в чём - имеется начало произведения, которое требует "волшебного
пенделя" либо для развития, либо для топки камина, в связи с чем буду признательна за любую критику - "автор выпей йаду" тоже принимается :-)
По примеру предыдущих коллег по цеху (Кэпа и Натуси) постить текст буду отрывками.
В тексте присутствует ненормативная лексика (умеренная).
Не стесняйтесь...
Любовь – как пулевое ранение.
Девять граммов свинца и вчерашняя размеренная жизнь катится ко всем чертям.
Исход предрешён. Но завтрашний восход солнца зависит от единственной пули в барабане твоего револьвера.
*
Небольшой аэродром с металлической
сеткой взлётной полосы поросшей травой. Нечасто в нынешнее время натруженную взлётку баловали разбегом маленьких самолётных колёс. Некогда популярное в среде экстремалов место всё реже радовало глаз белыми куполками парашютов, превратившись в новомодное пристанище байкеров с их блестяще вонючими
агрегатами, стоимостью в старый кукурузник.
Сами же списанные «Анки» ржавели по-соседству с миниатюрными самолётами новоявленных олигархов. Кавалькада пёстрых ласточек радовала взгляды автолюбителей, проезжающих по отдалённому шоссе, но в небе симпатичные птицы показывались редко. Сегодняшний
день стал исключением.
Ника прислушалась к рокоту самолётных двигателей. Кукурузник набирал обороты, прогревая холодное застоявшееся железо. Неровный гул приближающейся беды.
Тупая боль заворочалась в области сердца, словно клубок шипящих змей, обволакивая сознание и унося в тот роковой
день, перевернувший всю её жизнь.
*
Взлётная площадка небольшого аэродрома практически пустовала, лишь парочка неказистых вертолётов, да вопящий кукурузник, нехотя прогревающий мотор для полёта, разнообразили пейзаж заросшего травой взлётного поля.
Желающих попасть на эту
скромную птичку и улететь первым рейсом – было больше обычного. Рыбакам не терпелось оказаться там, на реке, подальше от душного пыльного города, с его высоченными дымящими трубами, выхлопными газами автомобилей и ворчливыми надоедливыми жёнами.
Рыбалка.
Это слово слетало с губ с такой
нежностью, с придыханием и причмокиванием, так трепетно и нетерпеливо, как не говорят даже о самых сладких любовных похождениях. Мужики, разложив свои баулы на травке, развалились здесь же и поднимали первые тосты за скорый взлёт.
- Если нам повезёт улететь первым рейсом, клянусь – брошу
курить! На время рыбалки.
- Да, народа сегодня многовато, а птичка одна.
Мужики недружелюбно поглядывали на соседние компании, прикидывая свои шансы. Кукурузник мог взять человек десять – одиннадцать, плюс поклажу, да так, чтобы общий вес не зашкаливал, иначе придётся что-то из барахла
оставлять на Земле.
- О! Лёха, если перегруз будет, мы вас с Никой здесь и кинем! Какая вам разница, где любовь крутить? – гоготнул здоровый детина, косясь на единственную женщину на аэродроме. – Палаточку здесь разложите и нормалёк.
- Пошёл ты! Вы без нас ваще не взлетите! Коляныч
птичку без меня не поднимет, - Лёха бросил взгляд на кукурузник и сильнее прижал Нику к себе.
Мужчины разглядывали девушку, слегка завидуя Лёхе – надо же, такую красавицу отхватил на целых четыре дня. И для жены оправданий на эти ночки искать не пришлось – на рыбалке же, откуда там
бабы? Вот молодца!
- Ника! Ну ладно Лёха, с ним понятно всё, а ты-то как надумала лететь хрен знает куда с этим придурком? У вас любовь что ли?
- Всё может быть, - не растерялась она. – А потом, разве женщина на реке – это такой уж нонсенс?
- Нет, ну бывали конечно случаи, -
заулыбался Андрюха, - но не в тех местах, куда мы летим. Там же глухомань, тайга, медведи ходят.
- Значит придётся знакомиться с медведями, - улыбнулась в ответ Ника.
- Так ты Лёху сколько знаешь?
- Чего ты пристал к ней?! Какая разница сколько? Далеко не каждая через месяц
знакомства решится на реку ехать, а она смогла! Это же кайф какой, романтика!
Он повернулся к ней и чмокнул в щёку. Запах перегара и двухдневная щетина неприятно кольнули, но она постаралась отмахнуться от этого, вспоминая предысторию поездки.
*
Всыпать бы хорошенько
тому, кто придумал фразу – «Клин клином выбивают». Женщина до подобного самостоятельно бы не додумалась, а значит, кому-то было чертовски выгодно облапошить и подмять под себя тонко организованную и несчастную женскую братию. Иначе чего бы ради женщины бросались из одного любовного омута в
другой?
Ника осматривала руины своих прошлых отношений. Картина неприятная. Четырёхлетний любовный марафон оказался для неё провальным, и высшая ступенька пьедестала, в лице бывшего возлюбленного, досталась более пронырливой, молодой, улыбчивой блондинке.
