«Сбросил 10 килограммов в ковидном костюме». Медики скорой — о безумных пациентах и смерти больных

В скорой помощи Екатеринбурга много молодых медиков. Они приходят, чтобы помогать людям, но за первые пару лет успевают разочароваться в пациентах. Медики признаются, что некоторые и месяца не выдерживают в каретах, доводят агрессивные больные, стресс, ежедневные смерти.

Мы попросили фельдшеров рассказать, каково это — работать на скорой, нарушать правила ради спасения жизни, помогать жертвам аварий и видеть смерть ежедневно. Приводим их истории от первого лица.

«Приходится нарушать правила»

— Привет, я Антон Остарков, работаю на скорой три года. Решил посвятить себя медицине еще в 10-м классе. В семье случилась трагедия, у бабушки была онкология, она умерла. Это сильно повлияло на меня, решил, что хочу помогать людям. Я поступил в университет, учился на врача, но в семье случилось еще одно происшествие, не мог продолжать учебу в вузе и пошел в колледж.

За три года работы я успел разочароваться в людях. Раньше я не встречался с агрессией, а теперь на каждой смене я вижу неадекватных пациентов. Люди очень часто неправильно объясняют состояние человека. Диспетчер заявки оценивает по типу срочности, от этого зависит, как быстро мы приедем. Иногда из-за этого не удается спасти человека.

В прошлом году был случай, когда нас вызвали в частную медклинику. Люди сообщили только, что человек задыхается. Диспетчер оценил на третью срочность, можно ехать без мигалок, не торопиться. Мы приехали быстро, за минут 15. Женщина лежала на полу, у нее обильно шла пена изо рта с кровью. Вокруг стояли плачущие родственники, местный хирург делал массаж сердца, стояли медсестры ничего не понимающие. Мы действовали по протоколу, провели непрямой массаж сердца, сделали искусственную вентиляцию легких. Но было уже поздно, ее было не спасти, ей нужна была реанимация. У пациентки был сильный отек легких из-за отрыва тромба. Это было очень страшно.

Однажды работали на вызове по стрельбе. На рынке выясняли отношения, и кто-то начал палить из травматического пистолета. В итоге один из пострадавших получил травму, терял кровь, упал в обморок. Мы приехали, и вся квартира была залита кровью, поставили капельницу, доставили в больницу. Для пациента всё закончилось хорошо.

Лучшее в нашей работе — чувство, что ты спас человека. Недавно мужчина порезал руку случайно, и у него фонтаном полилась кровь, видимо, повредил артерию. Мы приехали, он начал терять сознание. Мы привели мужчину в чувство, остановили кровотечение, привезли в больницу. После таких вызовов совсем нет усталости.

Иногда, чтобы помочь человеку, приходится нарушать правила и регламент. Был вызов: пожилая женщина дома упала, обильная рвота, встать не может. Предварительный диагноз — инсульт. У нее рвота, сильная слабость, головокружение, левые конечности хуже чувствовала. В таких случаях есть четыре часа, чтобы определить точный диагноз.

Мы повезли пациентку в 40-ю больницу. Врач пришел через 20 минут, а скорая должна доставить больного и через 10 минут уехать. Неврология была забита, медиков нет, нас отправили в КТ-центр, повезли, хотя мы обязаны были ехать уже на следующий вызов. Около часа ждали еще в КТ-центре, пока ее примут, врачам было плевать на нее.

В итоге инсульт не подтвердился, сказали везти в «двадцатку». В больнице выругались на нас, сказали, что пациентка может и дома лечиться.

Через неделю мы попали снова в 20-ю больницу. Родственница пациентки рассказала, что через два дня у женщины случился инсульт, но в клинике ей помогли. Родственница благодарила нас за спасение и за то, что возились с ней.

В моей семье гордятся тем, что я медик. К счастью, они не из тех, кто говорят: «Ой, у меня болит, посмотри». Родители не переживают за меня. В свободное от работы время я занимаюсь музыкой. Играю на гитаре в группе «Ферми».

