В Екатеринбургском гарнизонном военном суде проходит заседание по делу Александра Наумова. Опекуна убитого пятилетнего Далера Бобиева обвинили в истязаниях ребенка. Наумов — отец троих детей и участник спецоперации, поэтому дело рассматривает военный суд. Следим за заседанием в режиме онлайн.
Напомним, пятилетний Далер Бобиев погиб в декабре 2022 года, а его тело нашли в июне 2023 года в погребе металлического гаража, который арендовала его опекунша Вероника Наумова. Сама она перед этим объявила мальчика в розыск и раздавала интервью о том, как переживает из-за его исчезновения. Вину в убийстве Наумова не признает. Прочитайте, что дети Вероники говорят о смерти Далера.
Когда нашли тело мальчика, Наумова допрашивали, он ради этого срочно вернулся с СВО. Тогда мужчина говорил, что не знал о смерти Далера.
Прокурор потребовал закрыть заседание из-за того, что будут разглашены сведения о детях, оставшихся без попечения.
В итоге дело будет проходить в закрытом судебном заседании, журналисты вышли из зала.
Из зала суда удалили двоюродного брата Далера — Шамсиддина. Родственник возмущен тем, что биологический отец вёл себя в суде спокойно.
— У тебя ребенка убили, а ты сидишь в телефоне, когда суд начался. Я просто в шоке, не смог там сдержать эмоции. Я хотел бы высказать Александру всё, что я думаю о них с Вероникой. Он говорит, что невиновен в избиениях, истязаниях, но я не верю, — сказал Шамсиддин корреспонденту E1.RU.
Шамсиддин рассказал, что его отец (родной дядя Далера) хотел забрать мальчика в семью, когда он остался без попечения родителей. Но дядя не смог собрать документы.
— Меня раздражает, что Наумов себя так нагло ведет. Они даже не извинились перед отцом. Хочется ударить его. Очень жду, чтобы Веронику посадили, уже восемь месяцев прошло, суд вечно длится. Хочется, чтобы скорее это всё закончилось и их посадили надолго, на пожизненное, — отметил брат погибшего мальчика.
Заседание окончено, следующее назначили на 23 мая. Из зала суда выходят обвиняемые и его адвокаты, а также родственники Далера.
Александр Наумов не согласен с обвинением. Он планирует вернуться на спецоперацию после суда. С Вероникой Наумовой он не общается, супруги планируют развестись. Александр отказался ответить на вопрос о том, скучает ли он по приемным детям.
— Вину не признаю, — добавил опекун. — Будем надеяться на лучшее.
«Солдат ребенка не обидит»: версия защиты
Адвокат Наумова Жанна Колегина заявила о его невиновности.
— Наше мнение защиты: солдат ребенка не обидит. Мой подзащитный солдат. Пока его супруга осуществляла опеку над детьми, он постоянно, за редким исключением, находился в военных командировках, за что отмечен государственными наградами. Только три из них — в ходе участия в специальной военной операции. Считаем, что Наумова привлекают к уголовной ответственности из-за недосказанности обвинения Наумовой, — заявила адвокат Жанна Калегина.
Сам Наумов считает, что стал подозреваемым из-за ложных показаний детей. Он рассказал, что силовики уже проводили очную ставку с ним и женой. Во время оперативных мероприятий Вероника плакала.
— Я постоянно находился в командировках, если здесь, то постоянно в нарядах. Я, грубо говоря, уходил в семь утра и приходил в девять вечера, — сказал Александр.
По словам опекуна, дети ему не жаловались на Веронику. Журналисты спросили Наумова, знает ли он, как погиб Далер:
— Примерно знаю, но не могу сказать, — ответил обвиняемый в истязаниях.
«Доказательств в деле нет»
Второй адвокат Наумова Оксана Семенюта также прокомментировала дело.
— Уголовное дело возбудили спустя шесть месяцев, поскольку мой подзащитный отказался сотрудничать со следственными органами. Поэтому возбудили уголовное дело по истязанию. Мы считаем, что каких-либо доказательств в деле нет, поэтому наш подзащитный будет оправдан, — сказала адвокат. — Во-первых, опекуном он не был, в материальной зависимости ребенок от него не состоял. Человек защищает родину, постоянно находится в командировках, участвует в боевых действиях. Поэтому всё, что происходило дома, он, к сожалению, не знает.
Дети были сытые, накормленные, хорошо выглядели, поэтому говорить о том, что истязания были, здесь нельзя.