Желание перебить посуду, облить
кислотой смазливую мордашку предателя и взорвать его любимое авто или, по крайней мере, рассыпать на его пути тонну гвоздей, постепенно трансформировалось в необходимость влюбиться заново, - до звёздочек в глазах, до бессонных ночей и душераздирающих стихов.
Томиться в ожидании
очередного принца пришлось недолго. Покопавшись в залежах фотографий, Ника выбрала самые – самые, приукрасила остаток белого пространства тонко скроенным текстом и поместила анкету на сайте знакомств.
Желающих поближе познакомиться с миловидной, хрупкой, к тому же зеленоглазой брюнеткой,
улыбающейся со снимков, оказалось предостаточно.
Волна встреч, знакомств шумно покатилась к безлюдному пляжу, разбиваясь о прибрежные волнорезы разума. Остановиться на каком-либо из претендентов и углубиться в отношения желания не возникало. Тотальный примитив с редкими встречами, неуместными
звонками, ревнивыми жёнами и съёмными квартирками посмеивался над её надеждой найти даже не принца, а хотя бы мало-мальски похожую на него персону. Безрезультатно. Дальнейшие свидания, как противозачаточные таблетки для жены капитана дальнего плавания, казались бессмысленными.
- Ника!
Твой бывший с новой пассией заявление в загс подал, представляешь?!
Вести в обширном кругу общих знакомых разлетались мгновенно, но именно эта новость в последнюю очередь докатилась до Ники.
- Дней десять назад. Мы не знали как сказать тебе, - потупила глаза подруга.
Ника замерла с
широко открытыми глазами. Тело словно обожгло нечаянной вспышкой, и даже лёгкое дуновение ветра причиняло невыносимую боль.
«Дорогая, ты непременно должна родить мне сына!»
«А если родится девочка?»
«Я всё равно буду безумно счастлив!»
Бежать, куда угодно, с кем
угодно. Бежать и забыться. Броситься в объятия первого встречного и вырвать из жизни Его, словно белый тетрадный лист, изгаженный жирной чёрной кляксой.
В этот самый момент и появился Лешка-Фишер.
- Вероника! А ты на кукурузнике летала когда-нибудь?
- Летала, лет в семь. Совсем
маленькой.
- А на рыбалке была?
- Вот чего не довелось, того не довелось.
- Полетишь со мной?
- Даже не спрашиваю когда и куда. Полечу!
Первое свидание повергло в шок исключительно Лёшку. В реальности Ника оказалась богиней, пред которой хотелось пасть на колени
и целовать её изящные ножки. Чёрные локоны волос ниспадали на плечи, завиваясь милыми кудряшками; обтягивающий розовый топ подчёркивал упругие округлости бюста, по оценкам Лёшки размера второго как минимум; загорелая кожа манила, играя и поблёскивая от уличной жары, а взгляд опускался всё ниже,
разглядывая стройные шоколадные ножки и округлости, обтянутые чёрной юбочкой.
Ника разглядывала обалдевшего Лёшку. В её зелёных глазах играли чёртики, и уголки губ чуть разъехались в снисходительной улыбке.
«Попал мальчик».
Он не произвёл на неё особого впечатления – обычный
трудяга с загрубевшими мозолистыми руками, размазанными чертами лица и скромными внешними данными. И одет так себе – старенький костюм десятилетней выдержки, доставаемый из шкафа в экстренных случаях, белая рубашка и дешёвые чёрные туфли, наверняка приобретённые на блошином рынке или в комиссионке.
Приехал на изъезженной в драбадан Ниве. Рыбак.
«Библиотекарш бы тебе очаровывать из глубокой провинции» - усмехнулась про себя Ника. – «Хотя, это только плюс. По крайней мере, лапшу стряхивать не придётся килограммами».
Весь последующий месяц рыбачек увивался вокруг неё, осыпал SMS-ками
в рабочее время, цветами в нерабочее и этим бы не ограничился. Ника напротив не спешила, считая, что разделить с мужчиной постель – всегда успеется, куда приятнее немного подинамить мальчика, довести до нужной стадии кипения и уже затем, собрав приторно сладкие пенки, утонуть в бушующем
водовороте.
Скромное здание с облезло-зелёными стенами холла, несколько жёстких кресел вдоль периметра, окошко кассы и громоздкие ржавые весы, заваленные рюкзаками, палатками, кастрюльками и котелками, футлярами спиннингов, тюками с резиновыми лодками и новеньким японским мотором. Баба в
фиолетовом одеянии поглядывала на стрелку весов, делая пометки в своём блокноте. Царственный поворот головы, ленивые жесты, горласто надменный голос. В этой вотчине высшей инстанцией был не Господь Бог, а она, тучная деревенская женщина, росчерком пера отсылающая либо в небо, либо к чёртовой
бабушке.
- Так. И о чём разговаривать? Перевес почти двести кило! Убирайте лишнее.
- Петровна! Да что тут лишнее? Ты глянь – ничегошеньки!
- Ты мне поговори! Сказано скидывай!
Мужики засуетились, решая что оставить на Земле и без чего на реке можно обойтись.
-
Лёха! На хрена тебе двигатель? Вёсла есть и ладно. А там, в деревне у Серёги займёшь движок, если приспичит.