«Сбросил 10 килограммов в ковидном костюме»

— Меня зовут Иван Горожанцев, я в профессии уже 15 лет, а в Екатеринбурге работаю с 2018 года. Я фельдшер в педиатрической бригаде, мы помогаем детям. Я решил стать медиком еще в восьмом классе, хотел помогать людям, и мои ожидания оправдались.

Я работаю с вызовами по детям, их основная особенность — тревожные родители. Чаще всего скорую вызывают детям без особого повода.

Молодые родители переживают за всё, мы относимся к этому с пониманием.

Этой весной самые тяжелые вызовы с аллергическими реакциями. Их стало очень много, всё резко зацвело, и дети стали задыхаться. У них начинается одышка, дети синеют, родители в панике. Но мы всех спасли, всё хорошо.

Меня иногда переводят на работу в ковидных бригадах. Здесь пациенты в основном пожилые, в тяжелом состоянии, с дыхательной недостаточностью. Заразиться я не боялся, но был страх принести вирус домой. В начале пандемии люди вызывали скорую из-за насморка и любых симптомов, вызовов было очень много, и из-за этого скорую помощь могли ждать часами.

Для меня самое сложное в работе с ковидом — это носить костюм в жару.

«Принимал роды в карете скорой»

— Я Борис Батраков, в скорой работаю шесть лет, из них два с половиной года — в Екатеринбурге. Я пошел учиться на медика, потому что просто хотел попробовать, подтолкнуло желание помогать.

Пациенты у нас самые разные: от младенцев до пожилых. Однажды я даже принимал в карете скорой роды. Везли девушку в перинатальный центр, но начались срочные. Всё прошло без осложнений, ребенок родился здоровый, в роддом доставили с малышкой на руках. Девочку назвали Дариной.

Из-за ковида были большие задержки в вызовах, и люди агрессивно реагировали на это. У них накапливалась злость, и выплескивали ее на нас. А люди вызывали медиков по любым поводам в пики пандемии. Просили чуть ли не на глаз определить: коронавирус или простуда.

Из последних тяжелых моментов вспоминается ДТП, где человека ограждением насквозь проткнуло, было несколько пострадавших, собралась толпа людей, все кричали: «Помогите этому, нет, вот тут умирает». Людей нужно было успокоить, хорошо, что быстро приехала реанимация.

На скорой бывают действительно страшные вызовы. В саду в теплице загорелась женщина, у нее был ожог 70% тела. Из целых мест осталась только задняя поверхность бедер. Пациентка, к сожалению, не выжила, она умерла через два дня в больнице.

В целом с негативом мы сталкиваемся часто, но до рукоприкладства доходит только в случаях, когда человек пьяный. В таких случаях мы уходим с адреса, садимся в машину, иногда приходится вызывать полицию, если человек не в себе и нападает.

Когда человек уснул где-то под кустом, прохожие вызывают скорую. Мы приезжаем, будим его, спрашиваем, как себя чувствует. В таких случаях человек особенно агрессивно реагирует, наверное, боится, что мы куда-то его увезем. Видимо, пересмотрели кино, думают, что на органы его разберем.

Если человек умирает и ты ничем не можешь ему помочь, очень тяжело. В моей практике была ситуация, когда мужчина лет 35 упал на улице. Мы приехали на место, при мне пациент буквально два раза вздохнул и ушел в клиническую смерть. Мы реанимировали, но спасти не удалось. Всё это происходило на глазах матери пациента. Она села напротив меня на лавочку, смотрела, как пытались помочь.

К такому почти невозможно привыкнуть. Не всегда можно спасти человека, есть сложные заболевания, бывают вызовы в сады, куда невозможно быстро приехать. Поначалу было тяжело, сейчас переживаю меньше, но сложные случаи откладываются в памяти.

Недавно дебошир в Екатеринбурге напал на медиков скорой.

Ранее мы рассказывали историю студентки медвуза, которая бросила учебу после работы в «красной» зоне.

Читайте также памятку, как спасти ребенка до приезда скорой помощи.

Посмотрите репортаж о травматологах, которые каждый день спасают жизни.