- Да вы чо, мужики! Новенький японский движок! Да он стоит как моя машина, его же сопрут если оставлю.
- Не ссы! Коляныч его припрячет в своей каморке. А то ведь и правда вас с
тёлочкой тута кинем.
- Суки. Так и знал! – Лёха нахмурился и, ворочая двигатель, стащил его с весов.
Сбросить пришлось мешок картошки, припасённый для таёжной стоянки и кое-что по мелочи.
- Лучше бы этот ящичек здесь оставили, - с ухмылкой сказала баба.
- Петровна! Водка на
рыбалке – это святое! Тут ты нам не советчик. Всего-то двадцать литров – по два на нос.
Баба хмыкнула и, дав добро на погрузку в лайнер, скрылась за дверьми кассы.
Мужики ловко загружали вещи в кукурузник, распределяя вес по каким-то особым правилам. Носовая часть оказалась
заваленной тюками с палатками, лодками и прочей тяжестью, а хвост практически пустовал.
- Так положено, - объяснял Лёха. – Попка у птички должна быть лёгкой, взлетать проще. Ты садись вот здесь, у иллюминатора. Будет на что посмотреть!
Она огляделась. Никаких кресел с удобными
спинками, привязных ремней и привычной самолётной атрибутики. Две скамьи вдоль борта и скобы для рук над головой, чтобы удерживать себя и не скользить пятой точкой по гладкому сиденью.
«Обалденно. Надеюсь, с вестибулярным аппаратом у меня всё в порядке», - подумала Ника и нащупала в кармане
пакетик, сунутый предусмотрительным Лёшкой. Предусмотрительность эта касалась не столько пакетика, сколько его бывшего содержимого.
- Ты как, воздушные ямы переносишь? – спросил Лёшка.
Она пожала плечами.
- Понятно… Щас, чо-нить придумаем. Если станет плохо, пакетик нужен, чтобы
салон не заблевать.
«Ужас какой».
Он дотянулся до своего баула, немного покопался и достал полиэтиленовый пакет с пёстрым содержимым. Квадратики с плотно скрученными резиновыми изделиями красноречиво поблёскивали.
«На развес покупал, что ли? Весёлая рыбалка намечается, ничего не
скажешь» - озадаченно улыбнулась она.
Лёшка смутился, на какой-то миг залился краской, скоренько пересыпал презервативы в карман рюкзака и отдал мешочек Нике.
- Вот, держи под рукой.
«Красиво звучит – под рукой».
Самолёт дёрнулся, рванул по неровной дорожке и нехотя
поднялся в воздух. Гул захватил всё пространство маленького салона, заставляя пассажиров морщиться и прижимать ладони к ушам. Земля в иллюминаторе отдалялась, топорщась верхушками сосен и превращаясь в подобие контурной карты. Внизу проплывали квадраты жилых территорий, разбитые на правильные фигуры
тонкими ниточками дорог, неровные очертания парковых зон, переходящих в ржаво – зелёные просторы тайги с голубыми глазками крохотных озёр, изгибы рек с чёрными кочками прибрежных хуторов.
Не единожды Ника наблюдала Землю с высоты, но виды из окна шикарного лайнера шли в разрез с сегодняшними.
Большие птицы, вроде Ил-86, стремились к заоблачным высотам и, едва ощутив вкус полёта, взмывали подальше от Земли, туда, где кучевые облака, словно воздушный белковый крем, можно есть ложками. Всё это притягивало взгляды лишь несколько первых минут, затем бесконечные белые кудряшки вызывали зевоту,
и внимание переключалось на симпатичных стюардов и стюардесс, говорливых пассажиров и блеск журнального глянца. Сейчас же панорама за стеклом завладела взглядами, заставляя заворожено поглощать каждую излучину на раскинувшихся просторах.
Едва кукурузник стабилизировался в воздушном коридоре,
народ в салоне ожил, расслабился, отцепив наконец руки от поручней.
- Мужики! Может намахнём по одной?
- Точно. За удачный взлёт!
- Пацаны! Если эта птичка ещё и сядет, можно считать нам крупно повезло. У него при взлёте болты из-под крыла сыпались! Я думал всё, на х**,
хана!
- Да. Недолго ему летать осталось. Наливай, Андрюха!
Граненый стакан с прозрачной жидкостью кочевал по кругу. Мужики залпом глушили его содержимое и наливали заново для следующего участника.
- Нет, ребята, я не буду, - заартачилась Ника.
- Так не пойдёт. Традиции
нарушать нельзя, иначе от следующего полёта добра не жди. Пей!
Ника приняла из рук стакан и обречённо глянула на содержимое.
«После такой дозы я лягу…»
- Залпом, красавица, залпом!
«Господи, как это вообще можно пить? Каким на фиг залпом…»
- Фу, мерзость какая… -
она опустошила стакан попытки с третьей и прикрыла ладонью рот.
Мужики дружно заржали, с любопытством наблюдая за этим представлением.
- В лесу без водочки, красавица, делать нечего. Выживают только проспиртованные.
- На вот, зажуй, - протянули бутерброд.
Спустя
несколько минут её тело обмякло, и жизнь его потекла по каким-то своим, неподвластным разуму, законам. Сознание затуманилось, и улавливать смысл разговоров казалось бесполезным – долетали отдельные обрывки фраз и громкий мужицкий смех, не более. Выйти из «режима ожидания» удалось лишь при заходе на
посадку.
Самолёт изрядно потряхивало. Внутренности то и дело подпирали к горлу, благо желудок был практически пустым, и все каверзные попытки докопаться до его содержимого ни к чему не привели. Земля стремительно приближалась и вскоре колёса, сцепившись с твёрдой поверхностью, понесли самолёт
по ухабистой сетке взлётной полосы.
- Ура! Ура! Ура!
- Боже. Чего так орать? – вздрогнула Ника.
Очередная рыбацкая фишка. Кто-то плюёт через левое плечо, завидев чёрную кошку, или стучит по дереву из суеверия, а здесь свои заморочки – непременное троекратное «ура» при удачном
приземлении.
Лёшка открыл люк, спрыгнул наземь и подал руку Веронике.
«Чудны твои дела, Господи! Чтобы яростно полюбить твёрдую почву под ногами, нужно всего ничего – полетать на кукурузнике».
Ника покачивалась, стараясь для равновесия сосредоточиться на чернеющих неподалёку
домиках. Что-то во всём этом казалось неправильным и нереальным. Жизнью в этой округе даже не пахло. Ни тебе встречающих, бегущих навстречу, ни штатных оповещений вроде «Совершил посадку рейс такой-то», ни юрких тех.машин, окружающих самолёт. Тишина. И запах. Запах скошенной травы, дымка от
догорающих в печи дров и густой влажный хмель текущей неподалёку реки.
Из единственного новенького здания, ещё не пропитавшегося дымом, влагой дождей, радующего взгляд свеженьким деревянным фасадом, вышла женщина. При ближайшем рассмотрении она оказалась вполне привлекательной, вовсе не
похожей на закоренелых деревенских баб. Русые волосы, забранные в пучок, спокойные черты лица, чуть припудренные и приукрашенные косметикой, белая блуза с кружевной оторочкой, да коричневая юбка ниже колена.
- Ивановна, здорово!
Та кивнула, оглядывая компанию. Мужики активно разгружали
самолёт.
- Лёха, ты надолго свою гвардию привёз? – спросила она.
- Планируем на четвёртый день улететь, в воскресенье с утра.
- Поняла. Вам придётся задаток оставить, а то там ещё бригада по реке ходит, вдруг тоже надумают этим рейсом лететь.
- Понял. Щас сделаем.
- А
девку-то зачем с собой привезли?
- Так это… Жена моя. Привязалась – «Хочу на рыбалку» и всё тут. Пришлось брать.
- Ааа…, – ухмыльнулась женщина.
Не раз она наблюдала девочек на лётном поле, но не таких, как эта. Те, другие прилетали группами по спец заявке разгулявшихся рыбаков.
Приплывут мужики на лодке, сунут штуку за переговоры с «Землёй», а через пару часиков и девочки тут как тут - расфуфыренные смазливые куклы для известных дел. А к ночи обратно, уставшие, мятые и обкуренные какие-то. Как не знать об этом, коли единственная связь с «Землёй» только у неё, у Ивановны в
«аэропорту». А тут одна девчонка и девять мужиков. Она ещё раз смерила Нику взглядом и, перекинувшись с пилотом парой слов, ушла в свою избушку.
До берега реки оставалось каких-то двести метров, и для чего эти балбесы запрягли машину, старенький ЗИЛ, - непонятно. Загружали его барахлом дольше, чем своим бы ходом дошли. Мужчины, нелогичны в мелочах.
- Ника, не ворчи. Это традиции, а их нарушать не принято.
- А чего
случится-то? Ну, нарушите и что? Это же маразм какой-то, идти три шага, а вы как баре на лимузине в булочную.
Мужики дружно заржали.
- Девочка! Лёшенька же наверняка обрисовал тебе, в какой компании ты едешь. Тут голодранцев нет, директорат сплошь, да собственники компаний.
- Да,
наслышана.
Компания подобралась интересная. Из простых только Лёшка – менеджер невесть какой фирмы. Остальные восемь рыбаков в деловую элиту города не входили, но позиции занимали значимые и цену себе знали. Правда сейчас они больше походили на разбитную бригаду халтурщиков – одеты кто во что
горазд – рваные джинсы, прожжённые ни у одного костра, стоптанные кроссовки и затёртые защитные костюмы, чёрные шапочки. Лёгкая небритость лиц – возбраняется, понимаете ли, бриться перед рыбалкой, примета дурная. Ни за что не скажешь, что в обычной жизни эти красавцы рассекают на Мерседесах, тусят в
модных ночных клубах и разъезжают с семьями по всяким там Куршавелям.
Грузовик тащился по колдобинам деревенской дороги, осторожно, стараясь не растерять поклажу. Размытая дождями эта дорога наверняка превращалась в густое непролазное месиво и колеи, не успевая рубцеваться, тянулись рваными
шрамами через всю деревню.
- О! Шхуна ждёт нас у причала.
Лёшка привстал, выглядывая на пришвартованный катер.
- Мужики, таксу помните? Скидываемся по штуке.
«Ничего себе расценки. Сначала билеты на самолёт, теперь штуку на катер – лучше бы я аквариум купила с рыбками и
любовалась бы ими вместо завтрака, обеда и ужина».
- Ты, пацан, с девки то на фиг берёшь? – выпучил глаза Андрюха. – Она же с тобой!
Лёшка замялся. Видно было, что денег он пожалел, но оплошать перед мужиками – себе дороже.
- Да я по инерции.
Ника благодарно глянула на Андрея
и убрала свою тысячу обратно.
«Аквариум таки придётся купить».
Прижимистые мужчины – не самые завидные ухажёры. И дело вовсе не в суммах, которые он не готов на тебя тратить. Не тратит лишнего, значит в его долгосрочные планы ты не входишь. Четыре дня в одной постели и «пишите письма».
Большего она не ждала. Сама закружила эту карусель, прыгать поздно. Но на букет ромашек с соседней клумбы рассчитывать всё равно же хочется, или она не женщина?
«Нормальная женщина не попрётся в тайгу неизвестно с кем» - язвил внутренний голос. – «Ромашек не будет!»
С другой стороны,
чего она ожидала от этого мужчины? Быть рыбаком нынче – это почти моветон! Время такое, что ли. Хочешь самоутвердиться и приподняться в глазах окружающих, забудь о рыбалке и садись на байк или вставай на горные лыжи – тогда ты действительно крутой перец! Если намерен сделать карьеру – займись дзюдо
или теннисом. Лёшка же просиживал на реках большую часть жизни, напрочь забив на семью, на карьеру и прочие обязательства. Рыбалка поглотила его, выплюнув небольшой огрызочек мужской плоти, который иногда нуждался в ласке и нежности. Сегодня этот огрызочек она прикарманила себе, на время, хотя можно
было бы подобрать вариант и поинтереснее. Даже в здешней компании пятеро из девяти тянули на джек-пот.
Ника критически оглядывала мужчин, разгружающих машину. Лёшка рядом с ними безусловно проигрывал – щупленький какой-то, невыразительный. Ребята, напротив, о спортзалах явно не понаслышке
знают, да и выглядят благороднее и ухоженнее.
«Нда. Фортуна в момент ловли на живца явно отдыхала».
Барахло из машины быстро перекочевало на катер, который скорее смахивал на баржу. Этакое корытце с рубкой капитана, якорем на палубе и круговым ограждением по периметру. Десять
человек в полном обмундировании с лёгкостью разместились на палубе, особо друг другу не мешая. Вместимой оказалась посудина. Немного шумноватой, правда. А поскольку перекрикивать двигатель быстро надоело, народ замолк, наслаждаясь окружающими пейзажами.
Металлические поручни оказались не самым
удобным местом для посиделок, но она этого не замечала. Встречный ветер приятно щекотал лицо, играл волосами, то и дело из-под кормы долетали мелкие брызги разрезаемой водной глади. Тёмная дорожка реки разделяла берега надвое и текла, словно меж ладошками, бережно хранящими своё сокровище. Крутизна
берегов, заросших лесом до самой воды, отражалась в нетронутой глади так досконально, как ни в одном зеркале. Казалось, шагни на воду и окажешься в том самом лесу с колышущимися кронами сосен и синевой неба над головой. И лишь волны да рябь ветра нарушали водные пейзажи, затирая их чёрной краской
речных течений.
- Ты смотри, как она играет!
Лёшка во все глаза глядел на разбегающиеся по воде круги и всплески у берега.
- Серёга, может остановишь здесь? Мы малость покидаем.
И началось. Спиннинги появились ниоткуда. Замелькали блёсны, засвистела леска при бросках,
затрёкали катушечки. Бросок, ещё бросок. Теперь уследить кто, куда и сколько раз забросил казалось нереальным.
- Есть! Водит, сука, под самой лодкой! Мужики, подсачник!
У борта, туго натянув леску, билась длинноносая рыбина, гуляя с одной стороны в другую.
- Ааа! Уйдёт, мужики!
Подсачник!
Кто-то бросил спиннинг и беспомощно рылся в свалке сумок, палаток, пытаясь откопать нужную вещицу. Есть! Громадный сачок с мелкой чёрной сеткой и небольшой ручкой. Почти таким, только помельче в размерах, Ника в детстве ловила бабочек. Накроешь её, чертяку летучую, сетчатым
колпаком, а она трепещет под ним, стирая пыльцу с крыльев. Зазеваешься, не ухватишь – и полетела, высоко – высоко. Обидно.
А здесь такая красавица в воде круги нарезает. Подтянули чуть ближе к борту, подхватили подсачником снизу, трепыхается, бьётся, так сразу и не возьмёшь.
- Хороший
щукарь! А резвая скотина! Димон, глуши её.
Невысокий парень в защитном костюме подхватил весло и, чуть помешкав, хлобыстнул рыбину по голове. Та дёрнулась пару раз и притихла.
«Мама! Что они делают?!»
Ника в ужасе прижала ладони к лицу.
Профессиональная безжалостность.
Только человек, проделавший этот ритуал не один десяток раз, способен так холодно и вдохновенно убить живое, и не важно бабочку, щуку или двуногое существо.
Тут же вспомнилось, как подруга Ленка материла роддомовский персонал. Рожала она впервые и страха натерпелась ещё задолго до того, как.
Это естественно, любая мамочка через это прошла. У страха, как известно, глаза велики, но не доверять подруге оснований не было. Из её рассказа вытекало, что обычный роддом, это гестапо и попасть туда во второй раз может только мазахистка какая-нибудь. А хвалённая бесплатная медицина потому и
бесплатная, что работают там психи и садисты, которым в удовольствие истязать беременных женщин. Ежедневная рутина настолько затёрла их чувства, что крики, боль и прочие прелести родов не вызывали сочувствия.
- Прикинь, он мне говорит: «Чего ты, курица, орёшь?! В оперу собралась? Заткнись и не
голоси на весь коридор, голова от вас трещит». Таких ужастиков насмотрелась, что если и надумаю ещё рожать, то лучше уж денег заплачу за улыбки и сострадание.
Оставалось надеяться, что в нормальных, платных клиниках персонал хотя бы за деньги на это способен.
Баржа кочевала с места на место и вскоре на палубе образовалась россыпь из всевозможной рыбы. Ужин обещал быть шикарным, если вовремя удастся пристать к берегу и развести костёр. Почему вовремя? Да потому, что мужчины не сильно торопились пристать куда либо, им и здесь, на дрейфующей
барже было весьма и весьма неплохо. Водка есть, поклёвка тоже имеется, что ещё нужно?
Ника так не считала и в который раз убеждалась, что быть мужчиной – это куда выгоднее и удобнее. Даже с физиологической стороны. Нужно же было Всевышнему так поизмываться при создании женского тела и сделать
его таким неприспособленным к экстремальным условиям. Порыскав по катеру и не найдя нужного заведения, она чертыхнулась – ничего не оставалось делать, как терпеть. Не сверкать же голой попой принародно. Остаться незамеченной в таком виде не было ни единого шанса. Хотя мальчики наверняка были бы в
восторге. Интересно, отвлекло бы их это от рыбалки, или инстинкт добытчика подавляет мужское либидо? Ставить эксперименты Ника не стала.
Вечерело. Солнце медленно исчезало за частоколом прибрежных сосен, словно погружалось в холодную воду – неторопливо и аккуратно. Рыбаки немного притомились,
сбив охотку, и вглядывались в краюшки берегов. Место для лагеря не так просто найти. Крутые берега лишь изредка радовали проплешинами полянок, куда можно пристроить городок из четырёх палаток, но подобрать идеальное место всё равно не удавалось. Вязкий глинистый берег, казалось ступишь и уйдёшь в
серую жижу, только чвякнет над головой. А без воды делать нечего, ни тебе рыбу почистить, ни руки вымыть.
- Серый, давай дальше! Выше по реке старый лагерь должен быть, нам бы успеть туда дотемна, - крикнул Лёха капитану посудины.
Катер дёрнулся и, набирая обороты, устремился вперёд.
Ника стояла почти на самом носу катера, обхватив себя руками и щурясь от встречного ветра. Невыносимо хотелось пристать поскорее хоть к какой-нибудь кочке и бежать в лес, подальше от людских глаз, чтобы сделать своё маленькое дельце.
«Как же мало иногда нужно для счастья».
Думать
сейчас о чём-либо ином не было сил. Где-то позади, на пожухлой как осенние листья палубе, ещё билась в предсмертных конвульсиях рыба, жадно захватывая ртом прохладный вечерний воздух. Ещё немного и зашкварчит её пустая жизнь на чугунной решётке и, смешиваясь с чем-то горячительным, перегарным,
скрасит собою высокий градус рыбацкого ужина. Участь её теперь отчего-то не трогала, придавленная валуном собственных, таких близких желаний. Всё это напоминало всё тот же Ленкин роддом, безучастность врачей и чью-то далёкую отчуждённую боль.
- Замёрзла? – подошёл сзади Лёшка и обнял
её, запахивая полами своей куртки.
- Долго нам ещё?
- Минут десять – пятнадцать где-то. А там палаточку поставим, закидаем окуньков в печку, закоптим, навернём по рюмашечке, а потом уйдём в свой домик от пацанов подальше.
Что будет в палатке, Ника знала наперёд. И ни холодно от
этого было, ни жарко, как от искусственного камина. Сидишь перед ним, поглядывая на красоту, а тепла не чувствуешь. Никакого сравнения с потрескиванием настоящих дров, перегорающих в чёрно-алые мерцающие угольки, языками открытого пламени, охраняющего свои сокровища не хуже цепных псов, и тепла,
ласкающего окоченевшие пальцы. Всё это осталось позади, где-то там, далеко, на Большой земле, куда лететь, не долететь, ехать, не доехать, а самое главное, что всё это стало чужим и нежится сейчас в постели с молоденькой тупой блондинкой… И так от этого стало горько и так внезапно стал люб Лёшка,
пропахший рыбой как водяной, что мочи не было дождаться момента, когда можно будет обхватить его ногами, вжаться всем телом в его худосочность и кричать толи от наслаждения, толи от боли и жалости к себе.
Палаточный городок вырос в считанные минуты. Уж что – что, а домики мальчишки
строили лихо и самозабвенно. Наверняка мысли о доме, сыне и дереве покоя не дают даже в такой глухомани, вот и служат палаточки очередной репетицией грядущих действий.
Ряд чётко выверенных движений и четыре нейлоновых домика сосредоточились вокруг костра. Место хоженое, со следами былого
лагеря, испещренное не заросшими тропками, кольями с натянутой для чего-то верёвкой и чёрной воронкой кострища. Разглядеть округу за пределами территории мешали сгустившиеся сумерки, накрывшие лагерь плотной непроглядной пеленой. Да и до того ли было? Голод и прочие, вполне земные желания взяли
верх, и народ суетился вокруг улова.
- На фиг ты его чистишь? Окуня в чешуе коптят!
Лёшка засыпал печь опилками, заготовленными ещё дома для этих дел, разложил рыбу на решётках и закупорил всё это дымящее хозяйство, с довольной рожей вытирая руки о штаны.
- Через часок, мож чуть
раньше, можно пробу снимать.
- Уха раньше будет! Вы бы водовку остудили, пацаны! Холодная к ухе – оно лучше будет, - крикнул Андрей, закладывая щук в пасть огромного старого котла. – Димон! Хватит с луком мудохаться, давай его сюда.
Совсем скоро, под неотступным Андрюхиным дозором, уха
поспела, да такая, что от её аромата сводило нутро и народ, как сговорившись, потянулся к раздаче.
Звон ложек чередовался с тостами, глухим чоканьем одноразовых стаканов, молчаливым шелушением подкоптившихся окуней, сваленных тут же кучей посреди круга. Захорошели мальчики быстро и не столько
от выпитого, сколько от навалившейся под вечер усталости, сытной еды да убаюкивающего потрескивания костра. Так случается, когда насидишься в тесном пыльном городе, а выберешься к лесу, озеру и качает тебя во все стороны, как пьяного, то ли от переизбытка кислорода, то ли от самого духа навалившейся
свободы.
Насытившись и опустошив очередную бутылку, мальчики, кто послабее, стали расползаться по палаткам. Возле костра остались самые выносливые. Лёшка ёрзал рядом, прихватывал Нику то за талию, то чуть ниже. Ему явно не терпелось уединиться вдвоём прямо сейчас, не откладывая… Но пацаны, они
же не поймут. Ничего не оставалось делать, как уйти в палатку самой, мол, извините мальчики, но к разряду сов я не отношусь.
Едва Ника скрылась под брезентом, Лёшка встрепенулся:
- Мужики, нужно ложиться! Утром Серый к шести приплывёт. Не встанем.
- Не ссы, Лёха! Аа, ну я тебя
понимаю… - гоготнул Андрюха. – Иди, отпускаем.
Любовником рыбачек оказался так себешным. Может количество выпитого так пагубно отражается на мужской натуре, может ещё что, но такую скорость совокупления Ника видела раз в жизни – кролики в живом уголке при школе тряслись в обнимку с той
же скоростью, быстрее швейной машинки. Но даже ушастые уже давно бы выдохлись, а рыбачёк всё трудился и трудился, будто огонь добывал.
«Боже, это кончится когда-нибудь?!»
Попытки помочь ему встречными движениями не спасали. Слишком уж скользким оказался спальник, да и шуршал на всю
деревню.
«Какая сволочь додумалась сшить его из болоньи?»
Зато шуршание это вызвало бурный всплеск эмоций у костровых.
- Лёха! Давай, давай, наяривай! Впендюрь по-нашему!
То ли от подбадривания этого, то ли от испуга Лёха дёрнулся пару раз в конвульсиях и затих.
«Ну,
слава Богу!»
- Ты классная, - прозвучало минуты через три.
Что ему ответить? Конечно классная, кто бы спорил! Ты вот малость подкачал, так и хотелось ляпнуть, да Бог с ним, пусть живёт в неведении, а то ещё комплексовать начнёт.
- Ничего, если я пойду с мужиками ещё чуток посижу? А
то обидятся.
Странный какой. Только с бабы поднялся и бежать. Хотя… Второго такого секс-раунда сегодня не выдержать.
- Конечно иди.
У костра трое из «оставшихся в живых» играли в карты, периодически прикладываясь к бутылке и появление Лёхи вызвало бурную реакцию.
- О!
Возвращение блудного сына. Плесните ему, пацаны. За это надо выпить!
- На четверых играем!
И понеслась туса. В карточной терминологии Ника не особо разбиралась, а потому прислушиваться к разговору быстро наскучило, и навалилась дремота.
Снилось море. Вечерний пляж, звёздное небо и
лунная краюха, высвечивающая целующиеся парочки; шум прибоя, отчего-то вялый, больше похожий на редкие всплески крупной рыбы; песок, тёплый, обволакивающий тело мелкими шуршащими крупинками. Чьи-то объятья, сильные руки, скользящие по телу, больно сжимающие грудь; нетерпеливый натиск плоти. Песок,
кажется он везде и каждое движение вдавливает тебя в глубины насыпи, причиняя боль, словно наждачная бумага. И этот запах… Привычные южные вина оставляют иной букет после недавно выпитого, а этот… Она содрогнулась.
- Тихо, красавица. Ты моя сладкая.
- Отпусти!
Вырваться, скинуть с
себя груду навалившегося мужского мяса – сил маловато… Слишком, всё слишком.
- Отпусти, тварь! Лёшка!
- Тихо, будь хорошей девочкой. Проиграл тебя Лёшенька, в картишки проиграл.
- Жора прекрати!
Он не слышал её, внедряясь глубже и получая удовольствие от того, что ему
нечаянно досталось, наслаждался каждым рубчиком женской плоти, такой горячей и желанной. Эта девочка ему приглянулась сразу, ещё тогда, до самолёта в аэропорту. Ему всегда нравились такие вот резвые, темпераментные. Их всегда хотелось брать силой. Она, сучка, кусается, а ты пьёшь её до самого
донышка, как сейчас.
Жора затих внезапно, обмяк, и дышать стало совсем невмоготу. Душили и собственные слёзы и эта туша сверху и беспомощность, абсолютная беспомощность…
Кто она здесь? - Игрушка. Попавшая в историю по своей воле. Они сделают с ней всё, что захотят, и никто не остановит,
никто не спасёт. Вокруг ни души, река, тайга да болота, настолько непроходимые, что нет никакого смысла бежать.
Жора плюхнулся на соседний спальник, натянул на место штаны и громко крикнул:
- Васян, можешь вваливаться, я подержу, а то ты дохляк с ней не справишься.
- Нет! – билась
и кричала она, но мозолистая ладонь накрыла рот, заглушая возгласы.
Жора, Васян, Петруха. И снова по очереди… Ничего неисследованного в её теле не осталось, прошлись, как на тяжёлой технике.
Сколько прошло времени с тех пор, как они насытились и расползлись кто куда, Ника не
знала. Время превратилось в нечто несущественное, никчемное. Сквозь прозрачное окошко покосившейся палатки светила всё та же краюха луны и весело подмигивали звёздочки, совсем как прежде, словно и не были свидетелями недавнишней драмы… Она перевела холодный взгляд, блуждавший по небу, в окружающую
реальность. Спальник собрался в гармошку у изголовья, второй кублом валялся в ногах, там же торчали детали её собственного гардероба. Запах, приторный мерзкий запах и липкие пятна вокруг. Подкативший приступ тошноты силой вытолкнул из палатки.
Ну, если у Ивановны завалялся винчестер, то они вместе всех положат.Не зря же Ивановна здесь появляется. Причём непохожая на деревенских баб, значит, с историей.
Чтобы отыграть нудноватое начало, продолжение должно быть не в духе Ворошиловского стрелка, а в духе НикИта.
Чем более фантастичной будет месть, тем лучше. :-)
неплохо Нике побрести в тайгу, там встретить какую-нибудь типа Синильги , что-нибудь из ханты-манси, какие-нибудь древние культы, потом на мужиков этих проклятие наложить , побольше мистики.
Добавить уральского колорита в стиле Алексея Иванова.
но вариант с винчестером ивановны мне
больше по душе. Она ведь, Ивановна, сама в девичестве комсомольском была изнасилована вторым секретарём райкома....
думала тема про Литературную газету, давно не читала
___
читать некогда
но эта фраза
Цитата: От пользователя: milaя
подмять под себя тонко организованную и несчастную женскую братию
оно понятно, что сказать хотели
но
женская
и братия, специально?
и
"тонко организованная" применительно к множеству переходит с природы, натуры на устройство коллектива
Iван мож Вы в соавторы пойдёте? Мне Ваши идеи куда больше собственных нравятся ;-) Эт творении, было дело, заказывали... Да и слава Б что я его закинула несколько лет назад, с такой вот корявостью языка... Сама перечитываю и поражаюсь :-)
ЛМ-то, оказывается, литературовед......"из жизни охотоведов")))))
Скопирую на "бумажный носитель" и обязательно прочту......в более комфортных условиях......там, где, собственно, и общаюсь с высокой литературой.....
А вообще, по первым строкам уже даже и обложку представил :-)
Ну што за манера у наших форумских писателей - завлекут,раздразнят...только вчитаешься,только сживёшься с героями,а тут прилетает птица обломинго...:weep:
Вот нафик тогда книжки всякие читать,если предлагают самому додумывать концовку.Мне не интересно,что додумаю я,мне интересно как ситуацию
разрешит автор.
А девушку, конечно , жалко.И не дура она.Сколько раз вот так вот каждый наверняка оказывался в малознакомой компании,где знаешь одного-двух-трёх человек.Что,сразу же предполагать,что они отморозки?На лбу у них не написано.
Уходить надо этой девушке.Мужики уже грань
перешли и теперь до самого отъезда будут так же "развлекаться" с ней.Защиты у неё уже нет.
Собрать рюкзачок с продуктами,топорик в руки - и вдоль реки в известном направлении.За четыре дня всяко можно до лесного "аэродрома" дойти.
А обо всём остальном подумать потом.
Внимание! сейчас Вы не авторизованы и не можете подавать сообщения как зарегистрированный пользователь.
Чтобы авторизоваться, нажмите на эту ссылку (после авторизации вы вернетесь на
эту же страницу)
